– Что? – Катя замерла с телефонной трубкой, чувствуя, как внутри всё холодеет. Голос золовки Светланы звучал так уверенно, будто это было самым естественным предложением на свете.
Она сидела на кухне их небольшой, но уютной квартиры в спальном районе Москвы. За окном уже темнело, хотя было всего пять вечера, и снежинки лениво кружились в свете фонарей. Катя только что вернулась с работы, сняла пальто, поставила чайник и хотела просто выдохнуть после долгого дня в офисе. А тут – такой звонок.
– Ну как что, Катюша, – Светлана рассмеялась, словно объясняла ребёнку очевидное. – Мы все вместе решили: в этом году Новый год отмечаем большой компанией, как в старые добрые времена. Снимаем дом в Подмосковье, с баней, с ёлкой во дворе, с мангалом. Всё по высшему разряду! Ты же теперь хорошо зарабатываешь, Андрюша нам рассказывал. Вот и поможешь родне. Не обеднеешь же!
Катя открыла рот, чтобы ответить, но слова застряли в горле. Андрюша рассказывал? Её муж, который знал, как тяжело они с ним тянут ипотеку и копят на будущее, просто взял и похвастался её зарплатой перед всей роднёй? Она почувствовала, как щёки начинают гореть – то ли от злости, то ли от стыда.
– Свет, – наконец выдавила она, стараясь говорить спокойно, – мы с Андреем ещё ничего не планировали. И вообще, это же семейный праздник. Почему именно я должна всё оплачивать?
В трубке повисла пауза, а потом Светлана вздохнула с таким видом, будто Катя сказала что-то совершенно нелепое.
– Ой, ну ты что, Катенька. Мы же одна семья! А ты у нас теперь главная кормилица. Андрюша говорил, что у тебя премия была огромная, и зарплата в два раза больше его. Вот и поделишься. Мы же не чужие.
Катя закрыла глаза. Одна семья. Как же часто она слышала эти слова за семь лет брака. Сначала это звучало тепло и приятно – большая, шумная родня Андрея, которая сразу приняла её в свой круг. Свекровь Тамара Петровна, которая называла её дочкой. Золовка Светлана с мужем Сергеем и двумя детьми. Двоюродный брат Андрея, Дима, вечно с какими-то грандиозными планами. Они собирались по выходным, ездили вместе на шашлыки, помогали друг другу с ремонтами. И Катя искренне радовалась – у неё самой родителей не было, выросла в детдоме, а тут вдруг целая семья.
Но постепенно всё изменилось. Сначала просили «одолжить до зарплаты». Потом «помочь с ремонтом машины». Потом «сброситься на подарок бабушке». И каждый раз Андрей кивал: «Конечно, Катюш, мы же свои». А её зарплата – да, она выросла. После университета Катя упорно училась, брала дополнительные курсы, перешла в крупную компанию на должность финансового аналитика. Теперь зарабатывала действительно хорошо. Но эти деньги не падали с неба – они уходили на ипотеку за эту самую квартиру, на накопления, на то, чтобы наконец-то почувствовать себя в безопасности. Чтобы не повторить детдомовское детство, когда завтрашний день был под вопросом.
– Свет, – Катя сделала глубокий вдох, – я сейчас не могу обсуждать это по телефону. Давай потом, когда все соберёмся.
– Ну ладно, – легко согласилась Светлана. – Только ты подумай. Мы уже присмотрели домик, очень красивый! На десять человек спокойно. Я тебе ссылку скину. Там и баня, и камин, и даже каток рядом. Дети будут в восторге!
Катя положила трубку и долго сидела неподвижно, слушая, как закипает чайник. Руки слегка дрожали. Почему-то именно сейчас, в преддверии Нового года, всё это особенно остро резало. Праздник, который должен быть про тепло, про близких, про волшебство – и вдруг превращается в счёт, который должна оплатить она.
Дверь входной двери щёлкнула – Андрей вернулся.
– Привет, любимая, – он зашёл на кухню, чмокнул её в щёку и сразу полез в холодильник. – Что на ужин? Устал как собака.
Катя повернулась к нему.
– Андрюш, а ты знал, что твоя сестра звонила и требует, чтобы я оплатила всем Новый год в Подмосковье?
Андрей замер с бутылкой кефира в руке, потом медленно закрыл холодильник.
– Ну... да, мы как-то говорили об этом в семейном чате. Светка всем написала, что было бы круто снять дом. Я подумал, почему бы и нет.
– Почему бы и нет? – Катя почувствовала, как голос повышается, хотя старалась держать себя в руках. – Андрей, это же десятки тысяч! Если не сотня. Мы сами ещё не решили, как будем праздновать.
Он пожал плечами и улыбнулся своей обезоруживающей улыбкой.
– Кать, ну что ты. Это же один раз в году. И потом, ты же сама говорила, что хочешь, чтобы дети Светки почувствовали настоящий Новый год – с ёлкой во дворе, с Дедом Морозом. А у нас в квартире тесновато.
Катя посмотрела на него внимательно. Он правда не понимал? Или просто не хотел понимать?
– Андрей, – она говорила медленно, подбирая слова, – я не против помочь. Но почему это звучит так, будто я обязана оплатить всё? Потому что у меня зарплата выше? А твоя зарплата тогда на что?
Его лицо слегка изменилось – улыбка стала натянутой.
– Ну ты что, Катя. Мы же вместе всё. Общий бюджет.
– Общий, – согласилась она. – Но когда твоя мама просила денег на новую шубу, ты сказал, что это мои накопления можно взять. Когда Диме понадобилось на машину, ты тоже сказал, что я помогу. А теперь ещё и Новый год.
Андрей поставил бутылку на стол и сел напротив.
– Я не думал, что ты так это воспринимаешь. Для меня это нормально – помогать родным. У нас всегда так было.
– У вас всегда так было, – поправила Катя тихо. – А у меня – нет. У меня никого не было, кроме себя. И я научилась считать каждую копейку, чтобы не оказаться на улице.
Он взял её руку.
– Кать, прости. Я правда не хотел тебя обидеть. Просто... для меня семья – это святое. И я думал, что для тебя теперь тоже.
Катя посмотрела в его глаза – такие знакомые, такие любимые. Они познакомились десять лет назад, когда она ещё училась, а он уже работал. Он был добрым, открытым, всегда готовым прийти домой к ней после смены, приносил цветы просто так. Она тогда впервые почувствовала, что нужна кому-то. И ради этого чувства вышла за него несмотря на то, что свекровь сразу посмотрела на неё как на «приезжую».
– Я тоже хочу, чтобы у нас была семья, – сказала она. – Но семья – это не когда один всё платит, а остальные пользуются.
Андрей кивнул, но в глазах мелькнуло что-то неуловимое – то ли вина, то ли раздражение.
– Ладно, давай подумаем. Может, действительно снимем дом, но не весь за твой счёт. Скинемся.
Катя хотела верить, что он искренне так думает. Но в глубине души уже чувствовала – это только начало. Потому что в семейном чате уже мелькали сообщения: «Катя согласна!», «Ура, едем!», «Катюша, кинь, пожалуйста, ссылку на дом, мы уже детям пообещали».
Вечером, когда Андрей уснул, Катя открыла банковское приложение и посмотрела на цифры. Ипотека – ещё пятнадцать лет. Накопления на машину, на отпуск, на чёрный день. На то, чтобы когда-нибудь родить ребёнка и не бояться, что не хватит денег на памперсы и садик. Всё это казалось таким хрупким.
Она закрыла приложение и долго лежала в темноте, слушая дыхание мужа. Почему-то вспомнилось детство – новогодние утренники в детдоме, когда Дед Мороз приносил всем одинаковые подарки, а она мечтала о настоящей семье. И вот она у неё есть. Большая, шумная. Только почему-то в этой семье она всё чаще чувствовала себя банкоматом, а не родным человеком.
На следующий день сообщения посыпались одно за другим. Сначала свекровь:
– Катенька, доченька, спасибо тебе огромное! Света сказала, что ты берёшься за организацию. Мы с папой так рады! Давно мечтали о таком Новом годе.
Потом Дима, двоюродный брат:
– Кать, привет! Слышал, ты дом снимаешь. Круто! Я с девушкой приеду, можно?
И наконец Светлана прислала голосовое:
– Катюша, мы тут посчитали – дом на неделю стоит 350 тысяч с учётом всего. Плюс продукты, плюс развлечения. Ну где-то около полумиллиона выйдет. Ты же не против заранее перевести? А то бронь только по предоплате.
Катя сидела на совещании в офисе, когда пришло это сообщение. Начальник что-то говорил про квартальный отчёт, а она смотрела на экран телефона и чувствовала, как внутри всё сжимается. Полмиллиона. Это была почти её трёхмесячная зарплата после всех вычетов.
Она подняла глаза – коллеги что-то обсуждали, а она вдруг почувствовала себя абсолютно одинокой в этом огромном открытом офисе. Как будто все эти годы она строила стену безопасности из цифр на счету, а теперь кто-то просто взял и начал её разбирать по кирпичику.
Вечером она пришла домой раньше Андрея и села за кухонный стол с калькулятором. Посчитала всё – ипотеку, коммуналку, накопления, резерв на непредвиденные расходы. А потом написала в семейный чат сообщение, которое долго набирала и стирала, набирала снова:
«Ребята, я всё посчитала. К сожалению, мы с Андреем не сможем оплатить весь праздник. Можем внести свою долю – 50 тысяч. Если хотите большой дом – давайте скидываться поровну».
Ответ пришёл мгновенно. Сначала смайлики-удивлённые лица. Потом сообщение от Светланы:
– Кать, ты серьёзно? Мы же договаривались.
Потом от свекрови:
– Катенька, ну как же так. Мы на тебя рассчитывали.
И наконец от Андрея, который, видимо, уже видел чат:
– Кать, давай потом дома обсудим.
Она выключила телефон и пошла варить пельмени – их любимое быстрое блюдо по пятницам. Руки действовали автоматически, а в голове крутилась одна мысль: когда же они начнут видеть в ней не кошелёк, а человека?
Андрей пришёл мрачный.
– Кать, ну что ты устроила? – начал он сразу с порога. – Мама уже плачет. Говорит, что ты нас всех обидела.
Катя повернулась к нему, держа в руках шумовку.
– А я, значит, никого не обидела? Когда меня просто поставили перед фактом, что я должна оплатить отдых на полмиллиона?
– Ну перестань, – он снял куртку и прошёл на кухню. – Никто не говорил «должна». Просто попросили.
– Попросили? – Катя почувствовала, как голос дрожит. – Андрей, это не просьба. Это требование. И ты его поддержал.
Он молчал, глядя в пол.
– Я просто хотел, чтобы все были довольны, – наконец сказал он тихо. – Чтобы дети порадовались. Чтобы традиция была.
– А я хочу, чтобы у нас с тобой было будущее, – ответила Катя. – Без долгов, без чувства, что нас используют.
Он поднял глаза.
– Ты правда так думаешь? Что моя семья нас использует?
Катя хотела сказать «да», но посмотрела на его лицо – усталое, растерянное – и смягчилась.
– Я думаю, что границы стёрлись. И если мы сейчас не расставим точки над i, то потом будет только хуже.
Андрей кивнул и вдруг обнял её.
– Прости. Я поговорю с ними. Обещаю.
Катя уткнулась ему в плечо, чувствуя знакомый запах его одеколона. Хотелось верить. Правда хотелось. Но в глубине души она уже знала – разговор будет непростым. Потому что родня мужа привыкла, что Катя всегда соглашается. А в этот раз она решила – хватит.
Но то, что произошло дальше, перевернуло всё с ног на голову…
– Катя, ты что, серьёзно? – голос Тамары Петровны в трубке дрожал от обиды и удивления одновременно. – Мы же твоя семья! Как ты можешь так с нами?
Катя стояла у окна гостиной, глядя на заснеженный двор. Был вечер воскресенья, за окном тихо падал снег, а в квартире пахло мандаринами и хвоей – они с Андреем только нарядили маленькую ёлку вдвоём. Впервые за много лет без всей родни.
– Тамара Петровна, – Катя старалась говорить ровно, хотя внутри всё кипело, – я не отказываюсь от семьи. Я просто прошу уважать наши возможности. Полмиллиона за неделю – это слишком.
– Полмиллиона… – свекровь всхлипнула. – Господи, да мы и не просили полмиллиона сразу! Можно же частями, можно кредит взять, ты же в банке работаешь, тебе скидку сделают!
Катя закрыла глаза. Кредит. Конечно. Потому что для них это нормально – жить в долг, а потом просить «помочь закрыть». Она сама видела, как Светлана брала кредит на новый телефон, Дима – на машину, а Тамара Петровна – на «обновить кухню». И каждый раз «Катя поможет».
– Я не могу взять кредит на чужой отдых, – тихо, но твёрдо сказала Катя. – И не буду.
В трубке повисла тяжёлая тишина, а потом свекровь разрыдалась по-настоящему.
– Значит, вот ты какая… Мы тебя как дочь принимали, а ты… Деньги важнее родных людей!
Катя хотела ответить, но услышала, как трубку перехватывают.
– Мам, дай я поговорю, – голос Андрея был усталым и каким-то чужим.
Он был рядом, в соседней комнате, но позвонил с маминого телефона. Значит, уже у родителей. Значит, поехал «успокаивать».
– Кать, – начал он тихо, – ну зачем ты так жёстко? Мама плачет, Светка в истерике, дети спрашивают, почему тётя Катя жадная.
– Жадная? – Катя почувствовала, как слёзы подступают к глазам. – Андрей, я предложила пятьдесят тысяч. Это больше, чем мы в прошлом году на свой Новый год потратили. Я не жадная. Я просто устала быть спонсором.
– Никто тебя спонсором не считает, – быстро сказал он. – Просто… все привыкли, что ты можешь. И я… я тоже привык.
Это «я тоже привык» ударило больнее всего. Катя опустилась на диван, прижимая телефон к уху.
– То есть ты тоже считаешь, что я должна?
– Нет! – он замялся. – Просто… ну давай найдём компромисс. Возьмём дом подешевле. Или на три дня. Я добавлю свою премию.
– А если премии не будет? – спросила Катя. – Или если в следующем году Светке захочется на море всем составом? Или Диме на свадьбу? Мы что, всю жизнь будем платить за всех?
Андрей молчал. А потом тихо сказал:
– Я не знаю, Кать. Я правда не знаю.
И отключился.
Катя сидела в тишине квартиры, глядя на мигающие гирлянды. Ват сапе уже горело больше ста сообщений в семейном чате. Она открыла его – и ахнула.
Светлана написала длинное сообщение: «Дорогие, видимо, в этом году большого праздника не будет. Катя отказалась помогать. Говорит, что у неё денег нет. Хотя Андрей рассказывал, какая у неё зарплата… Видимо, мы ей не род».
Потом фото – скрин переписки, где Андрей год назад хвастался: «Катя теперь 300 получает, премии огромные, скоро квартиру побольше купим!»
Потом голосовые от Тамары Петровны, где она плачет и говорит: «Не думала я, что доживу до такого…»
А потом – сообщение от Андрея: «Ребята, не нагнетайте. Мы с Катей обсудим и решим».
Но было поздно. Чат уже кипел. Дима написал: «Ну и ладно, сами снимем, без жмоток». Светлана добавила: «Точно, сами. Только жалко детей».
Катя выключила телефон и пошла на кухню. Руки сами потянулись к шкафу, достали бутылку вина – ту, что они с Андреем берегли «на особый случай». Открыла, налила полный бокал и выпила залпом. Вино обожгло горло, но внутри всё равно было холодно.
Она не заметила, как пролетела ночь. Утром проснулась от звонка в дверь. На пороге стоял Андрей с красными глазами и пакетом мандаринов.
– Я всю ночь у мамы был, – сказал он вместо приветствия. – Они… в общем, сильно обиделись.
Катя молча посторонилась, пропуская его.
– Я видела чат, – сказала она, когда они сели за стол. – Меня уже жмотской назвали. И чужой.
Андрей опустил голову.
– Прости. Я не думал, что так повернётся. Просто… мама плакала, Светка кричала, что ты разрушаешь семью. Я не знал, что сказать.
– А ты попробовал сказать правду? – тихо спросила Катя. – Что мы в ипотеке по уши? Что я коплю на ребёнка, которого мы планируем? Что у нас есть план, и в этом плане нет пункта «оплатить отдых на двадцать человек»?
Андрей поднял глаза – в них было удивление.
– Подожди… Ты копишь на ребёнка? Почему ты мне не говорила?
Катя горько усмехнулась.
– Говорила. Много раз. Ты просто не слышал. Ты слышал только «Катя хорошо зарабатывает, Катя поможет».
Он молчал долго. Потом достал телефон, открыл банковское приложение и повернул экран к ней.
– Смотри.
Катя посмотрела – на счету Андрея было 87 рублей.
– Это всё, что у меня осталось после зарплаты, – тихо сказал он. – Я… я привык, что ты закрываешь все большие траты. Ипотека, машина, отпуск в прошлом году. Я думал… думал, что так и должно быть. Ты сильная, ты справишься.
Катя почувствовала, как мир качнулся.
– То есть ты специально не копил? Потому что знал, что я заплачу?
– Нет! – он испугался. – Не специально. Просто… расслабился. Думал, раз у нас общий бюджет, и ты главная добытчица…
– то можно не париться.
Катя встала и пошла в спальню. Достала папку с документами, вернулась и положила перед ним.
– Вот. Ипотека на пятнадцать лет. Вот – накопления на первого взноса на машину, чтобы не в кредит брать. Вот – резерв на случай, если меня сократят. Вот – фонд на ребёнка. Всё это мои деньги. Твои зарплаты уходили на «помощь родным» и твои хотели.
Андрей смотрел на цифры, и лицо его медленно бледнело.
– Я… я не знал, что так много…
– Конечно не знал, – голос Кати дрогнул. – Потому что ты никогда не спрашивал. Ты просто говорил «мы же семья», и я платила. А теперь твоя семья называет меня жадной, потому что я впервые сказала «нет».
Андрей закрыл папку и долго молчал. Потом встал, подошёл к ней и обнял так крепко, что Катя чуть не задохнулась.
– Прости меня, – прошептал он в её волосы. – Я идиот. Полный идиот.
Катя не обнимала в ответ. Просто стояла.
– Я позвоню маме, – сказал он, отстраняясь. – И всем. И скажу правду.
– Какую правду? – спросила Катя устало.
– Что мы не миллионеры. Что у нас ипотека, кредиты, планы. Что ты не банкомат, а моя жена, которую я люблю и которую я… которую я чуть не потерял из-за своей глупости.
Катя посмотрела на него внимательно. В глазах Андрея стояли слёзы.
– Сделаешь?
– Сделаю. Сейчас.
Он достал телефон и набрал номер матери – на громкой связи.
– Мама, – начал он без предисловий, – мы с Катей не будем оплачивать весь Новый год. И вообще ничего больше не будем оплачивать за вас. У нас ипотека, планы, своя жизнь. Если хотите большой праздник – пожалуйста, но за свой счёт. Катя не жадная. Это я был дураком.
В трубке повисла мёртвая тишина. Потом Тамара Петровна тихо сказала:
– Андрюша… ты серьёзно?
– Серьёзнее не бывает, – ответил он.
И отключился.
Катя смотрела на него, не веря. Андрей положил телефон и взял её руки в свои.
– Теперь моя очередь, – сказал он. – Я покажу им все наши расходы. Все до копейки. Пусть увидят, откуда берутся деньги и куда уходят.
Катя кивнула, чувствуя, как внутри что-то оттаивает.
Но когда через час в дверь позвонили, и на пороге появилась вся родня во главе с Тамарой Петровной и Светланой с красными от слёз глазами, Катя поняла – это ещё не конец.
– Мы приехали мириться, – объявила свекровь, протягивая огромный пакет с домашними пирогами. – И… поговорить. По-честному.
Катя посмотрела на Андрея. Тот кивнул.
– Проходите, – сказала она.
И в этот момент поняла – сейчас всё изменится. Навсегда.
Но то, что сказала Тамара Петровна, войдя в квартиру, заставило Катю замереть на месте…
– Катенька, доченька, – Тамара Петровна шагнула через порог и сразу заключила её в объятия, пахнущие духами «Красная Москва» и свежей выпечкой. – Прости нас, глупых. Мы не знали…
Катя застыла, не зная, как реагировать. За спиной свекрови маячили Светлана с Сергеем, Дима с новой девушкой и даже дети – все с виноватыми лицами и пакетами в руках.
– Проходите, – тихо сказала Катя, отступая в сторону.
Они расселись по гостиной, как на важном семейном совете. На журнальном столе быстро выросла гора пирогов, мандаринов, банки с соленьями. Андрей молча принёс чай, поставил чашки и сел рядом с Катей, крепко сжав её руку под столом.
Тамара Петровна откашлялась и начала первой.
– Мы с девчонками… то есть со Светой и мальчишками… посидели, поговорили по душам. После того, как Андрюша нам всё рассказал. Про ипотеку вашу, про то, что ты, Катюша, каждую копейку считаешь, чтобы семью обеспечить… Мы и не знали, честное слово.
Светлана кивнула, глаза у неё были красные.
– Я думала… ну, Андрюша как-то обмолвился, что у тебя зарплата большая, премии… А мы решили – раз большая, значит лишняя. А оказывается… – она шмыгнула носом. – Оказывается, это не лишняя, это на жизнь.
Катя молчала. Слова застревали в горле. Она ждала этого разговора годами, а теперь, когда он случился, не знала, что сказать.
– Мы посчитали, – продолжил Сергей, муж Светланы, доставая из кармана мятый листок. – Вот. Дом, который мы присмотрели, на три дня – сто двадцать тысяч. Если скинуться поровну на четверых взрослых – по тридцать с семьи. Мы берём свои тридцать. И продукты тоже пополам.
Дима поднял руку, как школьник.
– Я тоже скинусь. У меня подработка появилась, нормально платят. И… прости, Кать. Я тогда в чате погорячился. Дурак был.
Катя посмотрела на него – высокий, немного неуклюжий парень, который всегда казался ей большим ребёнком. И вдруг увидела взрослого мужчину, который краснеет от стыда.
– Ничего страшного, – тихо сказала она.
Тамара Петровна встала, подошла к Кате и взяла её руки в свои – тёплые, натруженные.
– Доченька, мы с отцом всю жизнь в долг жили. Зарплата маленькая, детей двое, потом внуки… Привыкли, что, если что – перекрутимся, перезаймём, переживём. А тут ты появилась – умная, успешная… Мы и подумали: вот она, наша удача. А на самом деле удачу-то мы чуть не прогнали.
Голос свекрови дрогнул.
– Я тебе как матери говорю: прости. И спасибо, что открыла нам глаза. Мы больше не будем так.
Катя почувствовала, как слёзы наворачиваются. Она сжала руки Тамары Петровны в ответ.
– Я тоже… тоже не всегда правильно делала. Молча платила, а внутри обижалась. Надо было раньше сказать.
– Теперь сказали, – мягко улыбнулась свекровь. – И всё наладится.
Светлана достала телефон.
– Мы уже забронировали тот домик на три дня – с тридцатого по второе. Не шикарный, но уютный. Баня, мангал, ёлка во дворе. И Дед Мороз для детей будет. Мы всё оплатили. Ваша доля – тридцать тысяч. Если хотите – переводите, если нет – приезжайте просто в гости. Мы поймём.
Катя посмотрела на Андрея. Тот кивнул, улыбаясь впервые за последние дни.
– Переведём, – сказал он. – И приедем. Все вместе.
Вечер прошёл удивительно тепло. Дети носились по квартире, разглядывая ёлку. Мужчины ушли на балкон курить и разговаривать «по-мужски». А женщины остались на кухне – и впервые за много лет говорили не о деньгах, а о жизни.
– Знаешь, – сказала Светлана, нарезая пирог, – я работу новую нашла. На полставки, пока дети маленькие, но уже свои деньги будут. Чтобы не просить больше.
– А я с отцом решили дачу продать, – добавила Тамара Петровна. – Маленькую квартиру купим в нашем районе, ближе к вам. Ипотеку вашу поможем закрыть досрочно – хоть немного, но от сердца.
Катя только кивала, чувствуя, как внутри всё отогревается. Оказывается, стоило один раз сказать «нет» – и мир не рухнул. Наоборот, стал чуточку правильнее.
Когда все ушли, Андрей закрыл дверь и обернулся к ней.
– Ну что, госпожа финансовый аналитик, – улыбнулся он, – довольна результатом?
Катя подошла и обняла его.
– Очень. Только знаешь что?
– Что?
– В следующий раз, когда кто-то скажет «твоя зарплата позволяет», я скажу: «А ваша совесть позволяет так просить?»
Андрей рассмеялся и поцеловал её в макушку.
– Договорились. И ещё… я зарплату свою теперь сам буду контролировать. Открою отдельный счёт – на наши с тобой мечты. На ребёнка, на путешествия, на то, чтобы никто никогда не смел назвать мою жену жадной.
Катя подняла на него глаза.
– А если я скажу, что хочу ребёнка уже в этом году?
Он замер, потом улыбнулся так широко, как не улыбался давно.
– Тогда начнём прямо после Нового года. С чистого листа.
Тридцатого декабря они приехали в заснеженный домик в Подмосковье. Небольшой, но тёплый, с запахом хвои и дров. Дети визжали от восторга, бегая по сугробам. Взрослые сами жарили шашлыки, сами накрывали стол, сами украшали ёлку.
В полночь, когда куранты пробили двенадцать, все вышли во двор. Снег тихо падал на плечи, бенгальские огни шипели в руках детей, а в небе расцветали первые фейерверки.
Андрей обнял Катю сзади и прошептал на ухо:
– С Новым годом, любимая. С новым счастьем. С нашей новой жизнью.
Катя повернулась, поцеловала его и впервые за долгое время почувствовала – да, это её семья. Не идеальная, но настоящая. Которая научилась уважать, просить и благодарить.
А под ёлкой лежал маленький свёрток – от Тамары Петровны. Внутри была старая семейная иконка и записка: «Чтобы в вашем доме всегда было тепло. И чтобы никто никогда не считал, кто сколько заплатил. Главное – любовь».
Катя прижала иконку к груди и улыбнулась. Новый год начинался правильно.
Рекомендуем: