– Что ты говоришь такое? – мать растерянно замерла в дверях, всё ещё держа в руках небольшой чемодан, будто не решалась переступить порог.
Отец стоял позади, молча переминаясь с ноги на ногу, и смотрел куда-то в пол. В его глазах, обычно таких уверенных, сейчас сквозила непривычная растерянность.
Варя не ответила сразу. Она просто отступила в сторону, не приглашая войти, и скрестила руки на груди. В квартире было тихо – только тикали часы на стене и слышно было, как где-то внизу хлопнула дверь подъезда.
– Я говорю то, что слышите, – наконец произнесла она спокойно, но в голосе чувствовалась сталь. – Вы сами приняли решение. Теперь живите с ним.
Мать поставила чемодан на пол в коридоре и сделала шаг вперёд, протягивая руки.
– Варюша, милая... Это всё недоразумение. Мы с отцом подумали, что так будет лучше для Леночки. Она же младшая, у неё ипотека, ребёнок маленький... А мы... мы думали, что всегда сможем...
– Смочь что? – перебила Варя. – К ней поехать? Или ко мне, когда у неё не получится?
Отец наконец поднял глаза.
– Варя, не надо так. Мы твои родители. Куда нам ещё идти?
Эти слова повисли в воздухе. Варя почувствовала, как внутри что-то болезненно сжалось. Воспоминания нахлынули сами собой – как в детстве она уступала младшей сестре игрушки, как в школе отдавала ей свои вещи, потому что «Леночка маленькая, ей нужнее», как потом, уже взрослой, помогала родителям деньгами, когда отец потерял работу, а мать болела. И каждый раз слышала одно и то же: «Леночка труднее, у неё семья, ребёнок...»
А потом было то собрание у нотариуса. Родители позвали обеих дочерей, сказали, что хотят оформить дарственную на квартиру – ту самую трёхкомнатную в центре, где прошло всё детство Вари.
– Мы решили так, – сказал тогда отец, не глядя в глаза старшей дочери. – Лена с мужем и сыном... им тесно в своей двушке. А ты, Варя, самостоятельная, у тебя своя жизнь, своя квартира. Тебе это не так нужно.
Варя тогда промолчала. Просто кивнула и подписала отказ от претензий. Что ей было сказать? Спорить? Устраивать скандал? Она и так всю жизнь была «сильной», «самостоятельной», той, которая «справится». Лена плакала, обнимала родителей, благодарила. А Варя вышла из кабинета нотариуса и поехала домой – в свою однокомнатную квартиру на окраине, купленную в ипотеку, которую выплачивала уже восьмой год.
И вот теперь они стояли у неё на пороге.
– Проходите, – наконец сказала Варя, отступая в сторону. – Чай хотя бы выпьете. Раз пришли.
Родители переглянулись и осторожно вошли. Мать сразу направилась на кухню – привычка, выработанная десятилетиями: где бы ни была, всегда находила дорогу к плите.
– Варенька, я сейчас... – начала она.
– Не надо, мама, – мягко, но твёрдо остановила её Варя. – Садитесь. Я сама.
Она поставила чайник и достала чашки. Руки двигались автоматически, а мысли кружились в голове. Как же так получилось? Почему они здесь? Что случилось с Леной?
Отец сел за стол, сложив руки перед собой.
– Варя... Мы не хотели тебя обидеть тогда. Правда. Просто Лена...
– Я знаю, что Лена, – Варя поставила перед ним чашку. – Всегда Лена. С рождения. Я привыкла.
Мать села рядом с отцом и взяла его за руку – жест, который Варя видела тысячи раз. Они всегда были вместе. Всегда вдвоём против мира. А дочери... дочери были по разные стороны.
– Леночка... – начала мать, и голос её дрогнул. – Она сказала, что пока не готова нас принять. Говорит, ремонт делают, тесно... И вообще... что у них своя жизнь теперь.
Варя замерла с чайником в руках. Вот оно. Значит, младшая сестра, получив всё, что хотела, просто закрыла дверь.
– И вы пришли ко мне, – тихо сказала Варя, ставя чайник на подставку. – Потому что больше некуда.
– Нет, доченька, нет! – мать вскинула руки. – Мы пришли, потому что ты наша дочь. Старшая. Надёжная. Мы всегда знали, что на тебя можно положиться.
Варя села напротив родителей и посмотрела им в глаза.
– А Лена – нет? Она ведь теперь хозяйка вашей квартиры. Большой, просторной. С балконом на юг и тем кабинетом, который вы для меня переделывали, когда я в институт поступила.
Отец опустил голову.
– Мы не думали, что она... так быстро.
– Быстро что? – Варя почувствовала, как голос становится громче. – Выгонит вас? Сразу после того, как документы подписали?
Мать заплакала – тихо, без всхлипов, просто слёзы потекли по щекам.
– Она сказала... сказала, что мы будем мешать. Что ребёнок маленький, режим... Что они с Сергеем хотят свою жизнь строить. Без нас.
Варя откинулась на спинку стула. Внутри всё кипело, но внешне она оставалась спокойной. Она всегда была спокойной. Даже когда в восемнадцать лет осталась без стипендии и подрабатывала ночами, чтобы помочь родителям. Даже когда Лена вышла замуж, и родители отдали ей все сбережения на свадьбу. Даже когда...
– И вы хотите пожать у меня, – не вопрос, а констатация.
– Только на время, Варенька, – мать вытерла слёзы краем платка. – Пока не найдём что-то своё. Или пока Лена не передумает. Мы же не навсегда.
Отец кивнул.
– Мы пенсию получаем. Будем помогать. По хозяйству, с продуктами... Как раньше.
Как раньше. Варя почти улыбнулась. Раньше они жили все вместе в той большой квартире. Она, родители, потом Лена родилась. Варя нянчилась с сестрой, уступала ей комнату, когда та подросла. А потом вышла замуж, уехала – и осталась одна. Родители остались с Леной. И вот теперь круг замкнулся.
– А если Лена не передумает? – спросила Варя. – Если она никогда не захочет вас принять обратно?
Родители переглянулись.
– Тогда... тогда мы что-нибудь придумаем, – неуверенно сказал отец. – Снимем комнату. Или в область уедем, на дачу.
– На дачу зимой? – Варя подняла бровь. – В дом без отопления?
Молчание. Тяжёлое, густое.
Варя встала и подошла к окну. За стеклом моросил ноябрьский дождь, по стеклу бежали капли. Её квартира была маленькой, но своей. Она обустроила её с любовью – светлые стены, удобный диван, книги на полках. Здесь было её пространство. Её покой. Последние годы она наконец-то начала жить для себя – курсы, путешествия, друзья. Без оглядки на семью.
А теперь они хотят сюда – с чемоданами, привычками, требованиями.
– Я должна подумать, – сказала она, не оборачиваясь. – Оставьте чемодан в коридоре. Переночуете сегодня. А завтра... завтра поговорим.
Мать вскочила.
– Варенька, спасибо! Спасибо, доченька!
Она бросилась обнимать, но Варя мягко отстранилась.
– Я сказала – подумаю. Это не значит «да».
Отец встал и положил руку ей на плечо.
– Мы понимаем. Спасибо, что хотя бы выслушала.
Варя кивнула. Внутри всё ещё бушевало – обида, злость, жалость. Жалость к этим двум пожилым людям, которые вдруг оказались никому не нужны. Даже собственной любимой младшей дочери.
Ночью она долго не могла заснуть. Родители спали на раскладном диване в гостиной – мать тихо посапывала, отец ворочался. Варя лежала в своей спальне и смотрела в потолок.
Что делать? Пустить их? Навсегда превратить свою маленькую крепость в перевалочный пункт? Или отказать – и стать той, кто выгнал родителей на улицу?
Она вспомнила, как Лена звонила ей после нотариуса.
– Вар, ты не обиделась? – голос сестры был сладким, как всегда, когда она чувствовала себя виноватой. – Родители так хотели... А ты же сильная, ты справишься.
Сильная. Сколько раз она это слышала.
Утром Варя вышла на кухню первой. Родители ещё спали. Она сварила кофе и села за стол с телефоном. Сообщение от Лены – пришло поздно вечером.
«Привет, сестрёнка! Мама с папой у тебя? Они вчера звонили, просились, а я сказала, что пока не можем – ремонт же. Ты же не против их приютить? Ты же одна живёшь, места хватит. Спасибо, ты лучшая!»
Варя посмотрела на экран долго-долго. Потом набрала ответ – короткий, без эмоций.
«Поговорю с ними. Позвоню позже.»
Она отложила телефон и посмотрела в окно. Дождь кончился. Серое небо, мокрый асфальт. Обычное ноябрьское утро.
Но внутри у неё что-то изменилось. Что-то важное.
Когда родители проснулись, она уже всё решила. Но сказать сразу не смогла – нужно было подготовить слова. Правильные слова.
А пока она просто налила им кофе и села напротив.
– Ну что, – тихо сказала мать, – мы вчера не досказали... Ты подумала?
Варя подняла глаза.
– Подумала. Но сначала я хочу услышать от вас. Всё. Как было на самом деле. Почему вы выбрали Лену. И что теперь собираетесь делать.
Отец вздохнул и начал говорить – медленно, с паузами. А Варя слушала. И чем дольше слушала, тем яснее понимала: этот разговор будет не последним.
И что её решение, каким бы оно ни было, изменит всё. Для всех.
– Варенька, мы с мамой всю жизнь на вас двоих равнялись, – отец говорил медленно, подбирая слова, будто боялся, что они разобьются о тишину кухни. – Леночка родилась позже, слабенькая была, мы за неё больше переживали. А ты... ты всегда такая крепкая, самостоятельная. Мы и подумали, что тебе легче будет без этой ноши.
Варя слушала. Кофе в чашке давно остыл, но она всё равно поднесла её к губам, чтобы скрыть, как дрожат пальцы. Утро было серым, свет от окна падал на стол бледными полосами, и в этой бледности лица родителей казались особенно усталыми.
– Крепкая, – повторила она тихо. – Значит, потому что я не плакала ночами и не жаловалась, мне можно было меньше давать?
Мать подняла заплаканные глаза.
– Нет, доченька, не так. Мы просто... боялись за Лену. У неё муж не сразу работу нашёл, потом ребёнок... А ты одна, без семьи, думали – тебе квартира ни к чему. Ты же на съёмных не жила никогда, свою купила.
Варя поставила чашку. Звук получился громче, чем она хотела.
– Свою купила. В ипотеку. На которую до сих пор плачу. А вы отдали ей то, что было общим. Наследство бабушкино. Без единого вопроса ко мне.
Отец вздохнул и потёр виски.
– Мы ошиблись, Варя. Признаём. Думали, Лена нас не подведёт. Она обещала, что мы всегда будем вместе. Что квартира большая, места хватит всем.
– А когда поняла, что места не хватит для ваших привычек, для ваших вещей, для вас самих – просто сказала «пока ремонт»? – Варя посмотрела на мать. – Или были другие слова?
Мать отвела взгляд.
– Она... она сказала, что мы слишком много вмешиваемся. Что Сергей против, чтобы мы постоянно были рядом. Что ребёнок растёт, ему нужна отдельная комната, а не дедушка с бабушкой под боком.
Варя почувствовала, как внутри что-то холодеет. Она представила сестру – улыбающуюся, уверенную Лену, которая всегда умела получать то, что хотела, просто потому что просила. И получала.
– И вы ушли. С чемоданами. Ко мне.
– Куда нам ещё? – голос отца дрогнул. – Мы всю жизнь работали, копили, а теперь... пенсия маленькая, на съём не хватит. Да и возраст уже.
Молчание повисло тяжёлое, как мокрое пальто. Варя встала и подошла к окну. Внизу по двору шла женщина с коляской, укрывая ребёнка от ветра. Обычная жизнь. А здесь – трое взрослых, запертые в маленькой кухне прошлым.
– Я не могу решить прямо сейчас, – сказала она, не оборачиваясь. – Мне нужно время. И поговорить с Леной. Самой.
Мать вскочила.
– Не надо, Варенька! Она и так нервничает. Ремонт, ребёнок... Не тревожь её.
– Не тревожить? – Варя повернулась. – А меня можно? Я же крепкая.
Отец поднял руку, останавливая.
– Варя, мы сами с ней поговорим. Сегодня же поедем. Может, она передумает.
– Поедете? – Варя посмотрела на чемодан в коридоре. – А если нет?
Родители переглянулись. В их взглядах была такая беспомощность, что Варе вдруг стало их жалко. Жалко по-настоящему, до боли в груди.
– Тогда... тогда мы найдём выход, – тихо сказала мать. – Не пропадём.
Весь день Варя провела как в тумане. На работе отвечала на звонки автоматически, улыбалась коллегам, а в голове крутилась одна мысль: что делать. Пустить родителей – значит потерять свою тихую жизнь, своё пространство, которое она так бережно строила. Отказать – значит стать той, кто оставил стариков на улице.
Вечером, когда она вернулась домой, родителей не было. На столе записка: «Поехали к Лене поговорить. Не волнуйся. Вернёмся к ночи».
Варя села на диван и впервые за долгое время заплакала. Тихо, без всхлипов, просто слёзы текли сами собой. Она плакала не о квартире, не о деньгах. О том, что всю жизнь была «крепкой», а теперь эта крепость дала трещину.
Телефон зазвонил ближе к десяти. Лена.
– Вар, привет, – голос сестры был бодрым, почти весёлым. – Родители у тебя? Они сегодня приезжали, поговорили... Ну, ты понимаешь.
Варя сжала телефон.
– Понимаю. И что ты им сказала?
– Что пока не можем. Правда, Вар. У нас ремонт в разгаре, пыль везде, Артёмке всего три года, режим... А они уже немолодые, им покой нужен. А у тебя квартира тихая, одна живёшь...
– Одна живу, – повторила Варя. – И работаю. И плачу ипотеку. И отдыхаю наконец-то.
– Ну ты же не против помочь? – Лена рассмеялась легко. – Ты всегда была такой доброй. И потом, они ненадолго. Пока мы не закончим ремонт. Месяц-два.
Варя закрыла глаза.
– А если я скажу нет?
Пауза. Короткая, но красноречивая.
– Вар, ты серьёзно? Они же родители. Наши общие. Ты что, хочешь, чтобы они на улице остались?
– А ты хочешь, чтобы они у меня жили годами? Пока вы с Сергеем «свою жизнь строите»?
– Не годами, – Лена уже раздражённо. – Ты преувеличиваешь. И вообще, квартира теперь наша. Мы имеем право решать.
– Право решать, – Варя почувствовала, как голос становится твёрдым. – А я имею право на свою жизнь. Без чужих чемоданов в коридоре.
– Ты эгоистка, – выпалила Лена. – Всегда была. Ревновала меня к родителям.
– Ревновала? – Варя почти рассмеялась. – Лена, они всю жизнь тебе всё отдавали. А мне – «справься сама». И я справилась. Теперь твоя очередь.
– Моя? – голос сестры стал выше. – Я ребёнка ращу, семью. А ты одна, как перст.
Эти слова ударили больно. Очень больно.
– Да, одна, – тихо сказала Варя. – И счастлива так. А теперь прощай.
Она сбросила звонок и выключила телефон. В квартире было тихо. Родители ещё не вернулись.
Они пришли после одиннадцати. Усталые, с поникшими плечами. Мать сразу прошла в ванную, отец сел на табурет в коридоре.
– Ну что? – спросила Варя.
– Ничего, – отец снял ботинки. – Лена сказала, что пока не может. Ремонт, ребёнок... Просила у тебя потерпеть.
– Потерпеть, – Варя кивнула. – А навсегда – это сколько?
Мать вышла из ванной с красными глазами.
– Варенька, мы не навсегда. Честное слово. Мы уже смотрели варианты – комнату снимать, или в область...
– На какую пенсию? – Варя посмотрела на них. – Вы же сами знаете, что не потянете.
Отец опустил голову.
– Потянем. Как-нибудь.
Варя долго смотрела на них. На эти знакомые лица, морщины, седые волосы. На руки матери, которые когда-то гладили её по голове, когда она болела. На отца, который учил её ездить на велосипеде.
– Ложитесь спать, – наконец сказала она. – Утро вечера мудренее.
Ночь она снова не спала. Лежала и думала. О том, что родители сами создали эту ситуацию. О том, что Лена никогда не изменится. О том, что, если пустить их сейчас – они останутся. Надолго.
Утром она встала рано и сварила кофе на троих. Когда родители вышли на кухню, она уже всё решила.
– Садитесь, – сказала спокойно. – Нам нужно поговорить по-настоящему. О том, как будет дальше. И о том, что я больше не хочу быть запасным вариантом.
Мать замерла с чашкой в руках.
– Варенька...
– Нет, мама. Теперь слушайте вы. Я вас выслушала. Теперь моя очередь.
И Варя начала говорить. Спокойно, без крика. О своей боли, которую копила годами. О том, как чувствовала себя ненужной. О том, что любит их, но не может больше жертвовать собой.
Родители слушали молча. А когда она закончила, мать заплакала. По-настоящему, навзрыд.
– Прости нас, доченька, – прошептала она. – Мы не понимали...
Отец взял Варю за руку.
– Мы всё исправим. Обещаем.
Но Варя знала, что исправить уже ничего нельзя. Можно только решить – как жить дальше.
И в этот момент позвонила Лена. Снова.
Варя посмотрела на экран и нажала «ответить» на громкой связи.
– Лен, – сказала она твёрдо. – Мы все здесь. Говори.
И то, что сказала сестра дальше, перевернуло всё с ног на голову.
– Варя, ты на громкой? – голос Лены в телефоне звучал чуть растерянно, но быстро взял привычную уверенность. – Ладно, раз все слышат... Мама, папа, я вчера передумала. Не надо ко мне приезжать больше. Совсем.
Варя замерла, держа телефон в руке. Родители, сидевшие за столом, переглянулись. Мать открыла рот, но не нашла слов. Отец побледнел.
– Что значит «совсем»? – тихо спросила Варя.
Лена вздохнула в трубку – тяжело, с ноткой раздражения.
– Значит, что мы с Сергеем решили. Квартира теперь наша, документы оформлены. Мы её сдадим в аренду. Хорошие деньги будут. А вы... ну, вы же не пропадёте. Варя поможет, она же старшая. И вообще, вы на пенсии, можете в маленький городок переехать, там дешевле жильё.
Мать ахнула и прижала руку к груди.
– Леночка... Доченька... Как же так? Мы же для тебя... Всё для тебя...
– Для меня? – Лена рассмеялась, но смех был нервным. – Мама, вы мне жизнь отравляли своими советами. Сергей давно говорил, что пора отдельно. А теперь есть шанс – деньги от сдачи квартиры помогут ипотеку закрыть быстрее. Артёмке на образование отложим.
Отец встал, опираясь на стол.
– Лена, ты понимаешь, что говоришь? Это наш дом. Мы в нём всю жизнь прожили.
– Ваш дом? – голос сестры стал острее. – Теперь мой. Вы сами подарили. И я благодарна, правда. Но жить вместе... нет. Не получится. Вы уже немолодые, привычки свои, болячки... Нам с ребёнком нужен покой.
Варя почувствовала, как внутри всё холодеет. Она посмотрела на родителей – мать плакала, уткнувшись в ладони, отец стоял, сжав кулаки, но в глазах была только пустота.
– Лена, – сказала Варя спокойно. – Ты уверена? Совсем?
– Уверена, Вар. И ты не лезь. Ты всегда была против меня, завидовала. Теперь хоть раз в жизни помоги родителям по-настоящему. У тебя квартира своя, места хватит. А мы... мы наконец-то заживём своей семьёй.
Связь прервалась. Телефон в руке Вари стал вдруг тяжёлым, как камень.
Молчание на кухне было таким густым, что казалось, его можно потрогать. Мать тихо всхлипывала. Отец медленно сел обратно, глядя в одну точку.
Варя положила телефон на стол и села напротив.
– Вот и всё, – тихо сказала она. – Теперь ясно.
Мать подняла заплаканное лицо.
– Варенька... Что же мы наделали...
Отец молчал. Потом вдруг встал, подошёл к окну и долго смотрел на серый двор.
– Мы ошиблись, – наконец произнёс он глухо. – Сильно ошиблись. Думали, что Лена... что она нас не забудет. А она... взяла и забыла.
Варя не ответила. Она смотрела на родителей и видела их по-новому. Не как маму и папу, которые всегда знали, как лучше. А как двух пожилых людей, которые в погоне за «справедливостью» для младшей потеряли обеих дочерей.
– Мы не будем у тебя просить больше, – сказала мать, вытирая слёзы. – Не имеем права. Сами разберёмся. Снимем угол... Или на дачу уедем. Переживём зиму как-нибудь.
Отец повернулся.
– Прости нас, Варя. За всё. За то, что всегда Лену вперед ставили. Ты права была – мы тебя не видели. Винили в силе, а сами слабость свою прикрывали.
Варя почувствовала, как в горле стоит ком. Она встала и подошла к ним.
– Я не каменная, – тихо сказала. – И люблю вас. Несмотря ни на что.
Мать обняла её – крепко, как в детстве.
– Мы знаем, доченька. Знаем.
Они сидели так долго – втроём на маленькой кухне, обнявшись. Впервые за многие годы без слов, без оправданий.
Потом Варя отстранилась.
– Оставайтесь, – сказала она. – Но по моим правилам. Это моя квартира. Мои привычки. Мои границы. Вы – гости. Хорошие гости. Помогаете – спасибо. Мешаете – поговорим. И никаких «навсегда». Найдём вам вариант. Вместе.
Родители переглянулись. В глазах матери вспыхнула надежда.
– Правда, Варенька? Ты нас не гонишь?
– Не гоню. Но и не жертвую собой. Больше не буду.
Отец кивнул.
– По-честному. Мы согласны. И... спасибо. За то, что дала шанс.
Прошли недели. Родители остались. Сначала неловко – мать пыталась переставить вещи на кухне, отец включал телевизор громко. Но Варя мягко, но твёрдо останавливала.
– Мама, полки мои. Как стояли, так и стоят.
– Папа, наушники есть. Пользуйся.
Они учились. Медленно, с ошибками. Мать начала ходить на курсы вязания в дом культуры – нашла подруг. Отец чинил соседям технику за небольшую плату. Пенсию откладывали – на съём комнаты весной.
Лена больше не звонила. Один раз прислала сообщение – фото новой мебели в «своей» квартире. Варя не ответила.
Однажды вечером они сидели за ужином – простым, но вкусным. Мать научилась готовить по рецептам Вари.
– Знаешь, – сказал отец, ставя вилку. – Мы с мамой подумали... Может, вернёмся к нотариусу. Оспорить дарственную. Есть ведь срок...
Варя покачала головой.
– Не надо. Пусть будет уроком. Вам – что детей не делят на «нужных» и «сильных». Мне – что можно сказать «нет». И Лене... Лене тоже когда-нибудь жизнь урок даст.
Мать вздохнула.
– Жёстко ты, Варя.
– Жизнь жёстче, мама. Но и справедливее.
Зимой они нашли родителям маленькую квартиру в соседнем районе – недорогую, но уютную. С помощью накоплений и небольшой доплаты от Вари. Переезд был тихим – без слёз, с благодарностью.
– Мы рядом будем, – сказала мать, обнимая дочь на прощание. – Но не в тягость.
– Знаю, – улыбнулась Варя. – И приходите в гости. Когда захотите.
Дверь закрылась. Варя осталась одна в своей квартире – тихой, своей. Она подошла к окну, посмотрела на снег, падающий за стеклом.
Впервые за долгое время она почувствовала покой. Настоящий.
А где-то в большой квартире в центре Лена, наверное, радовалась новой жизни. Но Варя знала: рано или поздно каждый остаётся с тем, что выбрал сам.
И её выбор был – жить для себя. С любовью к тем, кто это заслужил. По-настоящему.
Рекомендуем: