Аромат свежемолотого кофе, густой и горьковатый, не мог перебить запах пустоты. Он витал в просторной гостиной, пахнущей дорогой пылью, воском для паркета и тишиной. Света стояла у огромного панорамного окна, за которым медленно гас вечер, окрашивая шпили и крыши центра города в пурпур и синеву. В руке она сжимала смартфон. Экран был тёплым от долгого напряжения пальцев. На нём — фотография. Два мальчика, двенадцать лет, судя по всему, смеющиеся, счастливые, обнимают женщину с добрым, открытым лицом и светлыми волосами. За их спинами — уютная комната с книжными полками и камином, на столе торт со свечами. И подпись, холодная, как стальной клинок: «Не жалеешь, что твои дети называют другую матерью?»
Сообщение пришло с неизвестного номера, но Света узнала отправителя мгновенно. Дмитрий. Дмитрий Олегович Рощин. Человек, который пятнадцать лет назад купил у неё её будущее. Вернее, её прошлое.
Тогда ей было восемнадцать. Провинциальная девочка с огромными серыми глазами и верой в чудо, приехавшая покорять столицу. Она поступила на бюджет в педагогический, жила в общаге на шестерых, подрабатывала официанткой в недорогом кафе. Там её и увидел он. Солидный, с проседью у висков, в безупречном костюме, пахнущий деньгами и властью. Он заходил туда редко, видимо, ностальгируя по простой еде. Обратил внимание на её растерянную улыбку и тщательно вымытые, но всё равно потрёпанные манжеты форменной блузки.
Он ухаживал красиво, без напора, но с той неоспоримой уверенностью, против которой её юность и наивность были бессильны. Цветы, которые не влезали в крошечную комнатушку в общаге. Ужины в ресторанах с видом на реку, где она путалась в приборах. Разговоры о искусстве, о путешествиях, о мире, который был для неё тогда лишь картинкой в журнале. Он был для неё воплощением взрослой, стабильной, блестящей жизни. Она влюбилась. Не в него, пожалуй, а в ту сказку, которую он олицетворял.
Когда тест показал две полоски, мир рухнул. Она, бледная как полотно, трясущимися руками, рассказала ему в том же кафе, за тем же столиком. Он выслушал, не перебивая, попивая эспрессо. Потом отставил чашку.
— Я никогда не хотел детей, Светлана, — сказал он спокойно, без эмоций. — И жениться на тебе не собираюсь. У меня другие планы. Но я человек ответственный. У меня есть предложение.
Он выложил его на стол, как деловые бумаги. Чётко, по пунктам.
— Ты рожаешь. Если ребёнок будет здоров, ты отказываешься от него в мою пользу. Юридически, полностью. Взамен я покупаю тебе однокомнатную квартиру в приличном районе, автомобиль, кладу на счёт сумму, которой тебе хватит на несколько лет жизни без нужды. Ты продолжаешь учёбу, забываешь обо мне и начинаешь новую жизнь. Без обременений.
Она смотрела на него, не веря своим ушам. В голове стоял шум.
— Но это же… мой ребёнок…
— Твой ребёнок будет расти в роскоши, иметь всё, о чём ты не сможешь ему мечтать, — перебил он. — У тебя нет денег, нет жилья, нет работы. Ты бросишь институт и будешь мыть полы, чтобы купить ему молочную смесь. Ты хочешь ему такой доли? Или дашь ему шанс на лучшую жизнь?
Его логика была чудовищной и неопровержимой. Ей было восемнадцать. Она была одна в огромном городе. Страх нищеты, беспомощности, осуждения был сильнее инстинкта.
— Я… я подумаю, — прошептала она.
Она думала всю ночь, рыдая в подушку. Утром, с опухшими глазами, она позвонила ему и сказала: «Хорошо». Слово было крошечным и весило тонну.
Беременность была кошмаром. Она скрывала её от всех, ушла в академический отпуск, сняла на его деньги крошечную комнатку на окраине. Он платил за врачей, присылал деньги на питание, но сам появлялся редко, холодный и отстранённый. На УЗИ в середине срока врач улыбнулась: «У вас двойня, мамочка! Два богатыря!» Света вышла из кабинета и села на пол в пустом коридоре, рыдая в голос. Не один. Двое. Она продавала не одного ребёнка, а двоих.
Роды были тяжёлыми. Когда её, измождённую, привезли в палату, к ней зашёл не он, а строгая женщина в дорогом костюме — его адвокат. С бумагами. На отказ от родительских прав.
— Мальчики здоровы, — сухо сообщила адвокат. — Дмитрий Олегович просил передать, что условия сделки будут выполнены досрочно. Ключи от квартиры и документы на машину вы получите после выписки.
Света плакала, подписывая бумаги. Чернила расплывались от слёз. Она не видела своих сыновей. Ей не принесли их. Она лишь слышала на рассвете крик младенцев из соседней палаты и знала, что это они. Артём и Кирилл. Имена для них выбрал он. Она выписалась на следующий день, села в такси и уехала в пустую, новенькую однокомнатную квартиру в новом доме. На столе лежали ключи от иномарки и банковская карта. Всё. Конец.
Первые годы она пыталась жить, как договаривались. Вернулась в институт, получила диплом педагога. Но мысль о сыновьях пожирала её изнутри. Она звонила Дмитрию раз в год, в день их рождения, на его секретаршу. Та вежливо отвечала: «Мальчики здоровы, у них всё хорошо». И бросала трубку. Она рыскала в интернете, искала любые зацепки. Узнала, что через два года он женился. На женщине по имени Ольга. Узнала, что они живут за городом, в охраняемом посёлке. На этом информация обрывалась.
Квартиру в центре она получила позже, через пять лет. От него же, через того же адвоката. «Дмитрий Олегович исполняет свои обязательства. Вам предлагается равноценный обмен — ваша нынешняя квартира на трёхкомнатную в центре, в связи с переездом семьи господина Рощина за границу на постоянное жительство». Это был ещё один платёж. Откуп. Чтобы она исчезла окончательно.
И вот теперь, спустя двенадцать лет, это сообщение. Фотография. Удар ниже пояса, призванный добить. Он хотел увидеть её страдание. Узнать, что она сожалеет. Возможно, даже потешить своё чудовищное эго.
Света выронила телефон на диван. Она обвела взглядом свою роскошную тюрьму: дизайнерский ремонт, коллекционные картины на стенах, которую она ненавидела, идеальный порядок, в котором не было ни души. Она купила всё это ценою двух жизней. И теперь он напоминал ей об этом.
Глухая, яростная волна поднялась из самых потаённых глубин её души. Нет. Она не даст ему этого удовольствия. Не будет сидеть здесь и жалеть себя. Если он думал, что сломал её окончательно, он ошибался.
Она подошла к сейфу, встроенному в стену, набрала код. Там, среди документов, лежала тонкая папка. Вся информация, которую ей удалось собрать за эти годы. Случайная заметка в светской хронике шесть лет назад: «Бизнесмен Дмитрий Рощин и его супруга Ольга стали почётными попечителями детского хосписа «Светлый путь». Фотография. На ней он, она и… директор хосписа. Та самая женщина со светлыми волосами. Ольга.
Света никогда не связывала эти два факта. Жена Рощина работала в хосписе. Адрес хосписа был указан. Он находился в старом, почти историческом районе города.
План, отчаянный и безумный, начал складываться в её голове мгновенно. Она не знала, что будет делать. Но знала, что должна увидеть. Увидеть их. Хотя бы раз.
На следующий день она поехала по адресу. «Светлый путь» оказался не мрачным учреждением, а уютным, похожим на большой деревянный дом, утопающим в соснах на окраине парка. У входа висело расписание: дни посещений, благотворительные ярмарки, занятия для волонтёров.
Сердце Светы колотилось так, будто хотело вырваться наружу. Она вошла внутрь. В холле пахло хвоей, печеньем и антисептиком. За столом сидела девушка-администратор.
— Здравствуйте, я по объявлению о наборе волонтёров, — соврала Света, и голос её звучал хрипло.
— А, отлично! — девушка улыбнулась. — Заполните, пожалуйста, анкету. У нас сейчас как раз большая потребность в помощниках для занятий с детьми. Творческие мастерские, прогулки, чтение.
Света заполняла анкету дрожащей рукой. Педагогическое образование, опыт работы с детьми (она после института несколько лет проработала в обычной школе, прежде чем уйти в глубокую депрессию). Девушка просмотрела анкету и обрадовалась.
— Вы нам очень подходите! Если готовы, можем начать с ознакомительного визита? Сейчас как раз идёт занятие по лепке в старшей группе.
Она повела Свету по светлому коридору. Из-за двери доносился смех и весёлые голоса. Девушка приоткрыла дверь.
— Ребята, к нам новый волонтёр, Светлана Николаевна.
Света зашла. Комната была яркой, с большими окнами. За столом сидели несколько детей разного возраста, некоторые — со следами болезни, но все увлечённые лепкой из глины. И у окна, за отдельным столом, двое мальчиков. Высокие, худощавые, с тёмными, как у неё, волосами. Один что-то увлечённо лепил, другой рисовал в альбоме. Артём и Кирилл. Её сыновья.
Она узнала их сразу. В каждом жесте, в наклоне головы, в форме ушей. Мир поплыл перед глазами. Она схватилась за косяк двери.
— Всё в порядке? — обеспокоенно спросила администратор.
— Да, просто… душно немного, — прошептала Света.
В этот момент в комнату вошла Она. Ольга. В простых джинсах и свитере, со спокойной, доброй улыбкой на лице.
— Мам, смотри, что я слепил! — крикнул один из мальчиков, тот, что лепил. Кирилл.
— Это же дракон, Кирюш? Замечательно! — Ольга подошла, обняла его за плечи, посмотрела на работу. И в её взгляде, в её прикосновении не было ни капли наигранности. Была настоящая, тёплая, материнская любовь.
Свету скрутило от боли так, что она едва сдержала стон. Она наблюдала, как Ольга легко шутит с мальчиками, как помогает другому ребёнку, как Артём показывает ей свой рисунок. Они выглядели… обычной, счастливой семьёй. Но что они делали здесь, в хосписе?
Занятие закончилось. Дети стали расходиться. Мальчики собрали свои вещи.
— Всё, мам, мы пошли в библиотеку, как договорились, — сказал Артём.
— Хорошо, не шумите там, — кивнула Ольга.
Когда они вышли, Света, собрав всю волю в кулак, подошла к Ольге.
— Извините, я новый волонтёр… Это ваши сыновья? Красивые мальчики.
Ольга улыбнулась, но в глазах её мелькнула тень.
— Спасибо. Да, мои мальчишки. Правда, не совсем обычная история. Мы с мужем их удочери… усыновили, когда им был всего месяц от роду. У них непростая судьба с самого начала.
Свету будто током ударило.
— Усыновили?
— Да. Их биологическая мама была очень молодой, не смогла их растить. А мы с Дмитрием как раз хотели детей, но у меня… свои проблемы со здоровьем. Так что это было спасением для всех. — Ольга говорила просто, без пафоса. Потом её лицо стало серьёзным. — Хотя, конечно, были сложности. Особенно в последние годы.
— Сложности? — едва выдохнула Света.
Ольга взглянула на неё, словно оценивая, можно ли доверять.
— Дима… муж, он человек жёсткий. Для него главное — успех, статус, контроль. Он хотел вырастить из мальчиков своих копий — успешных, прагматичных. А они… они другие. Чуткие, творческие. Особенно Артём. Они часто конфликтовали. А потом… — она опустила глаза, — потом три года назад у Дмитрия обнаружили серьёзное заболевание. Он стал ещё жестче, циничнее. И тогда я приняла решение. Мы с ним расстались. Живу здесь, в небольшой квартире при хосписе, работаю. Мальчишки со мной. Они сами так решили. А Дмитрий уехал лечиться за границу. Присылает деньги, изредка звонит. Но… он очень обижен. На всех. На меня, на детей, на мир.
Паззл сложился с оглушительным грохотом. Фотография. Она была не демонстрацией счастья. Она была местью. Местью бывшей жене, которая забрала у него «его» сыновей. А Света… Света была просто ещё одной мишенью в его больной игре. Чтобы доказать Ольге и себе: смотри, и родная мать их бросила, а ты думаешь, они тебя любят?
— А они… они знают? Про свою маму? — спросила Света, и голос её предательски дрогнул.
— Знают, что их родила очень молодая девушка, которая не могла о них заботиться. Мы всегда говорили им правду, насколько это возможно. Они не осуждают её. Говорят, наверное, ей было очень страшно и трудно. — Ольга посмотрела на Свету внимательно. — Вы чем-то расстроены. Может, чаю?
В тот день Света не смогла остаться дольше. Она выбежала на улицу, села в свою дорогую машину и билась головой о руль, рыдая в голос. Но это были не только слёзы боли. Это были слёзы облегчения. Её сыновья были не с ним. Они были с этой доброй, светлой женщиной, которая их любила. Они были здесь, в этом городе. Они выросли хорошими, чуткими. И они не ненавидели её.
Интрига, мучившая её все эти годы — как живут её дети с тем холодным монстром — разрешилась. Развязка была неожиданной: монстр проиграл. Он остался один, больной и озлобленный, а всё, что он пытался купить — и детей, и жену, и её молчание — ускользнуло от него.
Теперь перед Светой стоял другой выбор. Раскрыть себя? Написать Дмитрию язвительный ответ? Нет. Это было бы продолжением его игры.
Она стала волонтёром в «Светлом пути». По-настоящему. Сначала помогала с группами, где не было её сыновей. Потом, постепенно, они стали пересекаться. Она вела для старших детей кружок рисования. Артём, оказалось, талантливый художник. Кирилл больше любил музыку. Она разговаривала с ними, смеялась, помогала. Для них она была просто Светланой Николаевной, доброй тётей с грустными глазами, которая здорово рисует. И в этом была своя, горькая и чистая радость. Она могла быть рядом. Видеть, как они растут. Дарить им что-то, пусть и так, анонимно.
Однажды, после занятия, Артём остался помочь ей убирать краски.
— Светлана Николаевна, а у вас есть дети? — неожиданно спросил он, тщательно вытирая палитру.
Сердце Светы упало.
— Нет, — тихо сказала она. Правда, которая резала горло.
— Жаль. Вы бы были хорошей мамой, — просто сказал он и улыбнулся. — Вы всегда всё так терпеливо объясняете.
В этот момент в дверь заглянула Ольга. Услышала последнюю фразу. Взгляды двух женщин встретились. И в глазах Ольги что-то мелькнуло. Догадка? Понимание? Она ничего не сказала. Просто кивнула Свете с тихой, печальной благодарностью.
Прошло ещё полгода. Света продала квартиру в центре. Все эти годы она почти не тратила деньги с того самого счёта, живя на свою учительскую зарплату. На вырученные от продажи «кровавых» метров средства она основала фонд. Фонд помощи молодым матерям в трудной ситуации. Чтобы ни у одной девушки не стоял такой выбор, какой стоял когда-то перед ней. Чтобы была поддержка, крыша над головой, психологическая помощь, а не холодная сделка.
На открытие небольшого центра фонда пришло много людей. Были журналисты, чиновники, подопечные. И Ольга с мальчиками. Они стояли в стороне. Когда официальная часть закончилась, Ольга подошла к Свете.
— Я всегда восхищалась вашей силой, Светлана, — тихо сказала она. — Сначала как волонтёра. А теперь… я кое-что поняла. Спасибо вам. За них.
Она кивнула в сторону мальчиков, которые рассматривали стенд с фотографиями.
— Они знают? — спросила Света, и голос её дрогнул.
— Пока нет. Но они достаточно взрослые, чтобы понять сложность жизни. И они уже видят в вас друга. Может, когда-нибудь… — Ольга положила руку на её плечо. — Всему своё время. А пока… они счастливы. И у них две матери. Одна, которая родила и отпустила, чтобы дать им шанс. И другая, которая взяла и вырастила. И теперь появилась третья… которая просто рядом и помогает другим. Это немало.
Света смотрела на своих сыновей. Они смеялись, споря о чём-то. Они были живы, здоровы, любимы. Её жертва, страшная и несправедливая, не была напрасной. Она действительно дала им шанс. Шанс, который обернулся не так, как задумывал Дмитрий, но, возможно, даже лучше.
Она не получила назад своё материнство в том виде, о котором мечтала. Но она обрела нечто другое. Спокойствие. Цель. Возможность быть рядом в новом качестве. И прощение — не от них пока, а от самой себя.
Она ответила на то злополучное сообщение только сегодня, спустя почти год. Коротко: «Нет, не жалею. Потому что они выросли хорошими людьми. И это главное. А вы, Дмитрий, остались с пустотой. Жаль вас». И заблокировала номер.
Пустая квартира в центре больше не была её тюрьмой. Она была просто помещением, которое она променяла на нечто большее. На тяжёлый, горький, но её собственный путь к свету. И этот путь, как она теперь понимала, только начинался.
