оглавление канала, часть 1-я
Я замерла на месте. Мысли заметались, как зайцы в клетке. Какая ещё «наследница», блин!!! Этого мне ещё и не хватало! Отбросила их в сторону, словно выкинула из клетки. Вдохнула и послала свою мысль:
— Вы меня спасли от этих тварей…
Не вопрос — утверждение. Ответ пришёл не сразу. Сначала последовала небольшая пауза. Мне показалось, будто они совещаются между собой. Нить связи с их разумом перекрыли «лёгкой шторкой». Не стеной, не щитом. Затем прозвучал странный ответ:
— Спасли мы и не мы… Но вылечили — мы.
Вот и думай, что хочешь! Я поморщилась. Задавать сейчас глупые вопросы на тему «а как это — “мы”, “не мы”?», не стала. Посетовала на себя, что «не подготовилась» к встрече. Чёрт!! Не обдумала, как и какие вопросы можно задать, чтобы получить внятные ответы и прояснить ситуацию. Пока я маялась, не зная, что мне спросить, ко мне опять пришла мысль. Звучала она немного с другой интонацией, более мягко, что ли. Хотя какая, к чёртям собачьим, у мысли могла быть «интонация»?! Но всё равно я уловила едва различимую разницу, из чего сделала вывод, что послал мне эту мысль другой цхал. Это был вопрос, который меня слегка поставил в тупик:
— Каиса за тобой хорошо следила?
Нет… Всё-таки состояние у меня было ещё не очень. Соображала я медленно. Несколько мгновений я стояла и просто пялилась на цхалов, пока до меня дошло, что Каиса — это, скорее всего, тот самый «цхалёныш». Кстати, она стояла чуть в сторонке и с детским любопытством наблюдала за происходящим. Я трудно сглотнула и ответила вслух, надеясь, что они меня поймут:
— Да… Она — хорошая.
— И, отвесив полупоклон в её сторону, так же вслух произнесла: — Спасибо тебе, Каиса.
«Цхалёныш» довольно заурчала, переступая с лапы на лапу (или с ноги на ногу). А я задала свой вопрос уже мысленно:
— А почему она не отвечала на мои мысли? И сама со мной не говорила?
И тут же опять поморщилась в досаде на свою неповторимую тупость. Ну надо же!!! Думала, думала, что бы такого важного спросить — и нате вам, придумала! Важнее этого ничего вообще не может быть! Но тот же цхал, который задавал вопрос про Каису, мне ответил:
— Щенкам запрещено пользоваться своими мыслями, но она всё понимает…
Не успела эта информация угнездиться в моей голове, как самый старший из присутствующих поднялся на ноги (или лапы), и я услышала его сдержанную мысль:
— Я — Альрик… Старший народа Руана. Ты — наследница Великой Матери. Ты нас выведешь отсюда? Ты за этим пришла?
Здрасьте! Приехали! Тут сама-то не знаешь, как выкарабкаться, а на меня, оказывается, у цхалов уже и далекоидущие планы есть! Разумеется, эти мысли я держала при себе. Кажется, разговор у нас будет долгим и непростым. Отвечать что-то резкое, типа «самой бы выбраться», конечно, не стала. Решила пойти «еврейским» вариантом. Задала встречный вопрос:
— Почему вы меня называете наследницей Великой Матери?
В зелёных глазах цхалов отразилось недоумение, а старший, Альрик, нахмурился. Зрелище ещё то. Впору было бежать и прятаться в какой-нибудь норе, блин! Но я не побежала. Стояла и ждала. Пауза тянулась долго. Наконец последовал короткий ответ:
— Великая Мать привела тебя к своему святилищу, и ты пила из её источника. Ты осталась жива. Только тот, в ком есть хоть капля её крови, может выдержать это испытание.
Честно говоря, понятнее мне не стало. Но от вопросов я удержалась. А то брякну опять чего-нибудь невпопад, а потом ещё и от цхалов бегай. Нужно было к проблеме подойти с другого бока. Правда, я пока не знала, с какого. Вот же…!
А цхалы продолжали смотреть на меня с ожиданием ответов на свои вопросы. Устав стоять, я уселась на небольшой камень тут же, поблизости, и попыталась как можно дипломатичнее сформулировать свой ответ. Начала незатейливо:
— Вы — изгои, отправленные на эту землю своим народом за какие-то преступленья…
Это был не вопрос, а, скорее, констатация факта. Уже отправив эту мысль, я поняла, что начала явно не с того. Цхалы, присевшие было по моему примеру, опять вскочили на ноги. Глаза их полыхали яростным огнём. Двое, стоявших по краям, смотрели на своего вожака с тревогой. А тот опять насупился. У него в горле родился утробный рык, похожий на громкое урчание кота. Только звук этот был в разы сильнее, чем у милого уютного домашнего питомца. От него кожа покрывалась мурашами, и мне опять захотелось куда-нибудь смыться. И безо всяких слов было понятно, что моя мысль им явно не приглянулась. Да уж… Дипломат из меня был так себе. Но отступать было некуда. Если буду миндальничать да ходить вокруг да около, так ничего и не узнаю. К тому же мысли — это вам не слова. Лапшой на уши они не ложатся, и мою неискренность и вихляния цхалы сразу же почувствуют.
Альрик ответил. По коротким фразам было ясно, что удовольствия это ему не доставляло.
— Срок наших провинностей уже истёк… Нам было обещано, что наступит день, и Великая Мать пришлёт ту, которая нас выведет к родным пещерам… И всё, что когда-то было сотворено, — забудется.
Он замолчал, пристально глядя на меня. Я кивнула головой, мол, услышала. А сама в это время пыталась сообразить: кое-что, кажется, начинало проясняться. Но этого «кое-что» было, увы, недостаточно. Для начала хотелось бы понять, кто вообще такая эта их «Великая Мать»? Фигурка женщины с одним крылом? Наверняка. Но кем она была и какое отношение имела к цхалам — это был основной вопрос, который я пока не могла задать прямо. Открыть всё, что со мной произошло, цхалам? Ведь я знала, что только искренность станет залогом для прочного союза с ними. Да уж… С такими картами на руках нечего было начинать игру. В это время вдруг проснулась моя интуиция. Она мне тихо и ненавязчиво прошелестела на ухо: «Возьми паузу…» Кажется, сейчас это было самым правильным. Нужно всё хорошенько обдумать, а уж потом…
Я вздохнула. Послала простую мысль:
— Простите… Но мне нужно отдохнуть. Мой разум ещё дремлет.
Цхалы недовольно заворчали. А я торопливо добавила вслух:
— Встретимся завтра.
Виновато улыбнулась и добавила:
— Вы наверняка знаете место, где я могу без опаски искупаться… И ещё… Мне нужна питьевая вода.
И посмотрела на всех троих с максимальной искренностью. Должны же они понять в конце концов, что я — не цхал и мне нужно мыться!
Взгляды цхалов сделались суровыми и… разочарованными. Это очень явно было видно по их глазам. Конечно… Они ожидали, что вот я пришла и сразу всех спасу. Кто бы меня спас, блин!!! Но я тут же себя одёрнула. Они меня и спасли, а я ещё на них бочку качу! Но время для обдумывания мне и вправду было нужно. Слишком многое зависело от того, правильно ли я себя поведу. Врагов на этой земле мне и без цхалов хватало. К тому же не следовало забывать, что все они здесь — изгои. А я не думала, что их племя сослало их сюда за то, что они стянули у ближнего кусок добычи. Наверняка их провинности были куда как серьёзнее. Конечно, Альрик прав, времени прошло много и у любой провинности есть свой срок, но… Вот именно. Не зная броду, не лезь… куда не знаешь. И потом, пауза — это ведь не отказ.
Пока все эти мысли метались в моей бедной голове, цхалы совещались. Затем они поднялись, собираясь уходить. Я было хотела повторно обратиться к ним с вопросом о воде. Но тут пришла короткая мысль:
— Каиса тебя проводит…
И, развернувшись, они быстрыми скачками скрылись из глаз, оставляя мне чувство вины и невнятное горькое послевкусие недовольства собой. Рядом осталась только «цхалёныш» Каиса. Взгляд её зелёных глаз по-прежнему был полон любопытства. И на том, как говорится, спасибо. Я произнесла с тяжёлым вздохом:
— Веди меня к воде…
Девочка (пускай уж будет девочка. Не могу же я её называть, как её родичи, «щенком», в самом-то деле!) продолжала смотреть на меня, чуть склонив свою лохматую головёнку набок. Я уже стала опасаться, что новой пантомимы мне не избежать, но тут она поднялась и довольно резво потрусила вверх по склону, всё время оглядываясь, словно проверяя, иду ли я за ней. Я старательно карабкалась следом по круче, стараясь не отставать. Но получалось неважно. «Цхалёныш» довольно быстро и ловко лавировала между нагромождениями скал. А вот у меня с каждым шагом получалось всё хуже. В конце концов, когда Каиса скрылась за очередным выступом, я, тяжело дыша, плюхнулась на ближайший камень. Конечно, я была привычна лазить по горам, но после всего… В общем, сил идти дальше у меня уже не было.
Через несколько минут встревоженная мордашка «цхалёныша» высунулась из-за уступа. Я развела руками, проговорив вслух:
— Прости… Я не могу так скакать по горам, как ты…
Девочка наклонила голову набок, скорчив озадаченную рожицу. А потом, решительно подойдя ко мне, сгребла меня в охапку. Я не успела, как говорится, мяукнуть, как она взвалила меня себе на плечо и с прежней стремительностью продолжила подъём. Ни возражать, ни возмущаться тем, что меня тащат незнамо куда, словно мешок с картошкой, я не стала, с философской рассудительностью решив, что лучше плохо ехать, чем хорошо идти.
Вскоре оказалось, что дойти на своих ногах мне оставалось совсем немного. За уступом скалы оказалась круглая впадина, на дне которой коричневым зеркалом застыло небольшое озеро. Стремительный поток с весёлым журчанием стекал из-под ближайшего валуна и небольшим водопадом падал на дно чаши.
Каиса бережно сняла меня с плеча и радостно гукая понеслась к воде. Коричневые брызги разлетелись во все стороны от лохматого тела. Девочка плюхалась, прыгала, разбрызгивая воду по сторонам. В общем, вела себя точно так, как повёл бы себя любой ребёнок на её месте. Я подошла к самой кромке и осторожно опустила руку в коричневую воду, пробурчав себе под нос перефразированную пословицу:
— Все знают: что цхалу хорошо, то русскому может быть смерть…
Мой опыт в святилище научил меня осторожности. Вода, к моему удивлению, была тёплой. Я внимательно осмотрелась. Вообще, это место напоминало мне жерло небольшого вулкана. Возможно, отсюда и температура воды. Я ещё немного постояла на берегу. Было всего два варианта: либо я ныряю, следуя примеру своей «няньки», либо иду обратно несолоно хлебавши. Я предпочла первый вариант.
Вода оказалась на удивление мягкой, с лёгким кисловатым привкусом. Отбросив все свои опасения, я принялась плескаться, ничем в своём восторге не уступая «цхалёнышу». Про то, какое я испытала блаженство, когда, помывшись и как следует выполоскав волосы, я выползла на берег, говорить не стану. Отдохнув немного, стала одеваться. И меня уже почти не раздражал ни запах цхала, не тревожили корявые коричнево-жёлтые облака, нависавшие почти над самой головой. Я даже успела подумать, что жизнь-то налаживается, когда почувствовала, что мы с Каисой возле озера уже не одни.