Я сидела на диване с чашкой кофе. Телевизор работал фоном — какое-то ток-шоу. Свекровь Валентина Петровна прошла мимо, остановилась, посмотрела на меня.
— Лариса, ты опять сидишь? Днём — телевизор, вечером — жалобы на усталость.
Я сжала чашку. Промолчала.
— А Серёжа на работе вкалывает. А ты тут развалилась.
Валентина Петровна живёт с нами полгода. Переехала после того, как поскользнулась на льду и сломала руку. Сказала, что одной опасно — вдруг ещё что-нибудь. Сын пригласил, я не возражала.
Тогда.
Теперь жалею каждый день.
Мне сорок три года, зовут Лариса. Работаю удалённо — контент-менеджером в онлайн-магазине. Зарплата пятьдесят восемь тысяч. Сижу дома, за компьютером. График свободный — могу работать утром, могу вечером. Главное — сдать задачи в срок.
Муж Сергей работает мастером на производстве, получает восемьдесят пять тысяч. Уезжает в восемь утра, возвращается в семь вечера. Детей нет — не получилось, врачи сказали, что поздно уже.
Мы живём в трёшке, которую купили в браке. Ипотеку выплатили три года назад. Вроде нормально жили — спокойно, без скандалов.
Пока не приехала свекровь.
Первые две недели всё было тихо. Валентина Петровна лечила руку, сидела в своей комнате, смотрела телевизор. Я готовила обеды, убирала, стирала — как обычно.
Потом рука зажила. Гипс сняли. Свекровь начала ходить по квартире, заглядывать ко мне в комнату.
— Лариса, ты работаешь?
— Да, работаю.
— А чего в компьютер уставилась? Это разве работа?
— Валентина Петровна, я пишу тексты. Это и есть работа.
— Ну да, работа, — хмыкнула она. — Сидишь себе дома, в тепле. А Серёжа на производстве, на ногах весь день.
Я не стала спорить. Объяснять бесполезно.
Через неделю началось. Я сидела за компьютером, писала описание товаров. Дедлайн через два часа, надо было успеть. Валентина Петровна зашла на кухню, увидела в раковине две чашки.
— Лариса! А посуду когда мыть будешь?
— После работы. Я сейчас занята.
— Занята! Сидишь в интернете! Мне в твоём возрасте некогда было сидеть! Я и детей растила, и по дому всё делала!
— Валентина Петровна, я работаю. Серьёзно.
— Работа! По телевизору показывали — эти ваши фрилансеры. Лентяи, одним словом.
Я закрыла ноутбук. Посуду помыла. Задачи сдала с опозданием на двадцать минут. Начальник написал замечание.
На следующий день история повторилась. Я сидела за компьютером, редактировала тексты. Валентина Петровна прошла мимо.
— Опять сидишь? Может, пол помоешь? Я уже три дня жду!
— Я вчера мыла.
— Ну и что? Надо каждый день! Или ты думаешь, грязь сама исчезнет?
Я встала, взяла ведро. Помыла пол. Работу доделала ночью, когда все спали.
Сергей ничего не замечал. Приходил с работы усталый, ужинал и ложился на диван. Мать садилась рядом, гладила по голове:
— Серёженька, как ты устаёшь! Тяжело тебе!
— Да нормально, мам.
— А Лариса-то дома сидит. Хорошо ей — в тепле, не парится.
Сергей кивал. Не возражал. Я сжимала кулаки под столом.
Месяц прошёл в такой атмосфере. Свекровь каждый день находила повод упрекнуть меня в лени. То я мало убираю, то готовлю не то, то вообще сижу без дела.
— Днём — телевизор, вечером — жалобы на усталость! Ты хоть понимаешь, как Серёже тяжело?
Я стала засекать время. Вести учёт.
Встаю в семь утра. Готовлю завтрак — полчаса. Убираю после завтрака — двадцать минут. Работаю с восьми до двенадцати — четыре часа. Готовлю обед — час. Убираю после обеда — полчаса. Работаю с двух до шести — ещё четыре часа. Готовлю ужин — час. Убираю после ужина, стираю, глажу — два часа.
Итого двенадцать часов работы. Каждый день.
Сергей работает восемь часов. Приходит домой и отдыхает.
А я — лентяйка, которая сидит дома.
Неделю назад случилась последняя капля. Я сидела за компьютером, дописывала статью. Горящий заказ, платят дорого — десять тысяч за текст. Валентина Петровна зашла в комнату, посмотрела на экран.
— Ты что, кино смотришь?
— Нет, работаю.
— Ага, работаешь. Серёженьке обед приготовила?
— Он сегодня поздно приедет. Успею.
— Вот видишь! Даже сыну нормально поесть не даёшь! Лентяйка!
Я встала. Закрыла ноутбук. Посмотрела свекрови в глаза.
— Валентина Петровна, сколько вы мне платите за готовку?
— Что?
— Сколько платите? За то, что я готовлю вам завтрак, обед, ужин? За уборку? За стирку ваших вещей?
— Ты чего несёшь? Мы же семья!
— Семья — это когда помогают друг другу. Вы мне не помогаете. Только упрекаете. Значит, это не семья. Значит, это работа. А за работу платят.
— Лариса, ты офигела?
— Нет. Я посчитала.
Я открыла ноутбук, показала таблицу.
— Повар на дому — полторы тысячи рублей в час. Я готовлю три раза в день, по часу каждый раз. Это четыре с половиной тысячи в день. Тридцать одна тысяча в неделю.
— Ты спятила!
— Уборщица — тысяча рублей в час. Я убираю два часа в день. Это две тысячи. Четырнадцать тысяч в неделю.
— Прекрати!
— Итого сорок пять тысяч в неделю. Сто восемьдесят тысяч в месяц. Вы живёте здесь полгода. Значит, вы мне должны миллион восемьдесят тысяч рублей.
Валентина Петровна побагровела.
— Ты... ты...
— Я устала слушать, что я лентяйка. Вот вам счёт. Месяц на возврат. Или съезжаете.
Я вышла из комнаты. Села в спальне на кровать. Руки дрожали, но внутри было спокойно.
***
Вечером Сергей вернулся с работы. Мать кинулась к нему с жалобами.
— Серёжа! Твоя жена сошла с ума! Требует деньги! Миллион!
— Лара, что происходит? — муж зашёл в спальню.
Я показала ему таблицу.
— Вот. Твоя мама полгода живёт здесь. Я готовлю, убираю, стираю. За всех. И каждый день слышу, что я лентяйка. Значит, я не семья. Значит, я наёмный работник. Вот расчёт.
— Лара, ну ты же понимаешь...
— Понимаю. Я работаю двенадцать часов в день. Ты — восемь. Но я — лентяйка. А ты — герой.
— Я не это хотел сказать!
— А что? Что я должна терпеть упрёки? Что я обязана обслуживать твою мать бесплатно?
— Она же мать!
— И пусть живёт у себя. Или платит. Миллион восемьдесят тысяч. Месяц.
— Лара, у нас таких денег нет!
— Тогда пусть съезжает.
Сергей вышел из комнаты. Я легла на кровать, закрыла глаза.
Два дня стояла тишина. Валентина Петровна со мной не разговаривала. Сергей ходил мрачный.
На третий день муж сел рядом.
— Лара, может, ты преувеличиваешь?
— Нет.
— Ну мама же не специально! Она просто привыкла...
— К чему привыкла? Унижать меня? Каждый день говорить, что я ничего не делаю?
— Она не так думает!
— Думает именно так. Спроси её.
— Лара, ну давай как-то решим! Не могу же я мать выгнать!
— Можешь. Или она съезжает, или я.
Сергей замолчал.
Через неделю я начала собирать вещи. Медленно, по чуть-чуть. Складывала документы, одежду, косметику. Сергей видел, но молчал.
Валентина Петровна тоже молчала. Но в глазах читалась уверенность: не уедет, сдастся.
Я не сдалась. Сняла студию через дорогу от работы подруги. Двадцать восемь тысяч в месяц — дорого, но можно потянуть. Хотя бы первое время.
Собрала вещи за день. Вызвала такси. Валентина Петровна смотрела из кухни.
— Лариса, ты же не уедешь? Серёжа без тебя пропадёт!
— Не пропадёт. У него есть мама, которая считает меня лентяйкой. Пусть она готовит.
— Ты бессердечная!
— Нет. Я уставшая от ваших упрёков.
Сергей вышел из комнаты.
— Лара, ну останься! Я скажу маме, чтобы не говорила больше!
— Поздно, Серёжа. Ты молчал полгода. Значит, ты согласен с ней.
— Я не согласен!
— Значит, должен был сказать. Не сказал — значит, согласен.
Я взяла сумки. Вышла из квартиры. В такси села и поехала. Не оглядываясь.
Первую неделю было тяжело. Студия маленькая, мебель чужая. Но тихо. Никто не говорит, что я лентяйка. Никто не упрекает.
Я работала спокойно. Без отвлечений. Продуктивность выросла — успевала делать больше заказов. Зарплата подросла до семидесяти тысяч.
Сергей звонил каждый день.
— Лара, вернись! Мама обещала не говорить!
— Не верю.
— Ну дай шанс!
— Нет. Я дала шанс полгода назад. Вы его профукали.
— Лара, ну я же люблю тебя!
— Любовь — это не слова. Это действия. Ты полгода молчал, пока твоя мать меня унижала. Какая это любовь?
Он замолчал.
Через месяц Сергей написал:
«Мама уехала к себе. Вернись, пожалуйста».
Я ответила:
«Поздно».
Ещё через неделю он приехал. Стоял под окнами, звонил в домофон.
— Лара, открой! Давай поговорим!
Я не открыла. Написала сообщение:
«Серёжа, я не вернусь. Подам на развод через месяц. Квартира твоя — я не претендую».
Развод оформили через три месяца. Сергей не возражал. Квартиру я действительно не стала делить — не хотела ничего общего с ним.
Сняла уже нормальную однушку. Подороже, но удобнее. Работала спокойно, без стресса. Зарплата выросла до восьмидесяти тысяч — стала брать больше заказов.
Свекровь больше не видела. Сергей писал пару раз, что мама обиделась на меня. Я не ответила. Мне всё равно.
Полгода после развода встретила бывшую соседку. Та рассказала, что Валентина Петровна вернулась к Сергею. Живут вдвоём, он готовит ей обеды.
— Лара, а тебе не жалко его?
— Нет. Он выбрал маму, которая говорит, что я лентяйка. Пусть живёт.
— Но вы же столько лет вместе были!
— Были. А потом он полгода молчал, пока меня унижали. Это не семья.
Я поняла одно: нельзя терпеть, когда тебя обесценивают. Нельзя доказывать свою ценность тем, кто не хочет её видеть. Проще уйти.
И начать жизнь, где тебя не называют лентяйкой за двенадцать часов работы в день.
А вы смогли бы уйти от мужа, который полгода молчал, пока свекровь называла вас лентяйкой?