Предыдущая часть:
Мария Евгеньевна ответила, глядя ему в лицо.
— А давай посчитаем, кто здесь отсутствовал? — произнесла она. — Это я, наверное, отсутствовала дома десять дней и ни разу за это время не позвонила. Ты не думаешь, что я собиралась искать собственного мужа с полицией?
Виктор скривился.
— Он уже давно не полицейский, — ответил он. — Пошли, хватит цирк тут устраивать на потеху публике.
Они едва успели войти в дом, как в дверь начали настойчиво звонить. Мария Евгеньевна решила, что это соседи, но за дверью обнаружилась социальный работник, которая постоянно к ним ходила, а ещё участковый по имени Олег Алексеевич.
— Добрый день, что случилось? — холодно поинтересовалась Мария Евгеньевна у визитёров.
Социальный работник ответила строгим голосом, обычно она была смешливая, но сегодня выглядела напряжённой.
— Внеплановая проверка, — заявила она. — Вы же знаете, можем прийти в любой момент.
Мария Евгеньевна ответила, пропуская их внутрь.
— Проходите, правда, сын ещё спит, — произнесла она. — И если можно, не будите его, пожалуйста.
Но соцработник уже протопала в дом. Полицейский замер у входа, и Мария Евгеньевна принесла ему стул.
Сотрудница опеки в этот раз была особенно дотошна: она пересчитывала комплекты детского белья, проверяла, есть ли в холодильнике два вида фруктов. И к явному разочарованию в доме не нашлось к чему придраться.
Они уже уходили, и Мария Евгеньевна вышла провожать. В этот момент сотрудница опеки шепнула ей на ухо, что поступил сигнал, и тихо попросила прощения за своё сегодняшнее поведение.
Мария Евгеньевна ободряюще ей улыбнулась, понимая, что женщина вынуждена следовать инструкциям. В итоге проводила незваных гостей, а на крыльце уже маячил Сенечка, мальчик проснулся и хотел поесть.
Виктор же старательно делал вид, что ничего не произошло, но Мария Евгеньевна пошла готовить завтрак, внутри всё переворачивалось от злости и страха.
Стало ясно, что идёт игра на уничтожение, и щадить в ней соперников никто не намерен. Больше всего она боялась за сына, но что-то подсказывало ей, что Виктор для ребёнка всё же безопасен, по крайней мере пока.
С трудом она дождалась следующего утра, отвела сына в школу и попросила Григория о встрече. У неё после второго урока было окно в занятиях, сдвоенную физкультуру вёл другой педагог, так что можно было на время улизнуть из здания школы.
Они с Григорием встретились как заправские шпионы, сменив две локации, чтобы избежать слежки. Мария Евгеньевна рассказала о том, что произошло накануне, и они решили, что должны попытаться сами распутать этот странный клубок.
Григорий начал искать тех, кто мог быть обижен на Надежду и её подручных. И не прошло много времени, как такой человек нашёлся, правда, поначалу его пришлось обмануть.
— Кто здесь такси вызывал до парка аттракционов? — поинтересовался худой невзрачный мужчина в кепке у людей на детской площадке.
Григорий широко улыбнулся ему.
— Машина подана, мы едем, — произнес он.
Они отправились на такси на другой конец города, а потом Григорий долго о чём-то говорил с водителем в машине один на один. Вышли они вдвоём.
Пока дети развлекались в парке, шофёр начал говорить с грустью, глядя на Полину и Семёна.
— Я ведь двадцать лет там отработал, а меня только что не пинком выставили, — вздыхал он. — Разве есть в этом хоть какая-то справедливость?
Мария Евгеньевна покачала головой.
— Нет никакой, — произнесла она. — Но вас ведь не мои страдания интересуют.
Мужчина, которого звали Антоном, хмыкнул.
— А вас интересует кое-что другое, — произнес он. — Так вот, за последние полгода, правда, ничем не помогу, а вот про дела семилетней давности могу легко рассказать. Говорите, вас тот корпоратив интересует?
Мария Евгеньевна попросила.
— Расскажите, пожалуйста, — произнесла она.
Антон тихо ответил.
— Ругались они страшно, — сказал он. — Муж твой и Роман. Мы у дверей все стояли, боялись, поубивают друг друга. А потом Виктор вылетел оттуда красный, как из бани, и одна щека аж алела. Мы тогда шутили, что это Роман ему пощёчину залепил.
Мария Евгеньевна поинтересовалась.
— А что дальше? — спросила она.
Антон хмыкнул в ответ.
— А у нас это было ЧП, — произнес он. — На следующий день случилась та корпоративная вечеринка. Я помню, что Виктор сказал, будто у его жены случился грипп. Сам при этом приехал и потом весь вечер целовался с женой Серова, Надеждой.
Мария Евгеньевна спросила, хотя и так знала ответ.
— Неужели они делали это при Романе? — произнесла она.
Антон улыбнулся горько.
— Он весь вечер алкоголь глушил, сидел уже словно памятник забронзовевший, — ответил он. — Сомневаюсь, что Роман в тот момент вообще был способен соображать.
Мария Евгеньевна кивнула.
— Ясно, а что было дальше? — спросила она.
Антон усмехнулся.
— А ничего, представляете, он просто их простил, — произнес он. — Накануне морду бил этому Виктору, а тут просто назвал его братом и сказал, что зла не держит. Лицо при этом было, будто его уже и отпели, и похоронили. Страшное.
Григорий поинтересовался.
— И они продолжали работать? — произнес он.
Антон улыбнулся горько в ответ.
— Да, ещё два года после этого все делали вид, будто так и надо, — ответил он. — Мы сами ничего не понимали. Роману бы эту жену неверную выгнать, а дружку рожу начистить. Но вместо этого он начал пить. Страшно и вскоре умер.
Мария Евгеньевна вздохнула.
— А вы что-то знаете об обстоятельствах его смерти? — осторожно поинтересовалась она.
Антон загадочно ответил.
— Думаю, убили его, — произнес он. — Но не мог Роман вот так, как собака, на коврике помереть. Не тот человек.
Мария Евгеньевна посмотрела на Григория.
— Выходит, сразу после того корпоратива и началось, — произнесла она. — Будто что-то изменилось в расстановке сил. Роман больше не хотел быть с ними заодно, но и против тоже пойти не мог. Эх, сломали его, а был такой хороший мужик.
Антон возмутился.
— Я же вам говорю, они как хозяева себя в офисе вели, Надежда с Виктором, — произнес он. — И Роман после того ничего не мог с ними сделать, сломался совсем. Эх, хороший был мужик.
Мария Евгеньевна поёжилась от его слов.
— Вы думаете, компромат сняли по заказу Романа? — спросила она растерянно.
Антон холодно спросил.
— Ну а с чего бы ему сидеть и любоваться на всё это? — произнес он.
Мария Евгеньевна отложила эти записи и усмехнулась. Даже соперник и обманутый муж оправдывал поступок её супруга. А вот сама Мария Евгеньевна уже поняла, что никогда не смирится с этим предательством. И пусть оно случилось много лет назад, для неё это ничего не значило. Мария Евгеньевна всё равно не могла больше представить, как поцелует мужа. Везде ей мерещилась тень его любовницы, развивающей свой алый рот на том самом видео.
Вечером она позвонила Леониду. Приятель подтвердил, что кассету в гараж принёс именно он, но сделал это машинально, совершенно случайно и точно без злого умысла.
— А у меня две коробки стояло, — сказал он со смехом. — Из кабинета твоего мужа и вот эта похоронная с кассетой. А я обе отнёс по запарке. Потом ещё забыл, куда подевал. Не поверишь, все эти годы боялся, что встречу Татьяну Николаевну, и не смогу ответить, куда задевал коробку с кассетой.
Мария Евгеньевна вздохнула.
— Да, теперь ты знаешь, — произнесла она. — Правда, мне от этого не легче. Видимо, пришло время старым тайнам всплыть наружу.
Леонид сказал в трубку.
— А знаешь, твой муж, по-моему, видел эту запись, — произнес он. — Он ведь меня расспрашивал пару лет назад про кассету, а я-то идиот, не сообразил, о чём он говорит.
Мария Евгеньевна попрощалась и положила трубку. Теперь у неё была вся та же информация, что и у Романа: схемы, доказательства махинаций. Измена мужа на этом фоне вообще казалась детским лепетом.
В это время Григорий совершил невозможное. Он нашёл следователя, который первым вёл дело Романа Серова и подозревал убийство. Позже его отстранили, но Константин всё равно помнил о случае, едва не перечеркнувшем его карьеру. И вот теперь, узнав о новых доказательствах по тому нераскрытому и закрытому другим следователям делу, легко пошёл на контакт.
Вскоре он уже получил копии листков из дневника Романа и даже лично убедил его мать отдать оригинал. Следователь уже был в том статусе, когда сам мог требовать пересмотра старых дел, чего он вскоре и добился. Дело Романа Серова снова числилось в базе данных и картотеке. Фёдор связался со старыми коллегами, и дело начали пересматривать на основе новых улик.
Тем временем у Марии Евгеньевны хватало проблем. Она с трудом избавилась от опасных бумаг, но теперь Надежда и Виктор объединяли усилия. Они прессовали Марию Евгеньевну и дома, и вне его. Любовница мужа звонила с угрозами. Один раз даже приехала лично, решив надавить на жену своего партнёра.
Виктор навис над женой, зажав её в углу.
— Ну что ты всё носишься бешеной белкой? — прошипел он.
Мария Евгеньевна спокойно глядя ему в лицо, сказала.
— А это не твоё уже дело, — ответила она.
Надежда хохотнула за спиной её мужа.
— Знаешь, я бы, наверное, даже смогла простить ту старую измену, но теперь понимаю, что все эти годы могла ложиться в постель с убийцей, — продолжила Мария Евгеньевна. — И знаешь, что-то с души прямо воротит. Я не могу представить нас вместе.
Надежда продолжила, её голос был полон насмешки.
— Ну давай, продолжай, — произнесла она. — И можешь начинать обратный отчёт до момента, когда твой мальчишка снова окажется в приюте. У нас уже есть компромат. О том, что ты неадекватная, заявит муж, а девочка из опеки за деньги на новую помаду маму родную продаст и легко составит нам нужный акт. Всё, ты в психушке, а мальчишка в детском доме.
Мария Евгеньевна крикнула, вырываясь из их рук.
— Вы не посмеете, — произнесла она.
Надежда хохотала ей вслед.
— Ещё как посмеем, — ответила она. — У тебя ведь проблемы на лице написаны. Связи с сомнительным человеком при живом муже. А ещё этот мужчина негативно влияет на ребёнка. Я, как друг семьи, просто не могу смотреть, как Виктор страдает из-за интрижек своей жены.
Мария Евгеньевна кивнула.
— А вот вы какую тактику выбрали, — произнесла она. — Ну что ж, я предполагала такой ход. И не думайте, что вам это сойдёт с рук. Я ведь предупреждала, что не надо трогать моего сына.
Виктор посоветовал.
— Подпиши уже отказ добровольно и не позорься, — произнес он. — Вернём мальчишку и всё. Зачем тебе эта опека над ним? Поиграла в материнство, теперь в сыщицу. Хватит, ты уже выглядишь смешной.
Мария Евгеньевна его не слушала. Она вышла из комнаты, постукивая каблуками с практичными железными набойками. А вскоре произошло то, что кардинально изменило расстановку сил.
В школе был назначен детский утренник. Мария Евгеньевна понимала, враги не упустят шанса устроить провокацию, поэтому в кармане всегда держала телефон, на котором был набран вызов Григория. Тот вместе со следователем и нарядом полиции ждал в машине неподалёку.
Утренник потихоньку подходил к кульминации. Дети исполняли танцы, когда в зал неожиданно ворвались две женщины. Одна из них, властная, всё с той же горжеткой из натурального меха. Вторая с наглым лицом, любовница мужа. И обе с деловитым видом прошли к президиуму.
Лариса Ивановна заявила, привлекая внимание.
— Попрошу внимания, — произнесла она. — Хочу заметить, что сегодня я здесь нахожусь по сигналу обеспокоенной общественности. Одна из педагогов школы, которая здесь присутствует, порочит само понятие педагогики. Моральный облик этой, с позволения сказать, учительницы далёк от идеала. Мы обязательно инициируем проверку и решим, может ли дамочка, заводящая романы с отцами своих воспитанников, вообще работать с детьми.
Ника потребовала.
— Не мешайте нам проводить праздник, — произнесла она. — Дети к нему три месяца готовились.
Лариса Ивановна ответила.
— А вас не спрашивали, — произнесла она.
Мария Евгеньевна в это время нажала на кнопку вызова. Лариса Ивановна продолжила.
— Кстати, Петрова, а вы не хотите ничего объяснить? — спросила она. — Может, оправдаться желаете?
Мария Евгеньевна улыбнулась.
— Ну нет, я пока просто фиксирую вашу клевету, чтобы было потом что представить в суде, — произнесла она.
Две женщины переглянулись, они явно ожидали другой реакции и теперь не совсем понимали, что делать. Первой осознала их реальное положение Лариса Ивановна. Она ринулась к двери, потеряв по дороге свои меха. Но в актовый зал уже входила полиция.
Мария Евгеньевна улыбнулась. Матери Романа эта сцена бы точно понравилась. А вечером того же дня был задержан Виктор, но его неожиданно посетило запоздалое раскаяние. Пока в их доме шёл обыск, муж не замолкал.
— Я ведь два года назад нашёл эту кассету, — говорил он. — Смотрел её раз десять, видел лицо Романа и не мог больше. А потом как-то получилось жить дальше. Сто раз обещал себе её выкинуть или сжечь, но так и не смог. Он ведь там как живой, и всё смотрит прямо в душу.
Мария Евгеньевна ответила ему.
— А тебе нужен психиатр, — произнесла она. — Это просто старая видеозапись.
Виктор, сломленный воспоминаниями о Романе и прессом доказательств, внезапно заорал и вскочил.
— Я всё расскажу, — произнес он. — Эй, следователь! Разрешите мне покаяться. Ну же, мне нужно кому-то срочно облегчить душу.
Виктора вскоре увезли, но на суде он стал главным свидетелем обвинения. Умолил мать Романа его простить и без лишних разговоров дал Марии Евгеньевне развод. А следующей осенью, первого сентября у двери школы снова стояли нарядные учителя со своими воспитанниками.
Мария Евгеньевна с гордостью смотрела на пышные банты Полины, которую они с Григорием официально усыновили после долгого процесса оформления документов. Девочка обняла её, улыбаясь, и Мария Евгеньевна почувствовала тепло настоящей семьи. Теперь у них с Григорием было двое детей, и кровное родство не имело значения — важны были любовь и доверие, которые они построили вместе.