Тамара Ивановна сидела на кухне и смотрела, как невестка Оля складывает её вещи в большую дорожную сумку. Свитера, кофты, тёплые носки — всё аккуратно, стопочкой. Даже тапочки завернула в отдельный пакет, чтобы не испачкать остальное.
— Мам, вы халат свой любимый не забыли? Синий, с карманами?
— В шкафу висит, — ответила Тамара Ивановна.
Оля кивнула и пошла за халатом. Тамара Ивановна проводила её взглядом и тяжело вздохнула. Ей было шестьдесят восемь лет, и она прекрасно понимала, что происходит. После того как сломала шейку бедра и еле оправилась, жить одной стало трудно. Дочь Лена, которая обитала в соседнем доме, навещала редко — всё работа, дела, заботы. А вот невестка Оля примчалась из другого конца города в тот же день, как узнала о переломе, и с тех пор приезжала через день.
И вот теперь Оля предложила забрать свекровь к себе. Не в дом престарелых, не сиделку нанять, а именно к себе, в свою трёхкомнатную квартиру, где жила с мужем Колей и дочкой-подростком.
Коля — сын Тамары Ивановны — воспринял идею жены спокойно. Сказал только: «Как скажешь, Оль. Тебе виднее». Тамара Ивановна тогда подумала, что сын мог бы и сам проявить инициативу, но промолчала. Коля всегда был ведомым, с детства. Куда жена направит, туда и пойдёт.
А вот Лена, когда узнала, устроила по телефону настоящий допрос.
— Мам, ты уверена? Ты же Ольгу толком не знаешь. Вы сколько раз в год виделись? На днях рождения да на Новый год. А тут жить вместе. Это совсем другое.
— Лена, она сама предложила.
— Вот именно! Сама. Бесплатный сыр знаешь где бывает? Ты думаешь, ей твоя компания нужна? Ей квартира твоя нужна. Заберёт тебя, пропишется, а потом…
— Леночка, — перебила её Тамара Ивановна. — Оля не такая.
— Все не такие, пока дело до денег не дойдёт.
Этот разговор занозой засел в голове Тамары Ивановны. Она и сама порой думала: зачем Оле это нужно? Они и правда не были близки. Виделись по праздникам, созванивались редко. Оля всегда была приветливой, улыбчивой, но Тамара Ивановна привыкла не доверять улыбчивым людям. За улыбкой часто прячется расчёт.
Невестка забрала свекровь жить к себе, а через месяц вся семья узнала её настоящий характер. Только не так, как ожидала Лена.
Первую неделю Тамара Ивановна присматривалась. Ждала подвоха. Когда Оля выделила ей отдельную комнату — бывший кабинет мужа, — Тамара Ивановна подумала: «Выслуживается». Когда невестка каждое утро приносила ей завтрак в постель, пока нога ещё болела, — «Показуха». Когда записала к хорошему врачу-реабилитологу и сама возила на процедуры — «Хочет, чтобы я быстрее оклемалась и не мешала».
Но шли дни, и Тамара Ивановна начала замечать странное. Оля не просто ухаживала за ней. Она разговаривала. По-настоящему, не для галочки. Спрашивала про молодость, про работу на фабрике, про покойного мужа Виктора. Слушала внимательно, переспрашивала, запоминала имена и даты.
— Мам, а вы с Виктором Петровичем как познакомились? Коля никогда не рассказывал.
— Да он и не знает толком. На танцах познакомились, в клубе при заводе. Витя тогда такой франт был, в костюме, в галстуке. Все девчонки на него заглядывались.
— И вы его отбили?
— Я и не отбивала. Он сам выбрал.
Оля улыбнулась, и Тамара Ивановна вдруг поняла, что эта улыбка — не дежурная. Невестке было правда интересно.
Лена приехала навестить мать через две недели после переезда. Вошла в квартиру, окинула всё цепким взглядом, будто искала улики.
— Ну как ты тут, мам? — спросила она, присаживаясь на край дивана.
— Хорошо. Нога почти не болит уже.
— А Ольга как? Не обижает?
Тамара Ивановна нахмурилась.
— С чего ей меня обижать?
— Ну мало ли. Я же предупреждала.
В этот момент в комнату заглянула Оля.
— Лена, привет! Чаю хочешь? Я пирог испекла, с яблоками. Тамара Ивановна рецепт подсказала, её фирменный.
— Спасибо, не хочу. Я на минутку заехала.
Оля кивнула и вышла. Лена проводила её взглядом и понизила голос:
— Вот видишь? Пироги печёт. Мам, ты когда мне в последний раз пирог пекла?
— Лен, ты же сама говорила, что на диете.
— Это не важно. Важно, что она тебя обхаживает. Думаешь, просто так?
Тамара Ивановна посмотрела на дочь и вдруг увидела её другими глазами. Лене было сорок три года, у неё была своя квартира в пяти минутах ходьбы от материнской. Когда Тамара Ивановна сломала ногу, Лена приехала один раз, привезла фрукты и сказала, что очень занята на работе. Потом звонила через день, но приезжать — не приезжала. А когда узнала, что мать переезжает к Ольге, первым делом подумала о квартире.
— Лена, — медленно сказала Тамара Ивановна. — А почему ты не предложила мне пожить у тебя?
Дочь осеклась.
— Ну мам, ты же знаешь. У меня одна комната, Серёжа работает из дома, ему кабинет нужен…
— У тебя двухкомнатная квартира.
— Маленькая двухкомнатная! А у Ольги три комнаты, им проще.
— Понятно, — сказала Тамара Ивановна.
Лена просидела ещё минут десять, выпила всё-таки чаю, от пирога отказалась и уехала. После её ухода Тамара Ивановна долго сидела в своей комнате и думала.
Вечером, когда Коля вернулся с работы, семья собралась за ужином. Внучка Маша болтала про школу, Коля рассказывал про новый проект. Оля накладывала всем добавку, следила, чтобы у свекрови был тёплый чай, а не остывший.
— Мам, вам удобно на этом стуле? Может, подушку подложить?
— Удобно, Оленька. Спасибо.
Тамара Ивановна поймала себя на том, что впервые назвала невестку уменьшительным именем. Раньше только «Оля» или «Ольга».
Прошёл месяц. Нога зажила почти полностью, Тамара Ивановна уже ходила без палочки. Врач сказал, что восстановление идёт отлично, лучше, чем он ожидал.
— Это потому что за вами хорошо ухаживают, — сказал он. — Питание правильное, процедуры вовремя, стресса нет. У многих пациентов вашего возраста после таких травм начинается депрессия. А вы молодцом.
Тамара Ивановна передала его слова Оле. Та только отмахнулась:
— Это вы молодец, мам. Вы сильная.
А потом случилось то, что расставило всё по местам.
Лена позвонила вечером, когда все уже собирались спать.
— Мам, ты новость слышала? У Кузнецовых из третьего подъезда квартиру продали. Знаешь, за сколько? За шесть миллионов! А у тебя такая же. Мам, я тут подумала… Может, тебе продать её? Всё равно ты там не живёшь. Продашь, деньги положишь на счёт, будут проценты капать. А если что понадобится — всегда под рукой.
— И куда мне деваться без квартиры? — спросила Тамара Ивановна.
— Ну как куда? У Ольги же тебе хорошо. Сама говоришь — кормят, поят, ухаживают. Вот и живи.
— А деньги на счёт?
— На твоё имя, конечно. Но можно оформить доверенность. На меня, например. Мало ли что. Ты же не будешь сама в банк бегать.
Тамара Ивановна почувствовала, как по спине пробежал холодок. Вот оно, значит, как. Дочь родная, кровиночка. Не предложила забрать к себе, когда мать сломала ногу. Приезжала раз в две недели, сидела по полчаса. Зато про квартиру вспомнила быстро.
— Я подумаю, Лена, — сказала она ровным голосом и положила трубку.
Она сидела в своей комнате, когда в дверь постучала Оля.
— Мам, всё в порядке? Вы какая-то бледная.
Тамара Ивановна не выдержала и рассказала всё. Про звонок Лены, про квартиру, про доверенность.
Оля слушала молча. Потом села рядом на кровать и взяла свекровь за руку.
— Тамара Ивановна, — сказала она тихо. — Я хочу, чтобы вы знали одну вещь. Когда я предложила вам переехать к нам, я ни разу не подумала про вашу квартиру. Вообще ни разу. Я подумала про Колю, который потерял бы маму, если бы с вами что-то случилось. И про Машку, которая обожает бабушку. И про себя. Мне с вами интересно. Вы столько всего видели, столько знаете. Мои родители далеко, в другом городе. Мне не хватало вот этого — сесть вечером, поговорить о жизни.
— Оленька…
— Подождите, я договорю. Ваша квартира — это ваше. Хотите жить там — вернётесь, когда окрепнете. Хотите продать — продавайте. Хотите оставить Лене — оставляйте. Это не моё дело. Мне от вас ничего не нужно, кроме одного: чтобы вы были здоровы и рядом.
Тамара Ивановна почувствовала, как защипало в глазах. Она притянула невестку к себе и обняла. Крепко, как не обнимала уже много лет.
На следующий день она позвонила Лене.
— Лена, я приняла решение. Квартиру продавать не буду. Но завещание напишу.
— На меня? — быстро спросила дочь.
— На Колю и Олю. Пополам.
Повисла тишина.
— Мам, ты что? Я же твоя дочь! Родная!
— Вот именно, Лена. Родная. А вела себя как чужая. Оля мне за этот месяц стала ближе, чем ты за последние десять лет.
— Она тебя настроила против меня! Вот зачем она тебя забрала!
— Она меня забрала, потому что ты не захотела. У тебя комнаты маленькие, помнишь?
Лена бросила трубку. Тамара Ивановна вздохнула, но тяжести не почувствовала. Наоборот — словно камень с души свалился.
Вечером она вышла на кухню, где Оля готовила ужин.
— Оленька, научи меня твой борщ варить. Хочу для вас приготовить.
Оля обернулась, улыбнулась.
— Конечно, мам. Только давайте вместе. Вы мне свой секрет зажарки расскажете, а я вам — как свёклу правильно томить.
Они стояли рядом у плиты, и Тамара Ивановна думала о том, что семья — это не всегда кровное родство. Иногда самые близкие люди — это те, кого выбираешь сам. Или те, кто выбирает тебя.
Лена потом звонила ещё несколько раз, извинялась, объясняла, что погорячилась. Тамара Ивановна её простила — всё-таки дочь. Но завещание переписывать не стала. А в графе «место жительства» в паспорте теперь значился адрес Оли и Коли.
И ей там было хорошо.
🔔 Чтобы не пропустить новые рассказы, просто подпишитесь на канал 💖
Рекомендую к прочтению самые горячие рассказы с моего второго канала: