— Срочно переоформи на меня всё имущество! — Виктор не просил даже, а требовал. — Пока время есть. Если хочешь, мы с юристом завтра подъедем и...
Надюша смотрела на него и чувствовала, как что-то холодное разливается внутри. Двадцать два года. Двадцать два года она просыпалась рядом с этим человеком, готовила ему завтраки, гладила его рубашки. А он сейчас стоит у окна их спальни — той самой, где обои они выбирала целых три недели, где когда-то ночами качала Дашку, когда у той резались зубки — и с такой деловитостью обсуждает, как бы поэффективнее содрать с неё последнее.
— Надюша, ну... — он встретился с ней взглядом и вдруг осёкся. Видимо, что-то в её лице его смутило. — Послушай меня, давай поговорим спокойно, без истерик.
— Говори, — голос прозвучал на удивление ровно. Надюша сама удивилась — внутри всё кипело, а снаружи — ледяное спокойствие.
Виктор покашлял, повернулся к окну. Классический манёвр: не смотреть в глаза, когда врёшь. Надюша за двадцать два года научилась читать его, как открытую книгу. Вот сейчас он сожмёт кулаки, потом проведёт рукой по волосам. Раз, два, три...
— Дача, машина... Все у нас с тобой должно быть чётко расписано, — он провёл рукой по волосам. Бинго. — Я консультировался с нотариусом, Надюш, там ничего сложного, просто подпишешь несколько бумаг, и всё.
— И всё, — повторила Надюша. — Просто несколько бумаг.
— Ну да. — Он обернулся, и на лице его мелькнуло облегчение. Дурак подумал, что она согласилась. — Я рад, что ты так адекватно ко всему подходишь. Знаешь, многие женщины в такой ситуации начинают истерить, скандалы устраивать...
— Какие женщины, Витя?
— А? — он растерялся.
— Какие женщины истерят? Те, которых ты уже бросал? Или те, о которых ты читал в интернете?
Виктор поморщился.
— Не передёргивай. Я просто хочу, чтобы всё было по-человечески.
Надюша медленно опустилась на диван. Тот самый диван, который они покупали восемь лет назад, когда Витя получил повышение. Она помнила, как они ездили по магазинам, как спорили — кожа или ткань, бежевый или серый. Тогда Витя уступил ей, выбрали серый. Сказал: «Всё, что хочешь, солнце». А теперь он стоит над этим диваном и говорит про бумаги.
— По-человечески, — протянула она. — А как это, Витя? Объясни мне, дуре, что значит по-человечески.
— Надь, не надо сарказма...
— Ответь на вопрос!
Он вздрогнул. Надюша никогда не повышала на него голос. За двадцать два года — ни разу. Она была удобной. Тихой. Правильной женой, которая не скандалит, не упрекает, не достаёт.
— Слушай, — Виктор присел на край дивана, но на расстоянии, чтобы между ними было пространство. — Мы оба взрослые люди. Мы понимаем, что чувства проходят. Это нормально. Люди расстаются, создают новые семьи...
— Людмила, — перебила Надюша.
Тишина. Виктор застыл, и Надюша увидела, как кадык дёрнулся, когда он сглотнул.
— Откуда ты...
— Двадцать восемь лет, блондинка, работает в твоей конторе помощником юриста. Зовёт тебя «зайчиком». Любит коктейли «Космополитен» и селфи в туалете ресторанов. — Надюша говорила ровно, методично, как будто зачитывала список покупок. — Ах да, у неё есть кот по кличке Персик, и она мечтает о свадьбе на Бали.
Виктор побледнел.
— Ты... ты следила за мной?
— Нет, Витенька. — Надюша улыбнулась, и от этой улыбки по его спине пробежал холодок. — Твой телефон сам выдал всё. Помнишь, три месяца назад ты попросил меня скачать тебе какое-то приложение? А ты забыл выйти из соцсетей на планшете. Дашкином планшете, между прочим. Хорошо, что я первая его взяла, а не дочь.
— Я могу объяснить...
— Объясни, — Надюша откинулась на спинку дивана. — Объясни, как ты водил её в «Балаган», где мы отмечали нашу годовщину. Объясни, как ты покупал ей серьги с бриллиантами на деньги, которые я думала, ты откладываешь на Дашкино образование. Объясни, почему ты приводил её сюда.
— Сюда? — голос Виктора дрогнул.
— Сюда, — повторила Надюша. — В наш дом. В нашу постель. Я нашла серьгу. Не мою. Под тумбочкой, с твоей стороны. Я сначала подумала — может, моя потерялась? Но потом вспомнила, что у меня таких никогда не было. А ещё я нашла чек из химчистки. Помнишь, ты отдавал чистить одеяло? Сказал, что кофе пролил. Странно, правда? Кофе не пахнет женскими духами.
Виктор сидел, словно громом поражённый. Он открывал и закрывал рот, но слова не шли.
— Знаешь, что самое смешное? — продолжала Надюша, и голос её стал тише, почти задушевным. — Я не устроила тебе сцену. Не начала швырять вещи. Не орала. Я просто... ждала. Думала, может, ты одумаешься. Может, это просто кризис среднего возраста, и ты вернёшься. Купила книжку «Как спасти брак», представляешь? Я, дура, читала советы психологов, как вернуть мужа, который имеет любовницу в моей постели.
— Надя, я...
— Заткнись, — она подняла руку. — Я ещё не закончила. Ты пришёл сегодня и сказал про имущество. И вот тут я поняла. Ты не просто изменяешь. Ты готовился. Ты консультировался с юристами, выстраивал схему, как оставить меня ни с чем. А я что? Я должна была послушно подмахнуть бумажки и освободить тебе дорогу к новой жизни?
— Это не так! — Виктор вскочил с дивана. — Я не хочу оставить тебя ни с чем! Просто... просто так будет проще. Для всех. Для тебя тоже.
— Для меня? — Надюша рассмеялась — коротко, истерично. — Витя, ты серьёзно сейчас? Ты думаешь о моём благе?
— Я думаю о том, что нам нужно расстаться цивилизованно. Без судов, без дележки. А Людмила...
— Людмила! — взорвалась Надюша. — Людмила беременна, да?
Повисла тишина. Долгая. Тяжёлая. Виктор стоял, и лицо его было как у пойманного школьника.
— Откуда...
— Три недели назад, — Надюша встала и подошла к окну, — ты говорил во сне. Бормотал что-то про ребёнка, про роддом. Я тогда решила, что тебе приснился сон про Дашку, когда она родилась. А потом ты в субботу сказал, что едешь на рыбалку. В субботу, Витя. Ты же на рыбалку только по воскресеньям ездишь. Всегда. Двадцать лет — по воскресеньям. И я заглянула в твой телефон.
— Надя...
— Ты записался с ней на УЗИ, — она обернулась, и на глазах блестели слёзы. — Двенадцать недель. Мальчик. Вы уже выбрали имя — Артём. Ты сидел рядом с ней, держал за руку, целовал, когда врач сказал, что всё хорошо. А я в это время стирала твои носки .
— Надюша, прости... — он шагнул к ней, но она отстранилась.
— Не подходи. Не смей ко мне прикасаться.
— Я не хотел, чтобы так вышло...
— Не хотел? — она вытерла слёзы. — Витя, ты год с ней встречаешься. Год! Ты привёл её в наш дом. Ты зачал с ней ребёнка. И всё это время ты приходил домой, улыбался, целовал меня в щёку и говорил «спасибо за ужин». Ты — лицемерное чудовище.
— Я люблю её, — выдохнул Виктор, и в этих словах было столько отчаяния, что Надюша даже отшатнулась.
— Любишь.
— Да. Прости, но это так. Я не могу больше врать. Я люблю Людмилу. Я хочу быть с ней. Я хочу этого ребёнка. Я... я не люблю тебя. Давно. Может, лет пять уже.
Надюша прислонилась к стене. Ноги подкашивались. Пять лет. Пять лет он притворялся.
— Почему ты не сказал раньше?
— Было удобно, — Виктор пожал плечами, и этот жест — такой простой, такой честный — разбил её окончательно. — Ты хорошая хозяйка. Дом всегда в порядке, еда вкусная, скандалов нет. Зачем что-то менять? Но теперь... теперь у меня будет сын. Настоящая семья.
— А Даша? — прошептала Надюша. — Даша тебе не дочь?
— Даша взрослая. Ей двадцать. Она сама справится.
— Господи... — Надюша закрыла лицо руками. — Ты правда такой? Как я двадцать два года этого не видела?
— Надя, послушай, — Виктор заговорил быстро, деловито. — Я не бросаю тебя на улицу. Я готов помочь материально. Сниму тебе квартиру, буду переводить деньги. Но дача, машина, эта квартира — они мне нужны. Мне нужно обеспечить Людмилу и сына. Ты же понимаешь...
— Вон, — тихо сказала Надюша.
— Что?
— Вон отсюда. Сейчас же. Пока я не позвонила в полицию и не сказала, что ты меня бьёшь.
— Я никогда не...
— А они поверят мне, — улыбнулась Надюша, и улыбка эта была страшнее любого крика. — Знаешь почему? Потому что я — затравленная, брошенная жена. А ты — успешный мужчина средних лет с любовницей на сносях. Классика жанра. Кому поверят — мне или тебе?
— Ты блефуешь...
— Попробуй, — она достала телефон. — Давай проверим. Набрать 112?
Виктор замер. Потом медленно попятился к двери.
— Тыоб этом пожалеешь, — процедил он.
— Нет, Витя. Пожалеешь ты. Потому что завтра я иду к адвокату. К очень хорошему адвокату. И мы с ним подробно обсудим, кто на что имеет право после двадцати двух лет брака. Обсудим дачу, которую строили на деньги моих родителей. Обсудим эту квартиру, которую мы купили в ипотеку, и я, между прочим, работала первые пять лет, пока ты учился в аспирантуре. Обсудим твой бизнес, который ты открыл на кредит, а поручителем была я. Ты думал, я забыла? Нет, Витенька. Я помню всё. Каждую копейку, каждую бумажку, каждую жертву.
— Надя...
— И знаешь, что ещё? — она подошла к нему вплотную. — Я расскажу Людмиле правду. Всю правду. Про то, как ты плакал мне в плечо, когда твоя мама умирала. Про то, как ты боялся перед каждой встречей с инвесторами. Про то, что ты в тридцать пять лежал в дурке с депрессией, и я вытаскивала тебя оттуда. Думаешь, она захочет такого героя? Думаешь, она не испугается, когда узнает, какой ты на самом деле?
Виктор побледнел.
— Ты не посмеешь...
— Посмею. Ещё как посмею. Потому что мне больше нечего терять. Ты отнял у меня всё. Любовь, веру, двадцать два года жизни. Что мне мешает отнять у тебя твою новую игрушку?
Они стояли лицом к лицу, и в воздухе между ними искрило от ненависти.
— Я уйду, — Виктор отступил. — Но это не конец.
— Нет, — согласилась Надюша. — Это только начало.
Он ушёл, хлопнув дверью. Надюша простояла посреди комнаты минуту, две, три. Потом медленно опустилась на пол и разрыдалась — громко, безобразно, как ревут дети, когда им очень больно.
А через полчаса вытерла слёзы, умылась холодной водой и набрала номер.
— Алло, Даша? Солнышко, мне нужна твоя помощь. Нет, всё хорошо. Просто... мне нужны контакты твоей знакомой. Той девочки, которая адвокат. Да, той самой, которая развела Машину тётю с мужем. Запиши мне, пожалуйста.
Она записала номер, попрощалась с дочерью и набрала новый номер.
— Добрый вечер. Меня зовут Надежда. Мне нужна консультация по разводу. Да, срочная. Завтра утром можно? Отлично. И ещё... у вас есть знакомые частные детективы? Нужно собрать полное досье на человека. Нет, не на мужа. На его любовницу. Спасибо. До завтра.
Надюша положила телефон и подошла к шкафу. Достала с верхней полки коробку — ту самую, в которой хранила квитанции, чеки, документы. Двадцать два года бумажек. Двадцать два года доказательств.
— Хотел цивилизованно? — пробормотала она. — Получишь цивилизованно. По всем правилам и законам.
А когда Виктор приехал с юристом, дверь ему открыла спокойная, собранная Надежда в строгом костюме.
— Проходите, — сказала она. — Мой адвокат уже здесь. И ещё нотариус. И, кстати, представитель опеки. Даша несовершеннолетней не является, но я подала заявление о том, что ты отказываешься помогать ей с образованием. Так что присаживайся, Виктор. Будем говорить. Долго. Обстоятельно. Цивилизованно.
И Надюша улыбнулась — той самой улыбкой, от которой у Виктора по спине побежали мурашки.