Дарья Десса. "Игра на повышение". Роман
Глава 161
Мы просидели в кабинете Орловского ещё два часа, обсуждая детали. Напряжение буквально висело в воздухе.
– Начнём с Гиены, – решительно произнёс Орловский, постучав ручкой по столу. – Она – фанатик порядка и корпоративных кодексов. Отвлечь её можно только одним способом: создать ситуацию, которая по протоколу требует её немедленного вмешательства вне приёмной.
– Что, пожар? – скептически спросила я.
– Слишком громко. И нерационально, поскольку в этом случае нам тоже придётся покинуть здание. Нет. Мы используем её слабость – абсолютную преданность Леднёву и параноидальный страх перед беспорядком, среди которого самая страшная – утечка информации. Ты заметила, как она отвечает на те вопросы, что ей не нравятся?
– Делает вид, что не слышит. Можно хоть трижды повторить, будет сидеть, как истукан.
– В точку! Я организую ложное срабатывание системы контроля доступа в серверной, которая находится на другом конце этажа.
– Ложное срабатывание?
– Да.
– Но как ты в серверную попадёшь? Туда даже топ-менеджерам, кроме IT-специалистам, вход запрещён.
Орловский подмигнул.
– У меня там есть свой человек.
– Откуда?
– Я до того, как прийти в «Вертикаль», работал в одной небольшой компании, которая занималась маркетинговыми исследованиями. Там и познакомились. Пришёл парнишка на работу устраиваться компьютерных дел мастером. Я сразу понял: талант, каких мало, ну и помог трудоустроиться. С тех пор мы вместе. Мой тайный айтишный гений, – и Роман задорно улыбнулся. – Я его попрошу, он внесёт в систему ложный сигнал о попытке несанкционированного доступа к СЭД – системе электронного документооборота. Это не вызовет общей тревоги, но на мониторе Гиены, который стоит у неё сбоку на столе, загорится красная, мигающая надпись: «Критическое нарушение. Серверная».
– И она бросит свой пост?
– Бросит. Ты сама знаешь: Гиена в СЭД души не чает. Ей главное, чтобы все бумажечки были аккуратно пронумерованы, по папочкам разложены. Если накроется СЭД, она останется без контроля над ним, а это ударит по ее авторитету в глазах Владимира Кирилловича, который у нее до сих пор был безупречным, – рассказал Орловский.
– Гиена просто вызовет начальника ИТ-отдела и спросит, что случилось.
– Нет, ты снова забываешь: она обожает проверять всё самолично. Потому рванёт в серверную, как подорванная. Она даже не будет звонить охране, побежит сама, чтобы первой оценить масштаб угрозы, прежде чем докладывать шефу. Она не доверяет никому, кроме себя. Это даст тебе максимум пять минут.
Я почувствовала, как по спине пробежал холодок. Пять минут. Этого едва хватит, чтобы добежать до сейфа, не говоря уже о том, чтобы его открыть.
– Пять минут – это самоубийство, Рома. А сейф? Отпечаток и код.
Орловский откинулся в кресле, и его глаза блеснули.
– Отпечаток – это решаемо. Леднёв сегодня вечером будет на торжественном приёме, проводимом «Тес Котт». Помнишь?
– Еще бы! Такое разве забудешь.
– Я тоже там буду. Владимир Кириллович обязательно выпьет шампанского и оставит свой бокал на краю стола. Официант заменит посудину. Мы получим идеальный отпечаток.
– У тебя что, Орловский, всюду свои люди?
– Нет, Алина, – снова эта обезоруживающая улыбка. – Я просто суну тысяч двадцать, за эти деньги поменять бокалы – пара пустяков.
– И что дальше? Ты же не собираешься прикладывать бокал к сканеру?
– Конечно, нет. Кое-кто изготовит из специального медицинского латекса тончайшую плёнку – имитацию отпечатка. Это займёт ночь.
– Кое-кто?
– Прости, милая, но я не готов выложить тебе имена всех, с кем имею дело.
– Хорошо. А код? Четыре, шесть, может, восемь цифр?
– Вот тут сложнее. Эмма знает, что код – это дата. Но не знает, какая именно. Она видела, как Леднёв вводит его, но не запомнила последовательность. И здесь уже придётся постараться тебе. Свяжись с ней и попробуй узнать. Может, это дата их свадьбы? Или день рождения его матери?
– Слишком очевидно для Леднёва. Он параноик.
– Согласен. Потому нам без госпожи Звенигородской в этом деле никак не обойтись.
– Сколько у меня попыток?
– Пять, насколько я помню.
– Так мало?! А что будет, если я ошибусь?
– Сейф блокируется и отправляет на мобильный Леднёву сигнал тревоги.
Я почувствовала, как сердце дрогнуло. Пять попыток. Лучше бы десять.
– Значит, у меня есть всего пять шансов, – прошептала я. – И пять минут.
– Именно. Поэтому мы должны быть уверены в коде. Поэтому постарайся, чтобы Эмма вспомнила что-то более конкретное. А пока… – Роман наклонился вперёд, его голос стал тише, – ты должна подготовить свой «железный повод» и оправдать тем самым своё появление в кабинете.
– Я скажу, что пришла забрать документы, которые он обещал мне показать по проекту «Северный ветер». Скажу, что они срочно нужны мне для встречи с инвесторами, которая внезапно перенеслась на сегодня.
– Идеально. Это соответствует твоему статусу и не вызовет подозрений у Гиены. Ты – его дочь, ты имеешь право. Но она всё равно захочет постоять над душой и убедиться лично, что документы в порядке, прежде чем окажутся на столе у шефа.
– Я знаю. Поэтому мне нужно, чтобы ты дал мне что-то, что смогу использовать как отвлекающий манёвр, если Гиена вернётся раньше времени.
Роман задумался, потирая подбородок.
– Хорошо. Я дам тебе флешку. На ней будет большой файл, якобы содержащий критически важную информацию о сделке, которую Леднёв поручил тебе лично и так, что об этом вообще никто знать не должен. Если Гиена не вовремя вернётся, ты скажешь ей, что Леднёв просил тебя срочно отдать ему этот файл, но он у тебя не открывается из-за сбоя системы. Попросишь помочь и скопировать себе. Это даст тебе ещё минут пять, пока она будет с ним возиться. Не забудь нагнать на нее страху: мол, до возвращения Владимира Кирилловича всё должно быть сделано, иначе всем придёт пушистый зверёк.
– Ты гений, Рома.
– Я просто хочу, чтобы ты была в безопасности. И чтобы мы получили эту секретную папку.
***
На следующий день Орловский передал мне маленький, плотно закрытый контейнер. Внутри, на бархатной подложке, лежала тончайшая, почти невидимая плёнка, имитирующая отпечаток пальца Леднёва.
– Это – его правый указательный палец, – прошептал Роман, когда мы встретились в подземном паркинге. – Самый часто используемый для сканера. Техник гарантирует стопроцентное сходство.
Роман выглядел измотанным, но не забыл спросить:
– Что насчёт кода?
– Эмма испугалась, когда я ей позвонила и спросила, пришлось немножко надавить. Она вспомнила. Код – это дата, но не свадьбы и не рождения. Это дата, когда Леднёв впервые стал абсолютным владельцем холдинга, выкупив долю у своего бывшего партнёра Звенигородского. Эмма видела, как он вводил его, и запомнила, что это было восемь цифр.
– Восемь цифр…
– Я нашла эту дату. Это 12 декабря 1997 года. Я уверена, что это она. Леднёв – человек, который живёт своими победами.
– 12121997, – повторила Орловский, запечатлевая комбинацию в памяти. – Может, есть еще какие-то запасные даты? Так, на всякий случай.
– Ты прав. На всякий случай. Третье сентября 1945 года, – день рождения его матери, которую он боготворил. И 25 января 2000-го – дата, когда он пережил покушение. Эти события, по словам Эммы, он считает ключевыми в своей жизни.
– 12121997. 03091945. 25012000. Три шанса.
– Да. И вот флешка. На ней – «критически важный файл». Используй её, если Гиена слишком быстро вернётся.
Мы обменялись долгим, напряжённым взглядом. В нём не было ни страсти, ни нежности, только холодная решимость и взаимное доверие, выкованное в огне общего риска.
– Удачи, Алина. Я буду на связи.
***
На следующий день я пришла в офис ровно в 14:30. Леднёв, как я знала, был на обеде с крупным чиновником в ресторане в центре города. Он должен был вернуться не раньше 16:00. У меня было полтора часа, но реальное время для операции – не больше десяти минут.
Я прошла в приёмную. Гиена сидела за своим столом, её безупречная причёска и строгий костюм были воплощением офисной неприступности. Она подняла на меня свои холодные, оценивающие глаза.
– Алина Дмитриевна, вы что-то хотели? Владимир Кириллович сейчас отсутствует.
– Знаю, Тамара Макаровна, – я постаралась, чтобы мой голос звучал уверенно и немного раздражённо. – Он просил меня забрать документы по «Северному ветру». Срочно. Встреча перенеслась.
– Документы? Он не оставлял мне распоряжений.
– Он, видимо, забыл. Они должны быть у него на столе.
Тамара Макаровна нахмурилась. В этот момент её взгляд метнулся на соседний столик, где стоял второй, маленький монитор для служебных уведомлений.
– Что там? – спросила я, делая вид, что не понимаю.
Лицо Гиены мгновенно побледнело.
– Ничего. Это… технический сбой.
Но я видела, как её рука дрогнула, а глаза расширились. Это был сигнал Романа. «Критическое нарушение в СЭД».
– Тамара Макаровна, вы уверены? Вы выглядите… встревоженной. Может, стоит проверить? Если это что-то серьёзное, Владимир Кириллович будет недоволен, что вы проигнорировали.
– Нет-нет, я сейчас… – Гиена, борясь с собой, встала. Её преданность Леднёву и страх перед утечкой информации победили всё остальное. – Я быстро. Это, должно быть, ложная тревога, но… серверная. Я должна убедиться. Не уходите.
Она стремительно вышла из приёмной, её каблуки застучали по мраморному полу, удаляясь в сторону серверной.
Время пошло. Я рванула к кабинету Леднёва. Дверь, как и ожидалось, была не заперта. Вошла внутрь. Кабинет был огромным, дубовый стол, кожаная мебель, атмосфера власти и денег. Сейф, как объяснил мне Орловский, встроен в стену за картиной. Я быстро сдвинула полотно, которое было прикреплено на направляющих, потому легко отъехало в сторону.
Сейф. Ультрасовременный, чёрный металл, сенсорная панель, сканер отпечатка пальца. Я достала контейнер, аккуратно извлекла латексную плёнку. Руки дрожали, но заставила себя сосредоточиться. Приложила плёнку к сканеру. Зелёный свет. Короткий, тихий щелчок. Отпечаток принят. Теперь код. Я быстро нажала на сенсорную панель. Появилось поле для ввода восьми цифр.
Первая попытка: 12121997 – дата абсолютного овладения холдингом. Я ввела цифры. Секунда тишины. Красный свет. Громкий, пронзительный звуковой сигнал. Ошибка. Чёрт! Тревога не сработала, но я потеряла драгоценные секунды. Осталось две попытки. Я услышала, как где-то далеко, в коридоре, Гиена с кем-то разговаривает на повышенных тонах. Она может вернуться в любую секунду. Вторая попытка: 03091945 – день рождения матери. Я ввела код. Красный свет. Ещё один пронзительный сигнал. Ошибка.
Всё. Остался один шанс. Если ошибусь, сейф заблокируется, и Леднёв получит уведомление. Когда вернётся и спросит, кто заходил, Гиена сдаст меня мгновенно. Это конец.
Я закрыла глаза на долю секунды, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце. Представила Леднёва. Его цинизм, расчётливость. Он не стал бы использовать дату, которая имеет отношение к его личным чувствам, если бы не хотел, чтобы она была очевидной для него, но неочевидной для других. Покушение. Это событие изменило его жизнь, сделало его ещё более осторожным и могущественным.
Третья попытка: 25012000 – дата покушения.
Я ввела последние восемь цифр. Снова тишина. Секунда, которая показалась вечностью. Зелёный свет. Длинный, победный щелчок. Дверца сейфа бесшумно раскрылась. Я не стала тратить время на разглядывание содержимого. Внутри, на верхней полке, лежала та самая, яркая, красная картонная папка. Я схватила её. Она была толстой, сантиметров десять, и тяжёлой.
В этот момент услышала, как Гиена возвращается. Её шаги были быстрыми, нервными. Она явно не нашла ничего критического в серверной, и теперь её паранойя заставила вернуться к рабочему месту.
Я захлопнула дверцу сейфа, не забыв сдвинуть картину обратно. Вышла в приёмную и быстро сунула папку под кресло для посетителей. В следующее мгновение Гиена ворвалась в кабинет, её лицо было искажено смесью облегчения и подозрительности.
– Тамара Макаровна, что случилось? – спросила я, напустив на себя озабоченный вид.
– Всё нормально, – нервно скривилась она. – Эти горе-специалисты не ту кнопку нажали. Так где вы, говорите, нужные документы?
– Простите, я вспомнила. Кажется, они у меня в кабинете, – и улыбнулась. – Можете не беспокоиться.
Я достала из кармана флешку, которую дал мне Роман.
– Кстати, вот. Здесь дело более важное. Владимир Кириллович просил меня срочно переслать ему эту папку с файлами, но у меня флэшка не открывается. Посмотрите, пожалуйста.
Гиена взяла гаджет, вставила в порт своего компьютера и, как я и рассчитывала, мгновенно переключила внимание.
– Как там много всего, пятнадцать гигабайт, – удивилась она.
Я лишь пожала плечами.
– Ладно, постараюсь, – надменно сказала Гиена.
– Вы попробуйте не всю папку сразу скопировать, а по одному файлу. Может, так быстрее получится, – посоветовала я.
– Да, возможно, – согласилась секретарь и погрузилась в процесс.
– Ну, я ждать не могу, времени нет, – сказала я, наклонилась, вытащила спрятанную папку. Гиена даже не удостоила меня взглядом.
– Вы скажите тогда Владимиру Кирилловичу, что заходила, хорошо?
Я вышла из кабинета, не дожидаясь ответа. Но пошла не к себе в кабинет, поскольку там Снежана, а сначала в женский туалет. Там написала Орловскому, что папка у меня, осталось лишь вынести. Вскоре раздался стук и голос Романа:
– Это я, открой.
Я отперла дверь, благо желающих посетить это место пока не имелось, Орловский протянул мне через щель подарочный пакет.
– Буду ждать на улице, – шёпотом добавил он и ретировался.
Я положила папку в пакет, потом дошла до лифта. Спустилась вниз, на паркинг. Там села в машину Романа, и он тут же тронулся с места.
– Получилось? – спросил, не отрывая взгляда от дороги.
Я вытащила из пакета красную папку и положила её на колени.
– Получилось, Рома.
На следующем светофоре он резко затормозил и повернулся ко мне. В глазах горел огонь.
– Ты невероятная, Алина.
– Мы невероятные, – поправила я, крепко прижимая папку к груди. – Теперь посмотрим, кто такой этот Ковальчук Т.М. и что ещё скрывает наш дорогой Владимир Кириллович.