Войдя в гостиную, я увидела толпу незнакомцев и буквально замерла на пороге. У меня в руках была коробка с пирожными, из пакета выглядывал букет, который я сама себе купила утром, чтобы хоть как‑то отметить свой день. В воздухе витали запахи салатов, жареного мяса, дорогих духов и чего‑то чужого, резкого, как будто я попала не домой, а в зал ожидания у незнакомых людей.
Первой меня заметила свекровь. Она сидела в моём любимом кресле, в новом ярком платье, с аккуратно уложенными волосами, и смеялась вместе с женщиной, которую я видела впервые в жизни.
— О, вот и именинница, — сказала свекровь, даже не вставая, и отмахнулась от меня рукой, как от официантки. — Заходи, не стой в дверях.
Я почувствовала, как во мне всё сжалось.
*Именинница? Я? Здесь? Среди этих людей, которых я не звала?*
Я оглянулась по сторонам. На столе в гостиной стояли салаты, несколько видов горячего, закуски, нарезки, огромный торт в центре, которого я уж точно не заказывала. В углу играла спокойная музыка с ноутбука, дети какой‑то пары бегали по коридору, заглядывая в нашу спальню.
И только тогда до меня дошло.
— Я не звала этих людей на свой праздник! — выпалила я, глядя прямо на свекровь.
В комнате наступила неловкая тишина. Кто‑то кашлянул, кто‑то сделал вид, что поправляет салфетку. Муж вынырнул из кухни с подносом в руках, как раз в тот момент, когда мои слова повисли в воздухе.
— Лена, ну ты чего, — пробормотал он, ставя поднос на стол. — Это мамины подруги, наши хорошие знакомые. Разве плохо, что дом полный гостей?
Я сжала коробку с пирожными так сильно, что она чуть не помялась.
*Дом полный гостей. В мой день. И ни одного моего человека.*
Но самое обидное было в другом: я уже давно чувствовала, что что‑то идёт не так. Просто до этого момента отказывалась себе в этом признаться.
***
Тот день начинался как самый обычный. Я проснулась раньше будильника от привычного шороха на кухне: муж ставил чайник, свекровь возилась у плиты, как будто это была её квартира, а не наша.
Я лежала и смотрела в потолок, вспоминая, как пару лет назад всё было по‑другому. Тогда у нас с Игорем была маленькая однокомнатная квартира, свекровь приезжала редко, всегда по договорённости. Я работала, строила планы, и казалось, что мир открыт.
Один эпизод всплыл особенно отчётливо.
*Тот вечер, когда я позвонила Игорю и попросила забрать меня с девичьей вечеринки.*
Меня тогда пригласили коллеги. Мы смеялись, слушали музыку, обсуждали работу. К ночи я устала, зазвонил телефон — муж.
— Ну как ты там, развлекаешься? — спросил он, смеясь.
Я вышла на балкон, закутавшись в чужой шарф.
— Честно? Я устала, — призналась я. — Заберёшь меня? Не хочется возвращаться одной.
— Конечно, — сразу ответил он. — Уже выезжаю.
Я помню, как тогда, сидя в машине, я смотрела на его профиль в свете фонарей и думала: *какое счастье, что есть человек, который приедет по первому звонку*. Казалось, что с ним я всегда буду в безопасности.
Сейчас, слушая возню на кухне, я поймала себя на мысли, что давно не чувствую себя в безопасности в собственном доме.
Я вышла в коридор. Свекровь уже командовала:
— Лена, ты хорошо подумала насчёт гостей? Я составила список. Нам нужно много закусок, торт побольше, и фруктов, обязательно фруктов.
— Мам, — осторожно сказала я, наливая себе чай, — я хотела в этом году тихо. Только мы втроём. Ну, может, моя подруга Аня зайдёт ненадолго.
Свекровь фыркнула.
— Какая тихо? Тебе исполняется серьёзный возраст, нужно отмечать по‑настоящему. Я уже сказала девочкам, они настроились. Неудобно отменять.
Девочкам. Настроились. А меня, значит, можно не спрашивать?
Игорь, как обычно, сделал вид, что занят телефоном. Он всегда избегал острых тем между мной и матерью. Между нами повисло немое напряжение, к которому я уже почти привыкла.
В тот день свекровь ушла в свою комнату с блокнотом. Я мельком видела страницы: там были фамилии, пометки, галочки. Несколько раз ко мне подходила с бытовыми вопросами.
— Лена, я заказала дополнительный стол. Привезут днём, ты будь дома.
— Лена, а ты не возражаешь, если я попрошу твою соседку помочь с выпечкой? Она так хорошо готовит.
Я отвечала автоматически, будто по шаблону:
— Как скажете.
Внутри же у меня росло другое:
*Почему никто не спросит, как хочу я? Ведь это мой день. Мой дом. Моя жизнь.*
Но каждый раз, когда я попыталась начать разговор, Игорь переводил тему.
Один раз, вечером, когда мы легли спать, я не выдержала.
— Игорь, — тихо позвала я, — скажи честно, ты кого‑то приглашал на мой день? Своих друзей, коллег? Может, твоих тётушек?
Он замялся.
— Ну… мама попросила позвать пару человек. Там ничего такого. Ты же сама говорила, что любишь, когда в доме шумно.
Я вспомнила, как говорила это давно, в тот период влюблённой эйфории, когда мне казалось, что большое семейное окружение — это радость. Тогда я не знала, что «шумно» может означать потерю своего голоса.
На следующий день я обнаружила, что мои любимые тарелки, которые я берегла для особых случаев, уже стоят на столе. Свекровь польностью переставила посуду в шкафу.
— Так удобнее, — пояснила она. — Ты же не возражаешь?
Я возражала. Но вслух сказала:
— Конечно.
Когда я попыталась позвонить Ане, чтобы пригласить её, телефон зазвонил у меня в руке — это была свекровь.
— Лена, только не зови никого со своей работы, — попросила она непривычно мягко. — У нас будет свой круг, понимаешь? Свои люди. Они могут не понять нашу компанию.
Свои люди.
Я почувствовала, как меня обдало холодом. Но в тот момент я всё ещё надеялась, что в её «своих людях» будет хоть немного места для меня.
В день праздника меня с утра отправили в магазин за «мелочами».
— Купи фрукты, салатные овощи и что‑нибудь к чаю, — перечислял Игорь, надевая рубашку. — Мама с остальным разберётся, ей так проще.
— А ты? — спросила я. — Ты не поедешь со мной?
— Не успею, я заеду за маминой подругой, она плохо ориентируется. Ты же справишься.
*Я справлюсь. Я всегда справляюсь. Только вот с чем именно — сама уже не понимаю.*
В магазине я поймала себя на том, что иду по полкам как в тумане. Руки сами складывают в корзину яблоки, виноград, печенье, а мысли возвращаются к тому вечеру, когда я когда‑то просила мужа забрать меня.
*Тогда я была уверена, что могу положиться на него. Сейчас я просыпаюсь и засыпаю с ощущением, что стою в стороне, наблюдая за собственной жизнью, куда меня почти не пускают.*
У кассы мне позвонила Аня.
— Лена, ну что, я во сколько сегодня к тебе? — спросила она бодро. — Я уже подарок купила, надеюсь, тебе понравится.
Я замялась.
— Ань, слушай… лучше давай на следующей неделе увидимся. У нас тут… семейное.
Я почувствовала, как эти слова отдают горечью. Словно я сама закрываю перед собой дверь в нормальную, живую жизнь.
Аня вздохнула.
— Понимаю. Но если что — звони. В любое время.
Я кивнула, хотя она этого не видела. Положила телефон в карман и вдруг заметила, что руки у меня дрожат.
По дороге домой Игорь прислал сообщение: «Позвони, когда подойдёшь к подъезду, я помогу донести пакеты». Я удивилась — раньше он просто открывал дверь.
Когда я подошла и позвонила, он действительно вышел. Но выглядел странно: взволнованный, глаза бегают.
— Мама там немного переусердствовала, — произнёс он быстро, забирая у меня пакеты. — Только не сердись, ладно? Потом всё объясню.
*Потом… Когда потом? Когда всё уже будет сделано за меня и без меня?*
Лёгкое беспокойство внутри превратилось в тяжёлый камень. Я поднялась по лестнице, чувствуя, как каждый шаг звучит гулко, как будто я иду не домой, а на какой‑то суд.
И, открыв дверь в гостиную, я увидела то, что увидела.
***
После моей фразы про незваных гостей некоторые женщины переглянулись. Одна из них, с яркой помадой, шепнула соседке:
— Вот молодёжь пошла, совсем уважение потеряла…
Свекровь наконец поднялась, медленно, с достоинством. Поставила бокал на стол, хотя он ей здесь не принадлежал.
— Лена, — начала она тем тоном, которым обычно разговаривают с детьми, — успокойся. Это не только твой праздник. Это и мой тоже. Я столько вложила в ваш дом, в вашу семью. Мне хочется разделить радость с друзьями.
Эти слова ударили не хуже пощёчины.
— Как это — не только мой? — спросила я, чувствуя, как голос предательски дрожит. — Это мой день рождения. Я никого из этих людей не знаю.
Один мужчина, немного постарше Игоря, поднялся из‑за стола и подошёл ближе. Улыбнулся так, будто мы давно знакомы.
— Зато мы о тебе много слышали, — произнёс он. — Я партнёр Игоря. Очень приятно, наконец, увидеть хозяйку дома.
*Партнёр? То есть здесь не только подруги свекрови?*
Я перевела взгляд на мужа. Тот стоял у прохода на кухню, как школьник, которого застали за чем‑то неприятным.
— Игорь, — позвала я, — что здесь происходит?
Он провёл рукой по лицу.
— Лена, ну… Это важный вечер. Мама попросила совместить твой день и нашу встречу с партнёрами. Это удобно: один стол, один раз всё готовить. Я думал, ты поймёшь.
— То есть, — медленно произнесла я, — вы решили устроить деловой приём у меня дома, прикрывшись моим днём рождения?
Я даже услышала, как у кого‑то за спиной сползла вилка на тарелку.
Свекровь вмешалась:
— Не говори так. Мы же семья. Что в этом такого, если заодно обсудят дела? Ты же всё равно не любишь шумные компании из своих подруг, вот я и решила…
— Решили за меня, — перебила я. — Как всегда.
Внутри всё кипело. Я оглядела лица: чужие женщины, с любопытством рассматривающие мои шторы; мужчины, которые только что говорили о каких‑то сделках; дети, таскающие игрушки из комнаты сына подруги, которая так и не пришла, потому что её сюда просто не позвали.
И вдруг я увидела деталь, от которой окончательно потеряла почву под ногами.
На серванте стояла папка. Небольшая, в тонкой обложке. Я узнала её — в такой мы хранили документы на квартиру. Папка была открыта. Рядом лежала ручка, лист с какими‑то строками. Одна из женщин как раз отодвинулась, давая место мужчине, который наклонился к этим бумагам.
*Документы? Почему они здесь?*
Я подошла ближе, не веря глазам. На верхнем листе крупными буквами было написано соглашение о том, что свекровь «закрепляет за собой право проживания и распоряжения частью жилой площади».
Я почувствовала, как мир вокруг поплыл.
— Это ещё что такое? — прошептала я.
Муж и свекровь переглянулись. На секунду на их лицах мелькнуло что‑то похожее на испуг, но тут же сменилось деланным спокойствием.
— Лена, не устраивай сцен, — твёрдо сказала свекровь. — Мы просто оформляем то, что и так есть. Я ведь помогала вам с покупкой, имею право. К тому же партнёры должны видеть надёжность. Дом оформлен как следует — и для дел, и для будущего.
— Для каких ещё дел? — я почти не узнавала свой голос. — Ты решила вписать наш дом в их договоры? Не спросив меня?
Мне казалось, что сердце сейчас выскочит из груди.
*Это уже не просто про праздник. Это про то, что меня тихо вычеркивали из собственной жизни, пока я раскладывала по местам тарелки и покупала фрукты.*
Я сделала шаг назад, потом ещё один. Шум голосов вокруг будто удалился, стал глухим. Кто‑то пытался шутить, кто‑то отворачивался, делая вид, что ничего не слышит.
И в этот момент во мне что‑то щёлкнуло.
***
— Все вон, — сказала я неожиданно спокойно.
Тишина стала почти осязаемой.
— Что? — не сразу поняла свекровь.
— Я сказала, все вон из моего дома, — повторила я уже громче. — Сейчас. Вы пришли на праздник, на который я вас не звала. Вы обсуждаете дела, касающиеся моей квартиры, без моего согласия. Забирайте свои салаты, свои бумаги, свои улыбки. И уходите.
Одна из женщин возмущённо вскинулась:
— Да как ты смеешь, твоя свекровь…
Я повернулась к ней.
— Это мой дом. И сегодня, — я сделала паузу, чувствуя, как внутри поднимается волна решимости, — я впервые за долгое время напомню об этом вслух.
Муж шагнул ко мне, пытаясь взять за руку.
— Лена, не надо так. Люди пришли, всё уже накрыто. Давай просто спокойно посидим, а потом…
Я отдёрнула руку.
— Нет, Игорь. «Потом» было уже слишком много раз. Когда за меня решали, кого звать. Когда без меня переставляли мебель. Когда ты согласился провести свои важные переговоры в мой день рождения, ни словом мне об этом не сказав. А сейчас ещё и документы на стол выложили.
Я указала на папку.
Один из мужчин поднял руки, словно сдаваясь.
— Давайте не будем вмешивать нас в семейный спор, — произнёс он. — Мы уйдём.
Он повернулся к свекрови:
— Мария Петровна, я думаю, нам стоит продолжить разговор в другой день.
По его тону было понятно: его впечатление о «надёжной семье» резко изменилось.
Лица женщин вытянулись. Кто‑то уже молча брал свои сумочки, кто‑то шептал свекрови сочувственные слова. Дети недовольно канючили, что их рано забирают.
Свекровь стояла посреди комнаты, сжав губы. В её глазах были и злость, и обида.
— Ты всё испортила, — прошипела она. — Я хотела как лучше. Устроить тебе настоящий праздник, познакомить людей, помочь Игорю. А ты…
— Настоящий праздник, — перебила я, — это когда человек хотя бы знает, кто у него дома. И чувствует себя здесь своим, а не приглашённой обслуживающей силой.
Я подошла к двери и распахнула её.
— Пожалуйста, — сказала я. — Выход там.
Гости, один за другим, начали выходить. Кто‑то бросал на меня осуждающие взгляды, кто‑то, наоборот, смотрел с интересом, как на зрелище.
Когда дверь за последним гостем закрылась, в квартире стало неожиданно тихо. Только посуда на столе, недопитый чай и запах дорогих духов, который теперь казался особенно чужим.
***
Мы остались втроём: я, Игорь и свекровь.
Первые секунды никто не говорил. Я слушала, как у меня в ушах стучит кровь.
*Ну вот, Лена. Ты хотела голоса — получай тишину. Страшно? Да. Но дальше молчать уже нельзя.*
Свекровь первой нарушила паузу.
— Ты даже не представляешь, что ты сейчас натворила, — заговорила она, с трудом сдерживаясь. — Игорь столько месяцев готовил эту встречу. Я позвала своих подруг, чтобы они тоже помогли, поддержали. А ты выгнала всех, как ненужных.
Я глубоко вздохнула.
— Знаете, что самое обидное? — спросила я. — Что вы ни разу за эти недели не спросили: «Лена, а ты как хочешь отпраздновать свой день? С кем ты хочешь его провести?» Для вас это был просто удобный повод собрать «своих людей» и решить «свои дела».
Игорь устало опустился на стул.
— Лена, давай без пафоса, — пробормотал он. — Мама действительно помогала нам. Она имеет право чувствовать себя здесь как дома.
Я посмотрела на него.
— А я, по‑твоему, кто здесь? Гостья? Повар? Слуга? — голос опять начал дрожать, но теперь от злости. — Ты хоть заметил, что на празднике, который якобы мой, не было ни одного моего человека? Ни Ани, ни моих родителей, никого. Ты согласился на это молча.
Он отвёл взгляд.
— Мне казалось, ты не будешь против… — сказал он тихо.
— Тебе просто было так удобнее, — ответила я. — Не спорить с мамой. Не вмешиваться. Позволить ей решать, как мы живём. А меня ставить перед фактом.
Я подошла к столу, взяла папку с документами.
— Это я забираю, — произнесла я. — Никаких бумаг, касающихся нашего дома, больше не будет на столе без моего участия. Никогда.
Свекровь вспыхнула.
— Дом вообще‑то появился у вас не сам по себе! — повысила она голос. — Если бы не я…
Я подняла руку, останавливая её.
— Спасибо вам за помощь, правда. Но помогать — не значит потом всю жизнь держать человека на коротком поводке. Я устала жить, оглядываясь на ваше «я же вложилась».
Мы долго спорили. Свекровь плакала, обвиняя меня в неблагодарности. Игорь метался между нами, пытаясь всех успокоить, при этом ни разу чётко не встав на мою сторону.
В какой‑то момент я почувствовала, что просто больше не могу. Как будто внутри меня опустился какой‑то рубильник.
Я подошла к своей комнате, взяла телефон и, не глядя ни на кого, набрала сообщение Ане: «Можешь прийти? Я очень нуждаюсь в тебе». Потом достала сумку и начала складывать туда свои вещи первой необходимости.
— Ты куда? — испуганно спросил Игорь.
Я обернулась.
— Не знаю пока. К Ане, к родителям. Мне нужно побыть там, где меня видят и слышат. Где мой день рождения — это мой день, а не удобный повод для чьих‑то планов.
Свекровь замолчала. В её взгляде мелькнуло что‑то вроде сомнения, но тут же исчезло под привычной обидой.
Игорь сделал шаг ко мне, потом остановился.
— Ты же вернёшься? — спросил он, почти шёпотом.
*Вернусь ли я в этот дом в прежнем виде? В эту роль, где у меня нет права голоса?*
— Не знаю, — ответила я честно. — Всё зависит от того, поймём ли мы наконец, что я тоже живу здесь. Не только вы с мамой.
Я взяла коробку с пирожными, которую так и не открыла, свой маленький букет и пошла к выходу.
Когда закрывала за собой дверь, услышала, как в гостиной шуршит скатерть и глухо звякает посуда. Свекровь, наверное, начала поскорее убирать последствия сорванного вечера. Игорь, как всегда, оказался между.
На лестничной площадке было неожиданно спокойно. Никаких громких голосов, никаких посторонних запахов. Только я, мои пирожные, букет и странное чувство свободы вперемешку со страхом.
*Я понятия не имею, что будет дальше. Но я точно знаю, что больше не позволю устраивать праздники в моей жизни без моего участия.*
Я спустилась вниз, вышла во двор и увидела, как у подъезда притормаживает знакомая машина. Это была Аня. Она выскочила, заметила мои глаза и молча обняла.
Мы стояли так несколько минут. Без слов, без объяснений. И в первый раз за долгое время я почувствовала, что сегодня действительно мой день. Не потому, что дата в календаре, а потому, что я наконец‑то выбрала себя.