— Я тебе как родная говорю: одна циферка в базе и проблема решена, — золовка Анна допивала кофе на моей кухне, оттопыривая мизинец с таким видом, будто держала не чашку из «Фикс Прайса», а фамильный фарфор.
Я стояла у плиты и механически помешивала борщ. В голове крутилась одна мысль: «Как быстро её выпроводить, чтобы борщ не перекипел, а мои нервы не лопнули, как резинка на старых трусах?».
Анна, младшая сестра моего мужа Димы, явилась в субботу утром, без звонка и предупреждения, но с тортом «Манго-Маракуйя» из «ВкусВилла» за 890 рублей. Ценник она, конечно не отклеила, видимо, чтобы я сразу оценила масштаб её великодушия и глубину моей будущей благодарности. Торт сиротливо стоял на столе, потея в пластиковой коробке, пока Анна излагала суть своего «выгодного предложения».
— Аня, я уже объяснила, — я положила половник на блюдце (терпеть не могу жирные пятна на столешнице) и повернулась к золовке. — Я не могу лезть в чужие налоговые декларации. Это статья Уголовного кодекса, тебе номер статьи на торте кремом написать?
— Да какая статья? Ой, не смеши мои подковы! — Анна пренебрежительно махнула рукой, и её массивные золотые браслеты звякнули, как кандалы. — Ты же просто ПОСМОТРИШЬ. Не изменишь ничего, не удалишь. Просто глянешь одним глазком, кто узнает? У вас там в налоговой этих запросов миллион в секунду.
Золовка работала главным бухгалтером в строительной фирме «СтройАльянс». Зарплата 120 тысяч («белая» плюс конверт, как я подозревала), служебная «Тойота», соцпакет и абонемент в фитнес с бассейном. По её словам, у компании возникли «небольшие недопонимания» с налоговой по НДС. Аня называла это «технической накладкой», но её бегающие глаза говорили о том, что накладка там размером с бюджет небольшого райцентра.
— Мне просто нужно понять, какие документы они от нас хотят, — Анна наклонилась ко мне через стол, обдав запахом дорогих, но слишком сладких духов. — Ты зайдешь в систему, посмотришь нашу карточку, скажешь, что там в примечаниях написано, пять минут делов! Я даже не прошу ничего править.
Я посмотрела на неё внимательно, она была женщиной эффектной. Укладка волосок к волоску, маникюр свежий, часы на руке стоят как моя кухня вместе с гарнитуром. Она всегда умела производить впечатление хозяйки жизни. Но сейчас в её глазах я увидела что-то странное. Не страх перед проверкой, а скорее... азарт, как у кошки, которая толкает лапой стакан с водой к краю стола.
— Аня, если у вашей компании проблемы с ФНС, наймите юриста. Или сами подайте запрос на сверку расчетов. Это легально, — я вернулась к кастрюле, демонстрируя спину. — Через личный кабинет налогоплательщика это делается за три клика. Ты же главбух, ты это лучше меня знаешь.
— Легально, — передразнила золовка, растягивая гласные. — Это долго, муторно, а ты же РОДНАЯ или я тебе чужая? Мы же одна семья, Оля! Кровь не водица!
Классический прием. «Родственная карта». Бьёт без промаха по чувству вины, которое нам, российским женщинам, вшивают в роддоме вместе с прививкой БЦЖ. Я сделала глубокий вдох, пахло капустой и манипуляцией.
— Речь не о том, чужая или родная, а о том, что я не могу нарушить закон. У меня, Аня, двое детей и ипотека на пятнадцать лет. Если меня уволят по статье, кто нас кормить будет? Твой «СтройАльянс»?
Она откинулась на спинку стула, скрестила руки на груди и поджала губы так, что они превратились в куриную гузку.
— Знаешь, Оль, я думала, ты умнее, — её тон стал холодным, как батареи в октябре до начала отопительного сезона. — Ты же понимаешь, как мир устроен? Все друг другу помогают, рука руку моет. У тебя же в инспекции наверняка половина сотрудников родственникам подсказывает, а ты строишь из себя святую великомученицу.
— Может и подсказывают, — я пожала плечами, убавляя газ. — Но их потом по телевизору показывают, в криминальной хронике. А я свою работу терять не хочу, мне до пенсии ещё работать и работать.
— Работу? — Анна усмехнулась, и в этой усмешке было всё презрение успешной женщины к бюджетнице. — Ты получаешь что, 45 тысяч? 50? А я зарабатываю 120. Может, тебе стоит пересмотреть приоритеты? Если бы ты была гибче, может, и жили бы не в этой... — она обвела взглядом мою кухню, задержавшись на стареньких обоях, которые мы с Димой клеили пять лет назад, — ... скромной обстановке.
Укол был рассчитан верно, моя зарплата – это моя боль. Но она стабильная, белая, и больничные оплачивают, когда дети болеют. А Анины 120 тысяч сегодня есть, а завтра директор в бегах, а главбух крайняя.
В этот момент в кухню, шаркая тапками, зашёл Дима.
Мой муж выглядел так, как и положено мужчине в субботу утром: домашние штаны с пузырями на коленях, растянутая футболка с логотипом какой-то забытой акции и телефон в руке. Он зевал так широко, что можно было пересчитать пломбы.
— О, Анька, ты чего так рано? — спросил он сестру, почесывая живот. — Мы с Олей собирались в магазин съездить, пока там скидки на порошок не кончились.
— Дим, я как раз с Олей обсуждала один вопросик, — Анна мгновенно переключила регистр.
Из надменной барыни она превратилась в бедную сиротку Хасю. Голос стал мягким, бархатистым, с нотками вселенской скорби. — У нас на работе серьёзные проблемы с налоговой.. Могут компанию закрыть, счета заблокировать. А Оля отказывается даже просто ПОСМОТРЕТЬ в базе, что там написано. Я ей говорю: «Олечка, спаси!», а она мне про какой-то кодекс талдычит.
Дима нахмурился, переваривая информацию, его мозг настроенный на покупку стирального порошка и пельменей, с трудом переключался на государственные масштабы.
— Оль, а что сложного-то? — наконец выдал он. — Ну посмотри, тебе жалко что ли? Компьютер же не сломается.
Я почувствовала, как внутри, где-то в районе солнечного сплетения, начинает закипать злость. Вот оно, мужская солидарность с сестрой против здравого смысла жены.
— Дим, я не могу, это нарушение, — я старалась говорить спокойно, как логопед с трудным ребенком. — Доступ к базе логируется, это значит, что записывается каждое мое действие. Если я открою карточку фирмы, которой не занимаюсь по должностным обязанностям, система это зафиксирует. Загорится красная лампочка у службы безопасности. Потом служебная проверка, вопросы «зачем смотрела?», и увольнение с волчьим билетом. Ты готов платить ипотеку один?
— Ну не преувеличивай, — Дима недовольно махнул рукой, подходя к холодильнику. — Кто там проверять будет? У вас там бардак вечный, очереди километровые, это же не банк ограбить. Просто глянуть! Анька же не просит налоги списывать.
— Дима, это серьёзно, — я повысила голос на полтона. — Это доступ к охраняемой законом тайне.
Анна встала со стула, подошла к брату и положила руку ему на плечо. Картинка «Любящая сестра утешает брата, которого тиранит злая жена».
— Дим, я понимаю, что твоя жена боится. Она у нас человек осторожный, пугливый, — проворковала она. — Но речь идёт о моей карьере, если компанию прикроют, я останусь на улице. Мне ипотеку платить за студию, которую я под сдачу взяла. Я же не для себя прошу, а ради нашего будущего! Я вам, кстати, на юбилей свадьбы путевку хотела подарить... А теперь уж не знаю, будут ли деньги.
Запрещённый приём, обещание подарка, Дима сразу оживился.
— Оля, ну сделай исключение, — он посмотрел на меня с лёгким раздражением. — Это же Анька, свои люди. Что мы, чужие, что ли? Один раз! Никто не узнает.
Ситуация патовая.
Муж встал на сторону сестры, я одна против двоих. Если откажу сейчас резко – буду врагом народа, «сухарем» и причиной всех бед. Дима будет неделю ходить надутый, бубнить про то, что я не уважаю его семью, Аня будет играть роль жертвы произвола.
Но сдаваться я не собиралась, у меня был план «Б».
— Хорошо, — сказала я вдруг очень мирно.
Золовка просияла, Дима облегченно выдохнул и потянулся за колбасой.
— Анька, а как, ты говоришь, называется ваша фирма? — спросила я, доставая свой смартфон из кармана фартука.
— «СтройАльянс», ООО, — ответила золовка, уже победно поглядывая на торт. Мол, сейчас чайку попьем, отпразднуем победу над принципиальностью.
— А ИНН не помнишь? Фирм с таким названием сотни.
— Зачем тебе ИНН сейчас? Ты же на работе посмотришь, в понедельник...
— Ну, раз ты хочешь, чтобы я «просто посмотрела» статус, мне нужно быть уверенной. Диктуй, — я улыбнулась самой обворожительной улыбкой, на которую была способна.
Анна, чуть помедлив, продиктовала цифры. Она явно не понимала, что происходит, но чувствовала подвох.
Я разблокировала телефон, никаких закрытых баз. Обычное приложение «Прозрачный бизнес» и сайт судебных приставов. Всё открыто, всё доступно любому, у кого есть интернет и хотя бы три класса образования. Но Анна, видимо, привыкла считать, что эксклюзивная информация добывается только через «своих человечков».
Ввела ИНН, система покрутила колесико и выдала досье.
— Так... — протянула я, делая вид, что читаю секретное шифрование. — Смотрим. ООО «СтройАльянс», зарегистрировано в 2018 году, директор Пупкин В.В, статус: без ограничений.
Я подняла глаза на Анну, она напряглась.
— Что там? — спросил Дима, жуя бутерброд.
— Странно, — продолжила я. — Задолженности по налогам — ноль рублей ноль копеек. Исполнительных производств, нет. Блокировок счетов, нет. Последняя проверка была... дай-ка гляну... в прошлом году, камеральная, нарушений не выявлено, риски низкие.
Я повернула экран телефона к Анне, прямо к её носу.
— Вот смотри, публичная информация. У вашей компании нет никаких проблем с налоговой. Ни проверок, ни требований, ни штрафов. Вы чисты, как слеза младенца.
Лицо Анны на мгновение застыло, как маска в театре кабуки. Румянец пробился сквозь тональный крем.
— Ну... это же не всё показывает! Там внутренние документы не видны! Внутренняя кухня! Предписания, которые еще не вступили в силу!
— Аня, — перебила я её мягко, но жестко. — Если бы у вас были проблемы, о которых ты говорила — «блокировка счетов», «закрытие фирмы» — это висело бы красным флагом. Решения о блокировке появляются в системе мгновенно. Ты же главбух, ты это отлично знаешь или ты хочешь сказать, что налоговая работает тайно, как масонская ложа?
Наступила тишина, слышно было только, как в холодильнике гудит компрессор.
Дима перестал жевать. Он переводил взгляд с меня на сестру.
— Ань, так у вас проблемы есть или нет? — спросил он с набитым ртом. — Оля же говорит — чисто всё.
Золовка нервно хихикнула, звук получился похожим на скрип несмазанной телеги.
— Ну, Дим, я же не специалист по этим вашим базам! Может, я ошиблась! Может, директор панику навел! — она начала суетливо поправлять рукав блузки. — Может, это не налоговая, а... ну, ОБЭП! Или пожарные!
— Пожарные НДС не проверяют, — заметила я. — И ОБЭП тоже.
— Ну не знаю! — Анна вспыхнула. — В общем, неважно, забудьте, я сама разберусь. Раз родная невестка помочь не хочет, найду другие пути. У меня связей хватает!
Она схватила свою сумочку «Луи Виттон» (или качественную реплику с рынка «Садовод»), резко встала, едва не опрокинув стул.
— А торт? — спросил Дима, глядя на «ВкусВилловское» чудо.
— Ешьте! — буркнула Анна. — Подавитесь... то есть, на здоровье! Мне ехать надо, дела, бизнес не ждет!
Она выскочила в коридор, хлопнула входная дверь так, что с вешалки упала Димина кепка.
Мы с мужем остались на кухне. Он смотрел на меня растерянно, как ребенок, у которого фокусник отобрал конфету.
— Что это было, Оль? — спросил он.
— Это, Дима, был цирк с конями, — я села за стол, чувствуя, как отпускает напряжение. — Твоя сестра хотела проверить, «продамся» ли я. Не за деньги, а за «родственные отношения».
— Зачем ей это? — Дима искренне не понимал, для него мир был простым: есть еда, есть работа, есть семья. Интриги мадридского двора в его картину мира не вписывались.
— Не знаю, может спорили с подружками. Может, хотела иметь на меня компромат, чтобы потом веревки вить. «А помнишь, Оля, ты мне помогла? А теперь давай пропишем мою племянницу». Или просто скучно ей. Богатые они такие, у них свои развлечения.
Дима сел напротив, посмотрел на торт, потом на меня.
— Прости, — наконец сказал он, откладывая бутерброд. — Я дурак, не должен был давить.
— Не должен был, — согласилась я легко. — Но ты же не знал, что это провокация. Ты у меня доверчивый, как пионер.
— Всё равно я сразу должен был понять, ты у меня умная. Если говоришь нельзя – значит, нельзя.
Он пододвинул ко мне коробку с тортом.
— Давай хоть торт съедим, трофейный? 890 рублей все-таки, жалко, если пропадет.
Я рассмеялась.
— Давай, ставь чайник. Заодно отметим, что я не села в тюрьму и сэкономила нам на адвокатах.
Вечером, когда мы уже доедали этот несчастный торт (кстати, вкусный, зараза, умеют делать, когда захотят), мне пришло сообщение от Ани.
«Оль, извини, если напрягла. Перепутала, действительно проверка была не налоговая, а внутренняя аудиторская, директор лютует, всё ок, разрулили».
Я хмыкнула и не ответила, удалила чат.
А через неделю, в пятницу, мне позвонила Лариса. Мы с ней когда-то учились вместе, а сейчас она работала в кадрах того самого «СтройАльянса». Мир тесен, особенно в нашем городе, где все друг другу либо кум, либо сват, либо бывший одноклассник.
— Оля, привет! Слушай, тут такой прикол, — затараторила Лариса. — Анька, наш главбух, твоя золовка, вчера на корпоративе разоткровенничалась. Говорит, спорила с кем-то из девчонок, что любую бюджетницу можно прогнуть, если правильно надавить на «семейные ценности».
— И что? — спросила я, чувствуя, как пазл складывается.
— Да ничего, говорит: «Представляете, эта Олька, жена брата, уперлась рогом! Я ей и деньгами грозила, и жалостью давила, и брата подключила – ни в какую! Принципиальная, зараза!». В общем, Оль, ты у неё теперь в авторитете. Говорит, уважаю, не скурвилась.
— Спасибо за информацию, Лариса, — я усмехнулась. — Скажи ей при случае, что я не скурвилась не ради её уважения, а ради своей спокойной старости.
Я положила трубку, за окном шёл дождь, на плите доходил гуляш (свинина по акции, но пахнет божественно), а Дима в комнате смотрел сериал про ментов.
Значит, это был спор. Золовка играла мной, как фишкой в казино. Проверяла границы: где та точка, в которой совесть меняется на страх обидеть родню.
Хорошо, что я выбрала закон. Потому что семья, которая требует от тебя преступления ради теста или ради выгоды, – это не семья. А организованная преступная группировка. ОПГ «Ромашка».
И знаете, что самое смешное? Торт мы съели, а совесть у меня чистая и это, самое лучшее сочетание для пищеварения.
Ну а теперь ваша очередь, девочки и просто честные люди! Признавайтесь: у кого есть такая родня, которая уверена, что ваша должность – это их личный ресурс? Кого просили «посмотреть в базе», «подшаманить справочку» или «договориться с врачом по-братски»?
Пишите в комментариях, как вы отбиваетесь от этих «выгодных предложений»! И обязательно отправьте этот текст тому, кто до сих пор обижается на ваше «нет». Пусть знают: лучше обиженная золовка на свободе, чем послушная невестка в тюрьме. Жду ваши истории.