Телефон молчал третий день. Раньше, когда Люда была «тётей с конвертами», племянники начинали названивать с двадцатых чисел декабря: «Тёть Люд, мы заедем? Тёть Люд, ты дома?». А сейчас — тишина. И триста рублей на карте.
Люда всегда считала, что деньги — субстанция странная: вроде бы нужна, но говорить о ней вслух неприлично. Как о нижнем белье. Поэтому, когда десять лет назад она придумала свою «новогоднюю традицию», то нашла красивое оправдание. Не просто «нате вам, племяннички, денег», а «это вам на мечту».
Племянников было двое. Кирилл, старший, двадцати семи лет, весь из себя деловой, вечно в телефоне. И Денис, младший, двадцатипятилетний, у которого то девушка бросила, то кроссовки порвались.
Каждый декабрь Люда шла в банкомат торгового центра — там купюры новенькие, хрустящие. Снимала тридцать тысяч. Пятнадцать одному, пятнадцать другому. Складывала в конверты с блёстками, со снеговиками. И подписывала: «На радость».
— Ну зачем вы, тёть Люд, — дежурно тянул Кирилл, не поднимая глаз от смартфона, но конверт — цап в карман. Ловко, как фокусник.
— Спасибо! — Дениска был попроще. Сразу мечтал вслух. — Это я себе новый геймпад куплю! Или отложу на машину!
Люда улыбалась. Своих детей не было, так хоть этим радость. Работала в бухгалтерии небольшого склада, получала стабильные пятьдесят тысяч, жила скромно. Коту Барсику — корм по акции, себе — пальто раз в пять лет, зато племянникам — «на мечту».
За десять лет традиция стала такой же частью Нового года, как оливье и куранты. Триста тысяч рублей, если посчитать. Племянники выросли. Кирилл женился, развёлся, открыл стартап, закрыл, устроился менеджером. Денис взял ипотеку, завёл собаку, потом девушку, потом отдал собаку родителям — девушке не понравилась.
А у Люды жизнь текла тихо. И вот за два месяца до этого Нового года тихая жизнь кончилась.
— Людмила Ивановна, — сказал директор, глядя в сторону фикуса. — Мы оптимизируемся. Вы под сокращение. Два оклада, и всего доброго.
Сто тысяч разлетелись мгновенно: половина ушла на долг за зубной мост, остальное — на коммуналку и продукты. Люда думала: найду работу, я же опытная. Но в пятьдесят восемь лет опыт оказался нужен меньше, чем умение бодро улыбаться.
Декабрь подкрался и ударил морозом по пустым карманам. В холодильнике — кусок сыра и пачка пельменей. На карте — триста рублей. Впереди — оплата квартиры, лекарства от давления и Новый год.
Люда сидела на кухне, пила пустой чай. Двадцать девятое декабря. Пора бы конверты готовить. А класть нечего. Более того — самой есть нечего.
Три дня она ходила вокруг телефона. Гордость — штука колючая, как старый шерстяной свитер. Но когда есть хочется, и свитер снимешь.
«Они же родные, — уговаривала себя Люда. — Я им триста тысяч за эти годы... Не прошу подарить. В долг. На пару месяцев».
Первым набрала Кирилла.
— Алло? Привет, Кирюш.
— Привет, тёть Люд! — голос бодрый, фоном музыка. — С наступающим! Как дела?
— Вот по поводу дел и звоню. Неудобно, но... Я без работы осталась.
— Да ты что? Ну, бывает. Рынок нестабильный, турбулентность. Резюме обновила?
— Обновила. Тишина пока. Кирюш, ты не мог бы занять? Тысяч двадцать-тридцать. Как устроюсь — сразу отдам. За квартиру платить нечем.
Пауза. Плотная, хоть на хлеб намазывай. Музыка стихла — видимо, вышел в коридор.
— Тёть Люд, — голос стал твёрдым. — Я тебя услышал. Ситуация не ресурсная. Но ты же знаешь мои принципы. Я в долг не даю. Портит карму и отношения.
— Я же не чужая. Я тётя. Помнишь, я вам каждый год дарила...
— Вот! — обрадовался Кирилл. — Именно. Дарила. Подарки — это безвозмездная передача. Твоя инициатива. Ты не инвестировала, ты дарила. А теперь хочешь это монетизировать обратно? Подмена понятий.
Люда открыла рот, потом закрыла.
— Кирилл, я не монетизировать... Я есть хочу.
— Не нагнетай, тёть Люд. У всех сложно. У меня деньги в обороте, криптовалюту докупил на просадке. Не могу выдернуть активы. Нужно было подушку безопасности формировать, а не раздавать. Это тебе урок. Вселенная учит через кризисы.
— Урок? — тихо переспросила Люда.
— Личные границы, финансовое планирование. Ладно, мне на совещание. Держись!
Гудки. Короткие, как удары молотком.
Люда посмотрела на телефон. «Финансовая неграмотность», — повторила вслух. Барсик на подоконнике мяукнул.
— Ничего, — сказала она коту. — Кирилл такой, модный. А Дениска добрый.
Набрала Дениса.
— День, привет! Не отвлекаю?
— Ой, тёть Люд! Я на совещании, шёпотом говорю. Что-то срочное?
— Срочное. С работы уволили, денег нет. Займи тысяч двадцать. До февраля бы продержаться.
— О-о-о... — протянул тоскливо. — Ты время выбрала... У меня ипотека. Платёж подняли, страховка. Сам на лапше быстрого приготовления.
— Хоть десять? День, я же вам десять лет по пятнадцать тысяч...
— Тёть Люд, ну ты даёшь! В упрёк ставишь? «Я вам давала». Я думал, от души. А ты, оказывается, счёт вела?
— Не вела! Просто есть хочется.
— К родителям обратись. Или кредит возьми. У меня правда нет. Мы с Машкой в Сочи на праздники, там цены — всё под ноль выгребли. Билеты невозвратные. Если тебе дам, мы что там, голодать будем?
— В Сочи... Молодцы. Отдыхать надо.
— Вот и я говорю. Извини, тёть Люд. С Наступающим тебя!
Гудки.
Люда положила телефон. Экран погас, отразив её лицо — уставшее, с глазами, в которых плескалась детская обида.
— Сама понимаешь, — сказала Барсику. — У них ипотека. И криптовалюта. И Сочи.
Барсик потёрся об ногу. Ему просто хотелось есть.
Тридцать первого декабря Люда проснулась поздно. Спешить некуда. Работы нет, гостей нет, денег нет. Сварила последние пельмени. Десять штук. Пять на утро, пять на вечер.
Весь день телефон молчал. Ни звонков, ни сообщений. Только спам с предложениями бесплатной юридической помощи.
Вечером включила телевизор. Там пели, плясали, кидались серпантином. Люда смотрела и думала: «Кирилл прав. Я дура. Подарки не возвращают. Сама придумала правила, сама играла, а теперь обижаюсь, что другие играть не хотят».
Рука потянулась к телефону. Открыла ленту в социальной сети.
Первое фото ударило под дых.
Огромная ёлка с золотыми шарами. Гора коробок. А рядом — вся семья. Брат Люды с женой, Кирилл с новой девушкой, Денис с Машей. Все в одинаковых пижамах с оленями, улыбаются, держат бокалы.
Подпись: «Семья — это главное! #НовыйГод2025 #Вместе».
Люда приблизила фото. На столе — икра, красная рыба, запечённое мясо. У Дениса в руках новый айфон. У Кирилла на запястье дорогие часы.
Её там не было. Не позвали. Зачем? Денег не даст, только ныть будет про безработицу.
— Зайчики мои, — прошептала Люда. Голос сорвался.
Вспомнила, как десять лет назад Дениска, школьник, прыгал вокруг неё: «Тётя Люда, ты лучшая!». Как Кирилл серьёзно обещал: «Я тебе потом лимузин куплю, тёть Люд».
Лимузин.
Люда выключила телефон. В комнате было темно, только свет уличного фонаря падал на ковёр.
— Ну что, Барсик, — сказала в темноту. — С Новым годом нас.
Барсик доедал корм и не ответил.
Прошло два месяца.
Люда нашла работу. Не бухгалтерскую — туда уже не брали. Устроилась вахтёром в студенческое общежитие. Сутки через трое, зарплата двадцать восемь тысяч, зато можно вязать носки и читать книги. И люди вокруг — студенты, весёлые, вечно голодные. Люда иногда угощала их пирожками. Просто так.
В марте у Дениса был день рождения. Двадцать пять лет.
Телефон зазвонил вечером.
— Тёть Люд! — голос радостный, будто ничего не случилось. — Ты куда пропала? Потеряли тебя!
— Привет, Денис. — Люда сидела на вахте, вязала носок. — Не пропала. Работаю.
— Круто! Слушай, у меня день рождения в субботу. Кафе, узкий круг. Родители, Кирилл. Приходи, соскучились!
Люда посмотрела на спицы. Петля, накид, петля.
— Спасибо за приглашение.
— Так будешь?
— Нет, День. Не приду.
— Почему? Обиделась? Тёть Люд, ну как маленькая! Не было у меня тогда денег. А сейчас премию дали. Приходи, посидим!
— Не в деньгах дело, — сказала Люда. И поняла, что это правда. Дело было не в тридцати тысячах. Дело было в пустоте, которая образовалась внутри, когда она смотрела на фото с хештегом «семья».
— А в чём? Ну хватит дуться. Мы же родня.
— Я работаю в субботу. Смена.
— Поменяйся!
— Не могу.
— Ладно... — Денис помолчал. — Слушай, а подарок как передашь? Может, на карту? Номер тот же.
Люда замерла. Спица кольнула палец.
— Подарок?
— Ну да. Традиция же. Мне сейчас очень надо, хочу летнюю резину взять, комплект дорогой...
Люда тихо рассмеялась. Смех вышел сухой.
— Денис. Подарков больше не будет.
— Почему? — в голосе прорезалось возмущение.
— Финансовую грамотность повышаю. Подушку безопасности формирую. Инвестирую в себя, как Кирилл советовал.
— Издеваешься? Пятнадцати тысяч жалко? Родному племяннику?
— Жалко. Я теперь вахтёр, у меня не активы — зарплата.
— Я думал, ты добрая. А ты нас покупала всё это время? Деньги кончились — и любовь кончилась?
— Может, и так, — спокойно согласилась Люда. — Только товар бракованный оказался.
— Сиди тогда на своей вахте! — рявкнул Денис и бросил трубку.
Люда положила телефон. Сердце не болело. Наоборот — стало легко, будто она сняла тот колючий свитер, который кололся и душил десять лет.
Мимо прошла студентка Катя с третьего этажа.
— Людмила Ивановна, вы грустная какая-то. Случилось что?
— Ничего, Катенька. Наоборот. Сэкономила.
— Это хорошо. А мы чай с вареньем пьём. Пойдёте?
— Пойду, — сказала Люда, вставая. — С удовольствием.
Взяла недовязанный носок, посмотрела на телефон и выключила совсем. Пусть звонят. У неё теперь своя жизнь. С вареньем, студентами и новой мечтой — накопить на путёвку в санаторий. Говорят, в Кисловодске воздух хороший.
А племянники пусть учатся зарабатывать на мечты сами. Вселенная, как сказал Кирилл, учит через кризисы.
— Слышал? — Кирилл крутил в руках бокал с пивом. — Тётка на день рождения Денису ни копейки не дала. Сказала — «подушку формирует».
— Вообще дичь, — Денис злобно ткнул вилкой в салат. — Я рассчитывал, резину присмотрел. А она: «Товар бракованный». Мы для неё — товар!
— Старость, — философски заметил Кирилл. — Маразм. Жадной стала. А нормальная была тётка.
— Ага. Испортилась. Слушай, займи десятку? На шиномонтаж не хватает.
— Не, братан. Не в ресурсе сейчас. Всё в обороте. Сам как-нибудь.
Денис вздохнул.
А тётя Люда в этот момент пила чай с малиновым вареньем и впервые за десять лет чувствовала себя счастливой.