Ане всегда казалось, что без Виталика она не выживет. Ну, или будет жить очень плохо – ведь она, по его словам, к жизни ну совсем никак не приспособлена. Иногда мелькала смутная, расплывчатая мысль: а как же тогда, если не приспособлена, она вообще до встречи с суженым дожила? Но Аня никогда в эту мысль глубоко не погружалась, а то и вовсе отбрасывала, как ненужный хлам. Сейчас она и правда не сможет без него – факт.
Работу Аня потеряла уже давно, больше года назад. Точнее, уволилась по настоянию мужа, который утверждал, что в нормальной семье жена работать не должна.
- Думаешь, я без твоих копеек не смогу нас обеспечить? – хмурился Виталик. – А люди что скажут? Что я тебя гоню на работу? Что я скряга?
Последнее слово он обычно почти выкрикивал – с возмущением, негодованием, будто кто-то и впрямь мог обвинить его в жадности. Сперва Аня с его доводами не соглашалась, заявляя, что хочет построить карьеру, но позже все-таки сдалась. А может, Виталик прав? Все-таки зарплата у него хорошая – на двоих с лихвой хватает, зачем ей целыми днями просиживать в офисе?
- У тебя после работы ни сил, ни желания нет на поддержание быта, - говорил Виталик. – А кто должен очаг хранить? Женщина! Вот и храни.
Ему категорически не нравилось, что Аня порой позволяла себе купить готовый ужин или вовсе пойти в ресторан – мол, так нормальные люди не делают. Что ты за хозяйка, если у тебя свежей еды в доме нет, приходится прибегать к услугам посторонних людей?
- Да еще и неизвестно, из чего они там готовили. Вдруг подпорченное мясо на фарш перекрутили и налепили этих котлет?
В итоге Аня и не заметила, как прочно осела дома, с головой погрузилась в ведение хозяйства и хранение того самого пресловутого очага. Своих денег у нее отныне не было, на все бытовые расходы, мелкие и крупные, она теперь просила у мужа, обязательно подробно объясняя, что именно хочет купить и почему. Аня смущалась и злилась. Она никогда прежде не была в роли просительницы; и ладно, если бы она просто просила, а Виталик просто переводил на карту нужную сумму. Нет, он каким-то образом делал так, что Аня чувствовала себя униженной, как будто провинившейся.
- Мне нужны новые сапоги, - сказала она как-то раз мужу. – Скоро зима, а мои старые уже совсем негодные.
- Как понять – негодные? – удивился Виталик и, подойдя к шкафу, распахнул дверцу – там, на самой нижней полке, хранились коробки с обувью.
Вытащил ее сапожки, которые она купила больше двух лет назад – дорогие, качественные, от известного модного бренда – и придирчиво, со всех сторон оглядел их.
- И что тут? Молния сломалась? Так иди в мастерскую да почини! Это ж явно дешевле будет, чем новые покупать.
Аня вспыхнула, к щекам бросилась горячая кровь.
- Почему я должна латать и в старье ходить? – возмущенно воскликнула она. – У нас что, такое бедственное положение, что не потянем средние сапоги? Я же не дорогие какие прошу, а самые обычные!
Виталик сурово взглянул на нее. Губы его сжались в ниточку, глаза гневно сверкали.
- Во-первых, не ори на меня. Я в семье главный, и не тебе на меня голос повышать. Поняла? Во-вторых, мы и так много тратим на твои нужды, даже слишком. Я бы на твоем месте постеснялся столько просить!
Аня сникла. А ведь действительно, она каждый вечер говорит с мужем о деньгах! То одно нужно, то другое, он и покупать уже не успевает. А она тут еще и обновки хочет, как будто у нее ничего нет.
На следующий день Аня перебрала свой гардероб. Вполне еще приличные вещи. Да и сапоги отличные, только молнию новую вставить – верно Виталик говорит, еще года два точно прослужат. Зачем семейным бюджетом так раскидываться? Экономить нужно, а не транжирить.
Она уложила сапоги обратно в коробку и, подхватив ее подмышку, пошла в мастерскую по ремонту обуви. Денег у нее было в обрез: муж давал ей сразу на всю неделю, но она, как правило, спускала все в первые два-три дня, а потом приходилось выкручиваться.