Звонок раздался в семь вечера. Как раз когда Лена раскладывала картошку по тарелкам, а Димка, её семилетний сын канючил про мультики.
— Мам, ну мам...
— Сейчас, подожди.
Она глянула на экран. Незнакомый номер.
— Алло?
— Добрый вечер. Вас беспокоит служба безопасности банка. Мы зафиксировали подозрительную активность на вашем счёте.
Голос мужской. Вежливый такой. Обволакивающий.
— Какую активность? — Лена прижала телефон плечом, продолжая раскладывать... — Я ничего не делала.
— В том-то и дело, Елена Сергеевна. Кто-то пытается оформить кредит на ваше имя. Прямо сейчас. Мы успели заблокировать операцию, но нам нужно подтвердить вашу личность.
Она замерла. Ложка повисла в воздухе.
— Кредит? Какой кредит?
— На четыреста семьдесят тысяч рублей. Заявка подана онлайн двадцать минут назад. Скажите, это были вы?
— Нет! Конечно нет!
Димка дёргал её за рукав. Лена отмахнулась.
— Тогда нам нужно срочно защитить ваши средства. Вы сейчас можете говорить?
— Да, да... Что мне делать?
И вот тут. Вот именно тут всё и началось.
Сергей Николаевич — так он представился — говорил спокойно и уверенно. Так говорят врачи. Или следователи в сериалах. Люди, которые точно знают, что делать, пока ты паникуешь.
— Елена Сергеевна, не волнуйтесь. Мы контролируем ситуацию. Но мне нужно, чтобы вы выполнили несколько простых действий. У вас есть компьютер?
— Да… Но... Я на кухне. Ужин готовлю.
— Можете подойти к компьютеру? Это займёт буквально пять минут.
Лена посмотрела на Димку. На часы.
— Мам, ну когда уже?!
— Дима, иди в комнату. Сейчас. Это важно.
Что-то в её голосе заставило сына замолчать. Он шмыгнул носом и ушёл.
Лена прошла в спальню. Открыла ноутбук.
— Я у компьютера.
— Отлично. Теперь зайдите в мобильное приложение банка...
Виктор вернулся домой около девяти.
Скинул ботинки, повесил куртку. В квартире было тихо. Странно тихо.
— Лен?
Никто не ответил.
На кухне — холодная картошка в тарелке. Нетронутая.
— Лена!
Он прошёл в спальню. Жена сидела на кровати. Ноутбук открыт. Телефон в руках. Лицо — белое. Абсолютно белое.
— Лен, ты чего?
Она подняла на него глаза. И он понял — что-то случилось. Что-то страшное.
— Витя...
— Что? Что такое?
— Я... Я, кажется...
Она не могла закончить. Руки тряслись. Телефон выскользнул, упал на покрывало.
— Лена, да что произошло?!
— Они сказали... Они сказали, что защищают деньги. Что нужно перевести на безопасный счёт. Временно. Пока не закончится проверка.
Виктор почувствовал, как внутри всё оборвалось.
— Сколько?
— Всё — она всхлипнула. — Всё, что было. Двести сорок тысяч. И... И кредит.
— Какой кредит?!
— Они сказали оформить. Чтобы перекрыть тот, мошеннический. Сказали, его потом аннулируют...
Виктор сел рядом. Ноги не держали.
Двести сорок тысяч — это были все их накопления. На машину копили. Три года. Три года по чуть-чуть откладывали.
— Сколько кредит?
Лена молчала.
— Лена. Сколько?
— Триста пятьдесят.
Димка стоял в дверях. Смотрел на родителей. И не понимал, что происходит, но чувствовал… что-то плохое.
— Мам? Пап?
Виктор обернулся:
— Иди к себе, сын. Всё нормально.
Но голос его дрогнул. И Димка не поверил.
Потом была ночь. Длинная, бессонная, страшная. Виктор сидел на кухне.
Пятьсот девяносто тысяч. Почти шестьсот. Испарились за два часа. Пока он ехал с работы. Пока стоял в пробке. Пока думал, что купить на ужин — пельмени или котлеты.
Лена пришла. Села напротив. Глаза красные, опухшие.
— Прости меня.
Он молчал.
— Витя, прости. Я не знаю, как... Они так говорили. Так уверенно. Я испугалась. За деньги наши испугалась.
Витя тяжело вздохнул.
— Почему ты мне не позвонила?
— Они сказали — никому нельзя говорить. Что это может помешать операции. Что мошенники отслеживают звонки...
— И ты поверила?
Она заплакала. Тихо, без звука. Просто слёзы по щекам.
Виктор смотрел на неё и чувствовал... Злость? Разочарование? Жалость?
Всё сразу.
И ещё — страх.
Кредит. Триста пятьдесят тысяч. Под двадцать процентов годовых. На пять лет.
Это сколько в месяц? Он прикинул в уме. Почти девять тысяч. Каждый месяц. Пять лет.
А у них и так впритык. Ипотека. Коммуналка. Димкины кружки. Продукты.
— Что мы будем делать? — спросила Лена.
И он не знал. Впервые за их совместную жизнь — не знал.
Утром он поехал в полицию.
Дежурный смотрел устало. Видимо, такие истории он слышал каждый день.
— Пишите заявление. Но я вам сразу скажу — шансов мало. Эти колл-центры обычно за границей работают. Украина, Молдова, иногда Прибалтика. Достать их почти нереально.
— То есть ничего?
— Напишите. Зафиксируем. Может, повезёт.
Виктор писал заявление и думал: как же так? Как же так вышло?
Лена — не дура. Институт закончила. Десять лет бухгалтером работала. С цифрами на «ты». А тут...
Но он помнил тот голос. Сам потом слушал — Лена записала последние минуты разговора. Случайно, телефон завис на записи.
Голос был... убедительный. Профессиональный. Там, на другом конце провода, сидел человек, который точно знал, на какие кнопки нажимать. Страх. Срочность. Авторитет.
«Мы из службы безопасности».
«Ваши деньги в опасности».
«Действовать нужно немедленно».
Это была манипуляция. Чистая, отточенная, бездушная. Машина по выкачиванию денег из обычных людей.
Прошла неделя
Лена почти не разговаривала. Ходила по дому как тень. Готовила. Убирала. Отводила Димку в школу. Но глаза пустые.
Виктор видел, что с ней происходит…
Однажды ночью он проснулся. Лены не было рядом. Нашёл на балконе. Она стояла и смотрела вниз.
— Лена!
Она обернулась. В глазах слёзы.
— Я просто... Воздухом подышать.
Он обнял её. Крепко. Так крепко, как не обнимал, наверное, никогда.
— Не смей. Слышишь меня? Не смей даже думать.
— Витя, я всё разрушила. Всю нашу жизнь.
— Ничего ты не разрушила. Деньги — это просто деньги. Заработаем ещё. Выплатим этот чёртов кредит. Справимся.
— Пять лет...
— Значит, пять лет. Переживём.
Он сам не до конца верил в то, что говорил. Но понимал — сейчас нельзя иначе. Сейчас она на краю. И если он её отпустит...
А через две недели случилось то, чего никто не ждал.
Позвонили из полиции.
— Виктор Андреевич? Можете подъехать. Есть новости по вашему делу.
И голос был... другим. Не скучающим. Заинтересованным.
Виктор бросил всё и поехал.
Следователь — молодая женщина, лет тридцати, с усталыми глазами и крепким рукопожатием предложила сесть.
— Вам повезло. Если это можно назвать везением.
— В смысле?
— Мы накрыли колл-центр. Вчера. Прямо здесь, в Москве. Работали под с украинского сервера, но сидели в Бутово. Двадцать три человека. И знаете что?
Она выдержала паузу.
— Среди изъятых материалов — записи всех транзакций. В том числе по вашему делу.
Виктор не верил своим ушам.
— И что? Деньги можно вернуть?
— Не всё так просто. Деньги уже выведены, обналичены. Но...
Она положила на стол папку.
— Там был один человек. Технарь. Вёл учёт параллельно. Подробный. Похоже, собирал компромат на своих же.
— Зачем?
— Не знаю пока. Может, шантажировать хотел. Может, выход искал. Факт в том, что у нас теперь есть полная картина. Все счета. Все связи. Все имена. По этой группе.
Виктор сидел неподвижно.
— И что это значит? Для нас?
Следователь посмотрела ему в глаза.
— Это значит, что у вас есть шанс. Небольшой, но реальный. Если мы доберёмся до активов организаторов, то будет с чего возмещать ущерб потерпевшим. Вы в списке есть.
Она помолчала.
— Но есть ещё кое-что. Тот технарь, который вёл записи...
— Да?
— Он хочет говорить. Но только с вами. Лично. Говорит, ему важно.
— Зачем?
— Не знаю. Может, совесть проснулась. Но он назвал конкретную фамилию. Вашу.
Она писала что-то на бумаге.
— Вам нужно подъехать к следственному изолятору. Вот адрес.
Виктор сидел в машине перед следственным изолятором. Руки на руле. Мотор заглушен. Но не мог заставить себя выйти. Зачем он вообще согласился? Что он скажет этому человеку? Что хочет услышать?
«Он назвал вашу фамилию».
Это не давало покоя. Почему именно его? Из сотен потерпевших — почему Виктор Андреевич Кравцов, инженер-проектировщик, сорок два года, обычный мужик из Бибирево?
