Юль, мне Витя на днях сделал предложение.
Со стороны могло показаться, что эта фраза Кати утонула в размеренном офисном гуле и так и осталась никем не услышанной. Но, конечно, это было не так.
Ее лучшая подруга с трудом оторвалась от монитора, где висели квартальные показатели, и широко распахнула глаза.
- Да ладно… Витька?!
Катя наклонилась ближе и, понизив голос до восторженного шепота, добавила:
- Подожди. А что с лицом? У тебя такое выражение, будто тебя не замуж позвали, а на допрос.
Она нервно потерла ремешок наручных часов, будто искала в привычном движении опору.
- Ну… как сказать. Я точно не знаю.
- В смысле не знаешь? - Юля нахмурилась. - Ты же его… ну как бы любишь.
Катя встретила ее взгляд с немым укором. В карих глазах застыла тревога, которая никак не сочеталась со сверкающим камнем на безымянном пальце, появившимся там пару дней назад.
- Я люблю… наверное. Видишь ли, понимаешь… Он почти идеальный. Успешный, красивый, заботливый, богатый. Все как в списке для номинации муж года.
- Так, Катюх, я что-то не поняла, - Юля прищурилась. - Идеальный - это приговор или диагноз? Ты согласилась или как?
- Согласилась. Как тут отказать… И Витя уже все заранее организовал. Ресторан Скрипка, ой…
Катя запнулась и отвела взгляд, будто внезапно увидела перед собой что-то неприятное.
- А я все равно не могу отделаться от папиных слов.
Юля сочувственно вздохнула. Покойный дядя Коля, то есть Николай Александрович Доронин, был для Кати не просто отцом. Он был ее вселенной. Выросшая без матери, она держалась за него как за единственный материк в жизни.
Проницательный и жесткий, Николай Александрович привык все просчитывать наперед. И в Катю это вшил намертво.
- Это у вас святое, - кивнула Юля, сразу становясь серьезнее. - И что он говорил?
Катя на секунду задержала дыхание.
- Что людей надо проверять. Особенно прежде чем… ну, пустить в жизнь окончательно. И мужчину желательно проверять не деньгами, а ситуациями. Скажем, посмотреть, как жених отреагирует, если у тебя колесо спустит. Будет ли он ворчать, что ты неумеха, или молча достанет домкрат.
- Золотые слова, - с легкой иронией протянула Юля. - И что, у Вити колесо не спускало?
- Да нет, Юль. Просто… он слишком правильный. Слишком идеальный. Так не бывает. Разве нет? И я не понимаю, что я со своей съемной квартирой и работой менеджера делаю рядом с ним. Иногда мне кажется, что я для него как испытание. Будто он ради меня идет на какую-то жертву. Только я не понимаю - на какую.
Юля задумалась на мгновение, а потом подняла на Катю глаза. И в этих глазах заплясали веселые искорки.
- А давай проверим его. Прямо сейчас.
- Как это? - Катя растерялась. - Детектора лжи у нас нет. На кофейной гуще я тоже не гадаю.
- Да будь проще, - Юля подалась вперед, будто делилась великой тайной. - Скажи ему, что тебя сегодня уволили. Прямо сегодня. Что ты теперь никто: без работы, без денег, без перспектив.
Катя едва не поперхнулась.
- Ты с ума сошла!
- А что? Это жизнь. Если любит - скажет: милая, котенок, не парься, я все решу, мы справимся, я тебя на руках носить буду. А если он любит твою стабильность, твой статус в фирме партнера, твоего отца… ну тогда сама увидишь.
Юля развела руками.
- Тест под названием в богатстве и в бедности. Экспресс-версия.
Катя колебалась. Предложение выглядело жестоко и даже подло по отношению к Вите. Но сомнения, посаженные отцом много лет назад, вдруг дали росток - колючий, настойчивый.
- Ты правда так думаешь? - тихо спросила Катя. - Он может обидеться.
- Ну и пусть, - отрезала Юля. - Ты должна знать, за кого выходишь. Ты вообще-то дочь Николая Александровича Доронина. Или кто?
Катя медленно кивнула. Потом едва заметно улыбнулась - так, будто приняла внутреннее решение.
- А знаешь… может, ты и права. Стоит попробовать. В конце концов, что я теряю?
Юля улыбнулась и одобрительно кивнула.
С решительностью, которой сама от себя не ожидала, Катерина постучала в стеклянную дверь кабинета начальника отдела продаж.
Георгий Сергеевич, грустный и вечно занятый мужчина, с явной неохотой оторвал взгляд от кипы бумаг.
- Доронина, заходи. Только быстро. У меня селектор через пять минут. Что там у тебя? Новый клиент или подпись нужна?
- Нет, Георгий Сергеевич, - Катя прикрыла за собой дверь. - Я по личному.
Начальник театрально вздохнул.
- Личное - это серьезно. Ладно, выкладывай. Только не говори, что в декрет собралась. Мне некем тебя заменить.
Катя сглотнула.
- Мне нужна неделя отпуска за свой счет. Очень срочно. У меня правда… серьезные обстоятельства.
Георгий Сергеевич откинулся на спинку кресла и внимательно посмотрел на нее. Он прекрасно знал, кто отец Кати был при жизни и кто ее нынешний покровитель в стенах офиса.
- Личные проблемы? Случилось что-то? Ты у нас лучший менеджер прошлого месяца. Сейчас не время раскисать. Или… влюбилась? Признавайся, все равно узнаю.
Катя, к своему удивлению, густо покраснела.
- Ну… почти.
- Так, - протянул он. - Ладно. Только давай без мелодрам. Пиши заявление. Подпись, дату не забудь. А у Дмитрия Олеговича я сам подпишу. Он тебя помнит и ценит. Недавно сказал, что ты ему Колю напоминаешь - хваткой и светлой головой.
- Спасибо, - выдохнула Катя.
- Иди уже, - махнул рукой Георгий Сергеевич. - Через неделю чтоб была как штык. И с горящими глазами.
Катя вышла, а рука сама потянулась к телефону. Она отошла в тихий угол, сердце грохотало так, что казалось, его слышит весь этаж.
Это было глупо. И все же Катя нажала на контакт.
Виктор ответил почти сразу, будто ждал ее звонка.
- Привет, котенок. Уже освободилась? Сегодня ведь…
- Привет, - Катя сделала голос дрожащим, чтобы звучало максимально естественно. - Я… я освободилась. И, кажется, насовсем.
На том конце повисла тишина. Всего секунда - но Катя уловила ее, как острый укол.
- В смысле? - голос Виктора стал напряженным.
- Меня уволили. Только что. Сокращение штата. Сказали кризис, оптимизация отдела продаж… Я не знаю, что делать.
Снова тишина. На этот раз дольше. Катя слышала, как он вдыхает.
- Понятно, - наконец произнес Виктор. Тон был идеально ровный. Даже слишком. - Неожиданно, конечно.
Катя сжала пальцы.
Вот оно. Никакого котенок. Никакого тепла.
- Но, знаешь, - продолжил он так же ровно, - возможно, это даже к лучшему. Неприятно, да. Но главное - не раскисай.
Катя почувствовала, как внутри все холодеет.
- Я… стараюсь, - выдавила она.
- Ладно, проехали, - вдруг преувеличенно бодро сказал Виктор, будто переключился на заранее заготовленную тему. - У меня для тебя новости. Мои родители хотят с тобой познакомиться. По-настоящему. Сегодня ужин у них дома, в семь.
Катя остолбенела. Она видела их всего пару раз на светских мероприятиях - холеная, молчаливая пара, от которой веяло холодной уверенностью. Но разговоров не было никогда.
- Сегодня? - переспросила она.
- Да. Идеальный момент. Отвлечешься. Они отличные люди. Мама, правда, суетится - хочет, чтобы все было идеально. А папа… ну папа. В общем, котенок, это не обсуждается. В шесть заеду. У тебя три часа, чтобы стать самой красивой уволенной сотрудницей в мире. Целую.
И он повесил трубку.
Катя так и осталась стоять возле лифта, прижимая телефон к груди.
Ее не утешили. Не предложили помощь. Просто дали три часа на сборы.
- Не раскисай… значит, - прошептала она. - Странно. Ладно. Посмотрим.
Домой сейчас было рано. Катя нырнула в метро и поехала в торговый центр: если уж ее ждет знакомство с будущими свекрами, выглядеть нужно безупречно. Особенно теперь - когда по легенде она для всех безработная.
Она час бродила по бутикам, чувствуя себя лгуньей, играющей на чувствах собственного жениха. В итоге выбрала платье: дорогое, но сдержанное. Темно-бирюзовый плотный шелк, длинный рукав, аккуратный вырез. Идеально для ужина с будущей свекровью.
Из торгового центра Катя вышла, когда уже начинало темнеть. Ноябрь стоял мерзкий, слякотный, ледяной. Ветер швырял в лицо мокрый снег вперемешку с листьями, под ногами чавкала грязная каша.
Катя плотнее закуталась в любимое светло-бежевое пальто и пошла к метро, в руке - заветный пакет с платьем. В голове крутились списки дел: ванна, прическа, маникюр. Ей отчаянно хотелось понравиться.
И тут из-за поворота вылетел огромный черный внедорожник.
Он даже не притормозил - просто влетел правым колесом в огромную яму у обочины, полную грязной жижи. Все произошло как в замедленной съемке: веер ледяной, черной воды взлетел вверх и обрушился на Катю всей силой.
Она застыла, не в силах издать ни звука.
С головы до ног - пальто, сапоги, сумка - все было залеплено мерзкой холодной грязью. Капли попали на лицо. В глазах блеснули слезы.
Это было уже слишком: инсценированное увольнение, странный разговор с женихом, и теперь вот это.
Катя стояла на тротуаре и тихо плакала от бессилия. Внедорожник, не сбавляя хода, скрылся за углом.
- Вот же гаденыш, - сочувственно буркнул кто-то из прохожих.
В этот момент рядом мягко притормозило такси - старенький, но идеально чистый седан. Со стороны пассажира опустилось окно.
- У вас все в порядке? - спросил водитель.
Катя подняла заплаканные глаза. На нее смотрел мужчина лет тридцати пяти - уставший, но добрый взгляд, спокойное лицо.
- Тот лихач вас облил, да? - сказал он без улыбки.
- У меня все ужасно, - всхлипнула Катя. - И времени совсем нет. Я опоздаю на важную встречу.
- Садитесь, подвезу.
- Ой нет, спасибо… Я же все испачкаю.
- Садитесь, говорю, - повторил он настойчиво, но без хамства. - Не бойтесь, я не мошенник. Я вообще с сыном на маршрут выехал.
Катя присмотрелась: на заднем сиденье, пристегнутый в бустере, сидел мальчик лет десяти и с любопытством разглядывал ее.
- Миш, поздоровайся, - попросил водитель.
- Здрасьте! - звонко крикнул мальчишка. - Вас тот нехороший дядя прям как из ведра окатил!
Катя невольно улыбнулась сквозь слезы.
- Здравствуй, Миша.
- А я Борис, - кивнул водитель. - Садитесь вперед. Только секундочку.
Он выскочил, достал из багажника чистую ветошь и быстро накрыл сиденье.
- Вот так. Теперь можно.
Катя послушно села в салон. Внутри было тепло и пахло яблоками.
- Спасибо. Вы мой спаситель. Меня Катя зовут.
- Очень приятно, - Борис ловко влился в поток. - Куда едем?
Он бросил взгляд на ее пальто и нахмурился.
- Погодите… с пальто что-то делать надо. Вы же так не пойдете.
- Даже не знаю… Оно, кажется, испорчено. Видимо, выкинуть придется.
- Глупости, - уверенно сказал Борис. - У меня мама в химчистке Снежинка работает. В двух кварталах. Если поспешим, она что-нибудь придумает. Она у меня фея чистоты.
- Вы серьезно? - Катя посмотрела на часы. Времени оставалось впритык.
- Абсолютно.
Пока они ехали, Мишка сзади вел репортаж для своей воображаемой передачи:
- А мы из школы едем! Сейчас бабушка нам пальто почистит, а потом на пирожки!
- У вас милый сын, - сказала Катя, оборачиваясь.
Лицо Бориса на мгновение посветлело.
- Да, - тихо согласился он. - Мишка молодец. А вот жена…
Он вздохнул, глядя на дорогу.
- Год назад сбежала с любовником. Решила, что мы с сыном балласт. Мешаем ей карьеру строить. Так что теперь мы вдвоем команда.
- Жалко… - прошептала Катя.
И вдруг ей стало стыдно за свои страхи про идеального жениха и за выдуманное увольнение. Пальто, ужин, статус… все это показалось мелким рядом с чужой настоящей болью.
- Да ничего, прорвемся, - пожал плечами Борис и свернул во двор. - А вот и Снежинка. Приехали. Пойдемте.
- Катерина, - строго сказал он сыну, - Мишань, посиди в машине. Я быстро.
Снежинка оказалась маленьким подвальным помещением, где густо пахло паром и химией. За стойкой стояла полноватая женщина с добрыми глазами.
- Бориса мама, у нас ЧП. Срочно! - выпалил он с порога.
- Что? Миша? - женщина мгновенно выскочила из-за стойки.
- Да нет, мам…
Женщина увидела Катю и ахнула:
- Ой батюшки, девушка… Это что с вами? Пальто ваше…
- Меня облили, - отчаянно сказала Катя. - А у меня ужин… через полтора-два часа.
Валентина Николаевна цокнула языком, быстро осматривая пятна.
- Так… бежевый кашемир. Сложно, но… мазут, песок… В принципе, можно. Боря, иди в машину и не мешай. Катерина, снимайте. Сейчас сделаем экспресс-чистку.
Она унесла пальто в подсобку. Катя осталась в водолазке, дрожа от холода и нервов.
Минут пятнадцать тянулись вечностью. Наконец Валентина Николаевна вернулась. Пальто выглядело чуть влажным и пахло резким составом, но было чистым.
- Как… - выдохнула Катя. - Вы волшебница.
- Опыт, - улыбнулась женщина. - И хороший пятновыводитель. К ужину высохнет.
Она крикнула в дверь:
- Борис! Забирай девушку!
В машине Катя все еще не могла прийти в себя.
- Я даже не знаю, как вас благодарить. И вас, и вашу маму.
- Да ладно, - отмахнулся Борис. - Зато Мишке приключение.
- Какой адрес? - уточнил он.
Он довез ее до самого подъезда.
- Сколько я вам должна? За такси, за спасение…
- Не стоит, - улыбнулся Борис. Его усталые глаза вдруг стали теплыми. - У нас сегодня акция. За счет заведения.
- Нет, я так не могу… - Катя полезла в сумочку.
Борис остановил ее жестом и протянул маленькую визитку.
- Вот. Если что - такси. Или спасение от грязевых монстров. Удачи на встрече.
- Спасибо, - улыбнулась Катя.
Дома она первым делом повесила пальто на плечики в коридоре. Может, и правда успеет высохнуть.
Скромная съемная однушка встретила ее тишиной. Раньше, до прошлого года, они с папой жили в большом доме за городом. Теперь - вот так.
Катя набрала ванну, добавила соль, посмотрела на себя в зеркало. Уставшее лицо, растрепанные волосы, лихорадочный блеск глаз.
Как же она скучала по отцу.
Николай Александрович был крупным, шумным, невероятно щедрым человеком. Он занимался каким-то сложным бизнесом, связанным со строительством, но Катя никогда не вникала. Она просто знала: папа сильный и умный.
Год назад он погиб в аварии на ночной трассе. Встречный лесовоз вылетел на полосу. Все произошло почти мгновенно.
На похоронах было много людей. Был Дмитрий Олегович - партнер отца. Он выглядел искренне убитым горем.
А через неделю, на оглашении завещания, выяснилось: Николай Александрович банкрот.
Дмитрий Олегович, высокий, седой, с аристократическим лицом, сидел напротив Кати в кабинете нотариуса и говорил спокойно, будто читая отчет.
- Твой отец всегда был азартен. Вложился в рискованный проект. Прогорел. Дом придется продать за долги.
Это стало ударом. Катя, по сути, осталась ни с чем. И именно Дмитрий Олегович - тот, кто, по слухам, сам едва удержался после краха, - предложил ей работу менеджером отдела продаж в своей новой небольшой фирме.
- Ты же дочь Коли, - сказал он тогда. - Я не могу оставить тебя на улице. Зарплата неплохая. А дальше посмотрим.
Катя была благодарна. Она редко видела босса, но иногда ловила на себе его взгляд - долгий, тяжелый, будто полный жалости или вины. Она гнала эти мысли прочь: человек помог, поддержал, спас.
Катя погрузилась в горячую воду, пытаясь расслабиться, но времени не было.
Она быстро сделала прическу - простой, элегантный пучок. Макияж. Потом надела платье: бирюзовый шелк лег идеально.
Катя снова посмотрела на себя в зеркало. Выглядела она дорого и прилично - как и положено невесте Виктора.
Звонок в дверь раздался ровно в шесть.
Виктор, как всегда, был пунктуален. Его машина пахла новой кожей, в салоне тихо играла расслабляющая музыка.
- Ого, - Виктор окинул ее оценивающим взглядом. - Котенок, ты просто потрясающе выглядишь. Это новое?
- Да, сегодня купила, - ответила Катя, сжимая клатч. - Подумала, твоим родителям понравится.
- И правильно, - Виктор рассмеялся, но смех почему-то показался Кате неестественным. - Зачем тебе теперь офисный дресс-код.
Катя внимательно посмотрела на него.
- Ты вообще… как считаешь, я справлюсь? Твои родители какие?
- Самые обычные, - Виктор взял ее руку. Ладонь была прохладной и сухой. - Мама перфекционистка, суетится. Отец… он из мира бизнеса, молчаливый. Не переживай. Ты им понравишься.
- Даже уволенная? - тихо уточнила Катя.
Пальцы Виктора чуть сильнее сжали ее ладонь.
- Кать, давай не будем об этом. Это мелочи. Главное, что ты со мной.
Он поднял ее руку к губам. Поцелуй пришелся не на кожу, а на костяшки - как будто между ними стояло что-то невидимое.
Дом родителей Виктора находился в элитном коттеджном поселке. Огромный современный особняк из стекла и бетона - дом четы Грибановых.
На пороге их встретила Наталья Дмитриевна - миниатюрная женщина в брючном костюме цвета слоновой кости. Ее улыбка казалась натянутой и, словно отдельной от лица, не доходила до глаз.
- Катенька! Ну наконец-то! Мы так рады. Витя нам все уши прожужжал. Проходите, проходите.
Из-за ее плеча показался Антон Михайлович - крупный, молчаливый мужчина с тяжелым подбородком и немигающим взглядом.
- Добрый вечер, - сказал он. Рукопожатие было вялым и холодным.
В гостиной, совмещенной со столовой, стол ломился от еды. Но не от домашних пирогов: ресторанные закуски, карпаччо, тарталетки, сложные салаты в креманках.
- Садитесь, Катенька, - проворковала Наталья Дмитриевна. - Витя, милый, принеси Кате бокал белого.
- Спасибо, - сказала Катя.
Ужин начался. Разговор не клеился, звучал искусственно. Говорили о погоде, пробках, новой выставке, на которой Катя не была.
- Витя сказал, вы покинули свое рабочее место, - Наталья Дмитриевна аккуратно подцепила вилкой креветку. - Какая неприятность. Вы, наверное, очень расстроены?
Ее глаза, острые и внимательные, впились в Катю без сочувствия - с чистым, неподдельным интересом.
- Да, неприятно вышло, - осторожно ответила Катя, держась легенды. - У нас реструктуризация… Но, если честно… - она потупила взгляд. - Начальник давно ко мне неровно дышал. А я дала понять, что у меня есть жених. Вот он и нашел повод меня, так сказать, оптимизировать.
Катя понимала: звучит правдоподобно.
- А-а, вот оно как, - Наталья Дмитриевна бросила быстрый взгляд на мужа. - Какой негодяй. А вам, Катенька, перед увольнением следовало бы ему пару пощечин… чтобы запомнил.
- Мам, Катюша у меня скромная, - вставил Виктор с легкой улыбкой. - И вряд ли последовала бы твоему примеру.
Катя заметила: он будто играет роль, подыгрывает.
- А семья у вас большая? - вдруг подал голос Антон Михайлович. Густой бас заставил Катю вздрогнуть.
- У меня никого нет, - тихо сказала она, как и планировала. - Я сирота. Мама давно умерла, а папа… папа погиб год назад.
- Ох, бедняжка, - Наталья Дмитриевна всплеснула руками, но в ее голосе не было тепла. - Совсем одна. Простите за нескромный вопрос… но мы же теперь почти семья. Как же наследство? Антон сказал, ваш папа Доронин… бизнесмен. Или я путаю?
Кате стало холодно. Она почувствовала себя бабочкой под булавкой.
- Был… но оставил мне только долги. Так вышло. Он оказался банкротом. Дмитрий Олегович, его партнер, подтвердил. Так что… у меня ничего. Кроме съемной квартиры.
Повисла тишина. Оглушительная. Было слышно, как тикают дорогие часы на стене.
- Понятно, - кивнул Антон Михайлович, отрезая кусок стейка. - Банкрот. Что ж, всякое в бизнесе бывает. Сегодня ты правишь бал и щелкаешь официанту, а завтра сам прислуга и шаркаешь ножкой за чаевые.
Катя сидела, будто под допросом. Десерта она даже не коснулась.
- Мне пора, - сказала она, положив салфетку. - Спасибо, было очень вкусно. Приятно было пообщаться.
- Конечно, - Наталья Дмитриевна тоже поднялась. - Будем рады видеть вас еще.
Катя пошла по коридору, надела в прихожей свое спасенное пальто. И машинально подняла глаза к потолку - и замерла.
В углу над входной дверью, там, где ставят датчики движения, была не просто коробочка. Черная глянцевая полусфера с крошечным красным огоньком.
Скрытая камера. И направлена она была вглубь гостиной - прямо на стол.
Катя похолодела, но вида не подала. Она улыбнулась, вышла на крыльцо.
- Я тебя подвезу, - Виктор уже спешил к машине. - Ты побледнела. Мама тебя утомила?
- Не надо, - сухо сказала Катя. - Я на такси. Хочу побыть одна. Эти разговоры об отце…
- Такси? - Виктор нахмурился. - Кать, не глупи. После ужина с родителями… садись.
- Я сказала, не надо.
Катя достала телефон и набрала номер с визитки.
- Алло, Борис? Здравствуйте. Это Катя… Вы не могли бы меня забрать? Адрес сейчас скину.
Виктор смотрел на нее, и лицо его буквально каменело.
- Кать, что за Борис? Ты хочешь меня опозорить перед родителями?
- Этот человек помог мне сегодня. И его мама, - спокойно ответила Катя.
Через десять минут к воротам подъехал знакомый скромный седан. Борис был за рулем один - Миши в салоне уже не было.
- И это убожество ты называешь такси? - Виктор презрительно усмехнулся.
Борис вышел, чтобы открыть пассажирскую дверь, и привычно пропустил колкость мимо ушей.
- У тебя даже на нормальную машину денег нет? - не унимался Виктор, подходя ближе. - Что, жена сбежала, или при разводе все отсудила?
Катя не выдержала.
- Витя, помолчи, пожалуйста. Это не твое дело.
Она повернулась к Борису.
- Простите. Он явно не в себе.
- Ничего, - спокойно сказал Борис. - Садитесь.
Катя села в машину. И когда Виктор захлопывал за ней дверь, она обернулась.
В окне гостиной, в профиль, стоял Антон Михайлович. В руках он держал фотоаппарат с мощным объективом, направленным прямо на Катю и машину Бориса.
Катя все поняла: ее фотографировали. Но зачем?
Мозг лихорадочно складывал куски: камера на потолке, вопросы про наследство, ледяная тишина. Шпионы? Проверка? Допрос?
Борис вел машину молча. Он будто чувствовал ее состояние, не включал музыку и не задавал вопросов. И эта тишина неожиданно стала для Кати спасением.
У подъезда Катя достала кошелек и протянула крупную купюру.
- Спасибо, Борис. Это вам. И Мише - на сладости.
- Это слишком, - удивился Борис. - У меня и сдачи-то нет.
- И не надо, - грустно улыбнулась Катя. - Вы хороший человек. Возьмите. Не огорчайте меня отказом.
Борис посмотрел на нее долгим взглядом.
- Спасибо, - тихо сказал он. - Берегите себя. И если что - звоните. Даже если просто поговорить.
- Спасибо. Спокойной ночи.
Катя поднялась в квартиру. Бирюзовое платье, которое еще пару часов назад казалось броней, теперь ощущалось клоунским костюмом.
Она налила воды, прислонилась лбом к холодному стеклу окна. И снова вспомнила, как после смерти отца дом ушел с молотка. По комнатам ходили чужие люди, трогали папины книги. А Дмитрий Олегович стоял рядом, держал ее за плечо и говорил тихо:
- Держись. Это бизнес. Тут или все, или ничего.
Катю трясло от напряжения.
- Папа… - прошептала она. - Ты учил меня проверять людей в сложной ситуации. Кажется, я начала самую главную проверку.
Телефон разбудил Катю поздно ночью.
- Алло? - устало ответила она.
- Катюх, ты где? Как прошло? - Юля тараторила, как всегда полная жизни. - Родители в обморок от твоей красоты не упали?
- Привет, Юль. Все нормально… наверное.
Катя не хотела вдаваться в детали, но голос дрогнул.
- Я сказала, что меня уволили.
- А Витя? - Юля напряглась. - Сказал, что ты его котенок и он все решит?
- Он сказал… не раскисать, - сухо ответила Катя.
- И все?!
- Нет. Потом начался допрос. Про папу, про наследство.
- Ничего себе… - выдохнула Юля. - И не скажешь, что такие… А еще что?
Катю словно прорвало.
- У них в гостиной скрытая камера. Она весь вечер снимала. А когда я уезжала на такси… отец Вити фотографировал меня из окна.
На том конце провода повисло напряженное молчание.
- Кать… - Юля заговорила глухо. - У меня тоже есть новость. Странная.
- Что? - Катя устало прикрыла глаза. - Я уже в кровати.
- Я днем шла мимо кабинета Дмитрия Олеговича. Дверь была приоткрыта. Он сидел с Георгием Сергеевичем… и они говорили о тебе.
- Обо мне?
- Да. Георгий сказал: вы уверены, Дмитрий Олегович, она же лучший сотрудник прошлого месяца. А Дмитрий Олегович ответил… тихо, но зло: Катя - дочь Николая, и то, что она взяла отпуск сразу после помолвки, неспроста. Так что, мол, присмотри за ней, Георгий. И пусть твои люди проследят, куда она ходит и с кем говорит. Чтобы не влезла куда не нужно.
Катя молчала. Кровь отхлынула от лица.
- Юль… лучше бы ты мне этого не говорила.
- Кать, я не знаю, что это значит, - прошептала Юля. - Но он так и сказал: куда не нужно.
- Какой-то кошмар, - тихо сказала Катя. - Как сон без начала и конца.
Они поговорили еще немного и попрощались. Катя почти не спала всю ночь: ворочалась, а в голове складывались пугающие картинки.
Утром телефон завибрировал: сообщение от Вити. Милый смайлик, сердечко.
Доброе утро, котенок. Мама в восторге. Сказала, ты воспитанная и красивая. Я же говорил.
Катя смотрела на это сердечко и чувствовала тошноту.
А вдруг она все придумала? Камера - просто охрана. Дмитрий Олегович - просто переживает, что она куда-то уйдет. Мозг искал оправдания, потому что правду было страшно принимать.
Катя залила кипятком овсянку быстрого приготовления, даже не посолив. Выпила глоток вчерашнего остывшего чая и приняла решение.
Если все эти люди - босс, жених и его семья - так странно реагируют на имя отца, значит, надо узнать, что на самом деле произошло с папиным бизнесом и почему Дмитрий Олегович так нервничает.
Катя достала старую папину записную книжку. И замерла, увидев знакомое имя.
Тамара Яковлевна. Бывшая горничная.
Ну точно. Как же она сразу не подумала? Тамара проработала у них пятнадцать лет, знала в доме все, слышала многое, была почти членом семьи.
Катя сглотнула: после гибели отца и продажи дома она даже не узнала, куда Тамара ушла.
Но адрес в записной книжке был.