Он достал телефон. Набрал Лену.
— Ты как?
— Нормально. Димку забрала, уроки делаем. Ты где?
Он помолчал.
— Скоро буду.
Не сказал где он. Не смог. Или не захотел.
Вышел из машины.
Комната для допросов. Стол, два стула, решётка на окне. Камера в углу.
Дверь открылась. Его ввели конвойные. Молодой. Лет двадцать семь, не больше. Худой, бледный. Очки. Не похож на преступника. Похож на аспиранта. На программиста из соседнего офиса. На парня, который чинит тебе компьютер и объясняет про вирусы. Сел напротив. Поднял глаза.
— Вы — Виктор Кравцов?
Виктор кивнул.
— Я — Денис. Денис Воронов. Сын Бориса Егоровича. Не помните его?
Пауза.
— Он был вашим бригадиром на заводе, вы вместе работали… У нас дома были фотографии в альбоме. Некоторые были подписаны, и я вспомнил ваше имя и фамилию на одной из них…
— Да, конечно, я помню Бориса Егоровича…
— Это я разговаривал с вашей женой в тот день.
Виктор смотрел на это лицо — молодое, бледное, обычное — и не мог поверить. Вот он. Человек, который разрушил их жизнь. Сидит в метре. Можно дотянуться. Руки сами сжались в кулаки.
— Зачем вы это сделали?
Денис опустил глаза.
— Там, в колл-центре... Знаете, как это устроено? Мы не видим тех, с кем разговариваем. Не знаем, кто вы. Есть номер. Есть скрипт. Есть процент с каждой сделки.
— Сделки — Виктор выдохнул это слово. — Так вы это называете?
— Они... Я — технарь. Базы данных, сервера, логистика переводов. Я редко звонил.
— Но с моей женой говорили...
Денис поморщился. Как от боли.
— Да. Пришлось подменить... Я... Я не хотел. Но там нельзя отказываться.
— И что — это оправдание?
— Нет.
Просто — нет. Без объяснений, без «но», без «вы не понимаете».
Виктор немного растерялся. Ждал чего-то другого. Оправданий. Слёз. Попыток выкрутиться. А тут — просто «нет».
— Я вёл записи — сказал Денис. — Когда разобрался в их схеме. Всё фиксировал. Имена. Суммы. Счета. Кто кому переводил, кто обналичивал, кто отмывал.
— Зачем?
Денис поднял глаза. В них было что-то... странное. Не страх. Не раскаяние даже. Что-то похожее на усталость. Бесконечную, глубокую усталость.
— Сначала — чтобы защититься. Думал: если что, будет чем торговаться. А потом...
Он замолчал.
— Потом — что?
— А потом я понял, что не выберусь... Оттуда, не выбираются. Слишком много знал. Если сбегу — найдут. Тупик.
Он криво усмехнулся.
— Знаете, что самое страшное? Привыкаешь. К цифрам привыкаешь. Сегодня — двести тысяч. Завтра — триста. Послезавтра — миллион. Это просто числа. Не люди. Числа.
— Моя жена — не число.
— Я знаю.
Денис потёр виски.
— Я её голос запомнил. Она испугалась. По-настоящему испугалась. За вас, за семью. И я... Я это слышал. И продолжал. Потому что нельзя было останавливаться. Нужно было отрабатывать до конца…
Виктор молчал.
— Потом, ночью, не мог уснуть. Первый раз за полгода работы. Лежал и думал, а что, если у неё дети? Что, если эти деньги — последние? Что, если...
Он не закончил.
— У нас сын — сказал Виктор. — Семь лет. Димка.
Денис закрыл глаза.
— В какой-то момент я увидел ваше имя и фамилию в бумагах.
Понял, что я разговариваю с женой друга своего отца. Во мне всё перевернулось…
Виктор молчал.
— Я до сих пор не могу забыть тот разговор с ней.
Она хотела защитить семью. Понимаете? Не себя — семью. Она всё время говорила: «Это наши с мужем накопления. Мы три года копили. На машину хотели».
Виктор почувствовал, как защипало в глазах.
— И я подумал: вот человек, который любит свою семью. По-настоящему любит. А я...
Денис сглотнул.
— А я обокрал её и друга отца. Это не даёт мне покоя…
Они сидели молча. Минуту. Две. Три.
Потом Денис заговорил снова.
— Знаете, я хочу хоть немного компенсировать ущерб…
Денис достал из кармана сложенный листок. Положил на стол.
— Здесь адрес друга. И просьба отдать вам мои деньги, которые я успел скопить.
Виктор не понимал.
— Что там?
— Наличные. Сто восемьдесят тысяч.
Он помолчал.
— Это не всё, что вы потеряли. Но это всё, что у меня есть. И неизвестно понадобятся ли они мне...
Виктор смотрел на листок и не мог пошевелиться.
— Зачем?
— Я может сегодня засну спокойнее...
Денис встал. Отошёл к окну с решёткой.
— Мне двадцать восемь лет. Ни семьи, ни детей, ничего. Родители умерли. Была работа — программистом, в нормальной конторе. Сократили. Ипотека, кредиты, долги. А тут — предложение. Лёгкие деньги. Много денег.
Он прижался лбом к стеклу.
— Я думал временно. Полгода, максимум год. Выплачу долги и уйду. Но...
Он обернулся.
— Знаете, что самое мерзкое? Я ведь умный. Два красных диплома. Олимпиады по математике. Я же понимал, что это преступление. Понимал, что людям больно. Но как-то... абстрактно понимал. Как в новостях — ну обманули кого-то, ну бывает.
Он вернулся к столу. Сел.
— А тут вдруг — голос вашей жены. Ваше имя. И всё стало... конкретным. Живым. Настоящим. Я как будто у своего отца украл. Понимаете?
Виктор взял листок. Повертел в руках.
А Денис продолжал:
— Сейчас. Мне всё равно. Сколько дадут. Три года, пять, семь. Там — он кивнул куда-то за стену. — Я хотя бы буду знать, за что сижу. А здесь, в этом колл-центре... Я и так был в тюрьме. Просто без решёток.
Виктор ехал домой.
Листок лежал в кармане. Сто восемьдесят тысяч. Не пятьсот девяносто. Даже не половина. Но...
Но что-то изменилось.
Он не мог понять, что именно. Ненависть? Она никуда не делась. Злость? Тоже. И всё-таки...
Этот парень. Денис. Он не был монстром. Не был исчадием ада. Был обычным человеком, который однажды свернул не туда. А потом ещё раз. И ещё. И очнулся уже на дне. Это не оправдывало его. Ни капли не оправдывало. Но…
Виктор не знал.
Дома Лена кормила Димку ужином. Котлеты, пюре, салат. Обычный вечер. Обычная жизнь. Он вошёл. Она обернулась.
— Ты где был?
Виктор сел за стол. Достал листок. Положил перед ней.
— Что это?
— Сто восемьдесят тысяч. Компенсация.
Она не поняла. Потом — поняла.
— Откуда?
— От него. От того, кто тебе звонил.
Лена смотрела на листок. Не касалась. Как будто он мог обжечь.
— Он что — вернул?
— Да. Надо съездить по этому адресу…
— Но...
Виктор продолжил:
— Потому что ты хотела защитить семью. Он это запомнил. А ещё он оказался сыном моего первого наставника на заводе Бориса Егоровича…
Димка доел котлету. Отодвинул тарелку.
— Пап, а можно мультик?
— Можно, сын. Иди.
Мальчик убежал. Они остались вдвоём.
Лена заплакала. Тихо, беззвучно. Слёзы капали на скатерть.
— Витя...
— Я знаю.
Он встал. Обошёл стол. Обнял её.
— Это не конец света, Лена. Сто восемьдесят — это уже что-то. Остальное... Справимся. Переживём.
— Ты меня простил?
Он не ответил сразу. Думал.
— Я тебя люблю…
Она уткнулась ему в грудь.
Прошло больше года
К сожалению, деньги вернуть, так и не удалось. Кредит ещё висел. Но уже не душил. Виктор взял подработку. Проектировал на фрилансе по вечерам. Лена нашла более выгодную работу. Было тяжело. Но — выносимо.
А однажды пришло письмо. Простой конверт, без обратного адреса. Внутри — один листок.
«Елена Сергеевна, Виктор Андреевич. Меня освободили условно-досрочно. За сотрудничество со следствием. Я устроился работать — в центр по предупреждению мошенничества. Консультирую людей, объясняю схемы, учу распознавать обман. Не знаю, искупает ли это что-то. Наверное, нет. Но я пытаюсь. Спасибо, что выслушали тогда. Это было важно. Денис».
Лена прочитала. Отложила.
— И что ты думаешь?
Виктор пожал плечами.
— Думаю, что люди иногда меняются. Не все. Не всегда. Но иногда.
Она кивнула.
— Пойдём ужинать?
— Пойдём.
Вечером Димка делал уроки. Виктор помогал с математикой. Лена мыла посуду.
Обычный вечер. Обычная жизнь.
А телефон иногда звонил. Незнакомые номера…
Лена смотрела на экран.
И нажимала «отбой».
Без колебаний. Без страха. Без сомнений.
Потому что некоторые уроки учишь только один раз.
И навсегда.
Рекомендую:
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующие публикации.
Пишите комментарии 👇, ставьте лайки 👍