Ирина вытирала руки о кухонное полотенце и смотрела в окно. За стеклом медленно падал снег, укрывая двор мягким белым одеялом. Она любила такие вечера — тихие, спокойные, когда можно просто посидеть с чашкой чая и не думать ни о чем.
Но сегодняшний вечер не будет таким. Сегодня пятница, а по пятницам они с Андреем ездили к его родителям на ужин. Традиция, которую установила свекровь Тамара Ивановна еще три года назад, когда они поженились.
— Ир, ты готова? — крикнул из прихожей Андрей. — Пора выезжать.
Она взяла со стола пирог, который испекла утром, и накинула пальто. В машине было тепло и пахло новыми освежителями воздуха.
— Мама сказала, что приготовила твое любимое — жаркое с черносливом, — сообщил муж, выруливая на главную дорогу.
Ирина кивнула, глядя на проплывающие мимо фонари. Она знала, что вечер пройдет по накатанному сценарию. Тамара Ивановна будет суетиться на кухне, Андрей с отцом усядутся перед телевизором смотреть хоккей, а свекор Олег Михайлович...
Она поежилась, хотя в салоне было совсем не холодно.
Олег Михайлович найдет повод подойти к ней. Скажет что-нибудь про платье или прическу. Посмотрит так, что захочется накинуть сверху еще одну кофту. И будет улыбаться своей располагающей улыбкой, которая больше не казалась располагающей.
Первый раз это случилось месяца через два после свадьбы. Они сидели за столом, пили чай с пирогом, и Олег Михайлович вдруг наклонился к ней и тихо сказал:
— У тебя очень красивая шея, Ирочка. Лебединая. Андрею повезло.
Она тогда смутилась, подумала, что ей показалось что-то странное в его тоне. Тамара Ивановна засмеялась:
— Олег у нас эстет, всегда красоту замечает. Правда, дорогой?
С тех пор комплименты стали регулярными. Сначала редко — раз в месяц, потом чаще. Он говорил про ее руки — «изящные, как у пианистки», про ее смех — «такой мелодичный», про то, как она двигается — «грациозно, словно танцовщица».
Ирина пыталась отшучиваться, но с каждым разом ей становилось все более неловко. Потому что дело было не в словах. Дело было в том, как он их произносил. В его взгляде, который задерживался на ней слишком долго. В том, как он случайно касался ее руки, когда передавал тарелку. В том, как подходил слишком близко, когда она мыла посуду.
Квартира родителей Андрея находилась на третьем этаже старого кирпичного дома. Тамара Ивановна открыла дверь, еще не успели они позвонить.
— Заходите, заходите! Я уже волноваться начала, — она крепко обняла сына и повернулась к Ирине. — Ирочка, какая ты сегодня нарядная! Новое платье?
— Нет, старое, — Ирина сняла пальто.
— Ириша всегда красиво выглядит, — раздался из глубины квартиры голос Олега Михайловича. Он вышел из гостиной, в домашних брюках и свитере. — Наша невестка у нас стильная. Вон какое платье подобрала — и цвет лица подчеркивает, и фигурку.
Ирина застыла с пальто в руках.
— Спасибо, — коротко бросила она и прошла на кухню, где можно было занять себя чем-нибудь полезным.
За ужином все было как обычно. Тамара Ивановна рассказывала про соседей, Андрей с отцом обсуждали работу. Ирина молча ела жаркое и изредка поддакивала.
— Ирочка, а почему ты такая тихая сегодня? — поинтересовалась свекровь. — Что-то случилось?
— Нет, просто устала, — ответила она.
— Усталость тебе идет, — вдруг вставил Олег Михайлович. — Такая мягкость в глазах появляется. Располагающая.
Андрей даже не поднял головы от тарелки.
После ужина мужчины ушли смотреть хоккей, а Ирина осталась помогать мыть посуду. Она стояла у раковины, когда почувствовала, что кто-то вошел на кухню.
— Тамара, принеси мне воды! — крикнул из гостиной Олег Михайлович.
— Сейчас! — отозвалась свекровь, вытирая руки. — Ирочка, я на минутку.
Она вышла, и в этот момент в кухню вошел свекор.
— Я сам возьму, — сказал он, но вместо того, чтобы пройти к холодильнику, остановился за спиной Ирины. — Ты моешь посуду с такой тщательностью. Смотреть приятно. Хозяйственная.
Ирина не обернулась. Она чувствовала его присутствие у себя за спиной, слишком близко.
— Знаешь, Ирочка, — продолжил он, и его голос стал ниже. — Ты очень изменилась за эти годы. Повзрослела. Расцвела. Андрей, наверное, каждый день благодарит судьбу.
— Олег Михайлович, пожалуйста... — начала она, но он уже открывал холодильник.
— Что "пожалуйста"? — он улыбнулся. — Я же просто говорю, что думаю. Нельзя теперь и комплимент сделать?
В гостиной раздался крик — кто-то забил гол. Олег Михайлович взял бутылку воды и вышел.
Ирина стояла у раковины и чувствовала, как дрожат руки. Она опустила их в горячую воду с пеной и закрыла глаза.
Нужно было что-то делать. Нельзя было так дальше.
По дороге домой она молчала. Андрей рассказывал про матч, жаловался на рефери, смеялся над комментариями отца. Ирина смотрела в темное окно и видела в нем свое отражение.
— Андрей, — наконец сказала она. — Мне нужно с тобой поговорить.
— Сейчас? — он удивленно посмотрел на нее. — Мы почти дома.
— Да, сейчас.
Он притормозил у обочины, включил аварийку.
— Что случилось?
— Твой отец, — начала Ирина и замолчала, подбирая слова. — Он говорит мне вещи... неприятные вещи. Про мою внешность, про фигуру. Он смотрит на меня не так, как должен смотреть свекор. И мне от этого очень некомфортно.
Андрей нахмурился.
— О чем ты? Папа просто делает комплименты. Он всегда такой — общительный, открытый. Это его манера.
— Но мне это неприятно, — настаивала Ирина. — Я не хочу слышать от него про мою шею, руки, фигуру. Это странно, Андрей. Ты же понимаешь?
Муж вздохнул.
— Ир, не преувеличивай. Папа — хороший человек. Он просто... выражает свое уважение к тебе. Что в этом такого?
— То, что я чувствую себя объектом, — ответила она тихо. — То, что после каждого визита я хочу принять душ. То, что это не нормально.
Андрей завел машину.
— Давай не будем раздувать из мухи слона. Папа ничего плохого не делает. А ты слишком чувствительная. Нужно проще к таким вещам относиться.
Ирина больше не говорила до самого дома.
Прошло две недели. Ирина придумывала причины не ездить к свекрам — то срочная работа, то недомогание, то встреча с подругой. Андрей ездил один, возвращался поздно вечером и кратко рассказывал о визите.
— Мама спрашивает, почему ты не приезжаешь, — сказал он как-то вечером. — Говорит, что ты обиделась на что-то.
— Я не обиделась, — ответила Ирина, не отрываясь от ноутбука.
— Тогда поехали в эту пятницу. Они соскучились.
Ирина хотела отказаться, но увидела в глазах мужа усталость. Он не понимал, почему она избегает его родителей. Для него это было обычной семейной традицией, которую нарушала капризная жена.
— Хорошо, — сдалась она.
В пятницу они снова сидели за столом у свекрови. Тамара Ивановна приготовила пельмени, Олег Михайлович открыл бутылку вина. Все было мило, уютно, по-семейному.
— Ирочка, что-то ты похудела, — заметила свекровь. — Не болеешь?
— Нет, просто много работаю.
— Худоба ей к лицу, — встрял Олег Михайлович, наливая вино. — Ирина и так у нас изящная, а теперь просто воздушная стала. Как балерина.
Ирина сжала вилку в руке.
— Я не балерина, — сухо сказала она.
— Да ладно тебе! — засмеялся свекор. — Это же комплимент. Или ты против комплиментов?
— Против неуместных комплиментов, — четко произнесла Ирина.
За столом повисла тишина. Тамара Ивановна нервно взялась за салфетку. Андрей удивленно посмотрел на жену.
— Ир, что ты себе позволяешь? — тихо спросил он.
— Я позволяю себе говорить, когда мне неприятно, — ответила она.
Олег Михайлович откинулся на спинку стула, его лицо стало жестким.
— Интересно, — протянул он. — То есть, если я говорю, что женщина красивая, это неуместно? Тамара, ты слышишь?
— Ирочка, дорогая, — заговорила свекровь примирительным тоном. — Ну что ты, правда? Олег просто добрый, внимательный. Он всегда всем говорит приятное. И мне, и нашей соседке тете Свете, и твоей маме, когда она приезжала. Это же его характер — видеть в людях хорошее.
— Разница в том, — медленно проговорила Ирина, — что соседке он говорит "хорошо выглядите", а мне — что я "воздушная, как балерина", что у меня "лебединая шея" и "грациозные движения". Вы правда не видите разницы?
Андрей встал из-за стола.
— Все, хватит. Ир, пойдем.
— Нет, — она посмотрела на свекровь. — Тамара Ивановна, скажите честно — вам было бы приятно, если бы ваш отец так говорил о вашей снохе? Если бы он оценивающе смотрел на нее? Если бы подходил слишком близко?
Свекровь побледнела.
— Ты что несешь? — резко вмешался Олег Михайлович. — Я на тебя "оценивающе смотрю"? Да ты что себе возомнила? Я тебе отец!
— Вы мне не отец, — Ирина встала. — И вы прекрасно знаете, о чем я говорю.
Она взяла сумку и вышла из квартиры. Андрей догнал ее уже у лифта.
— Ты сошла с ума? — он был бледен от гнева. — Как ты могла так с моим отцом?
— А как он может так со мной? — выкрикнула она, и ее голос эхом разнесся по подъезду. — Почему все притворяются, что ничего не происходит? Почему я должна молчать и терпеть?
— Потому что ничего и не происходит! — Андрей ударил кулаком по стене. — Это твои тараканы в голове! Папа — нормальный мужик, он просто добрый к тебе, а ты видишь черт знает что!
— Ты не веришь мне, — констатировала Ирина.
— Я не верю в то, что ты говоришь про моего отца, — жестко ответил он.
Лифт приехал. Ирина молча зашла в кабину. Андрей поехал с ней, но всю дорогу до дома они не разговаривали.
На следующее утро позвонила Тамара Ивановна.
— Ирочка, нам нужно встретиться. Поговорить.
Они встретились в кафе недалеко от работы Ирины. Свекровь пришла с красными глазами.
— Ты разрушаешь нашу семью, — начала она без предисловий. — Олег всю ночь не спал. Говорит, что ты оклеветала его. Андрей тоже расстроен. Зачем ты так?
— Я просто сказала правду, — устало ответила Ирина.
— Какую правду? — Тамара Ивановна повысила голос. — Что мой муж к тебе пристает? Это же абсурд! Мы женаты тридцать пять лет! Он никогда... Он не такой!
— Но он такой, — тихо сказала Ирина. — И вы это знаете. Просто не хотите знать.
— Что я знаю? — свекровь стукнула рукой по столу. — Я знаю, что у тебя либо слишком богатое воображение, либо ты хочешь внимания. Может, тебе с Андреем не хватает чего-то, и ты вот так...
— Тамара Ивановна, — перебила ее Ирина. — А ваша племянница Оля. Она же перестала приезжать лет пять назад. Помните, почему?
Свекровь замолчала.
— Она переехала в другой город...
— Она переехала после того, как ваш муж сказал ей на дне рождения, что у нее "аппетитные формы" и что "молодость — это так соблазнительно". Ей тогда было девятнадцать. Она рассказывала мне на прошлом Новом году. Сказала, что не хочет больше приезжать, потому что дядя Олег ее "пугает".
Лицо Тамары Ивановны стало пепельным.
— Это... это неправда...
— Спросите у нее сами, — Ирина встала. — И знаете что? Я больше не приду к вам в дом. Не потому что обижена. А потому что мне там небезопасно.
Она ушла, оставив свекровь сидеть за столиком с остывшим кофе.
Вечером Андрей пришел домой поздно. Он сел напротив жены и долго молчал.
— Мама звонила, — наконец сказал он. — Рассказала про разговор. И про Олю.
Ирина кивнула.
— Я позвонил Оле, — продолжил он. — Она... она подтвердила. Сказала, что папа и правда говорил странные вещи. Что ей было неприятно, но она думала, что это такая шутка.
— Теперь ты мне веришь? — спросила Ирина.
Андрей закрыл лицо руками.
— Я не знаю, что думать. Это же мой отец...
— А я твоя жена, — напомнила она. — И мне нужно, чтобы ты был на моей стороне. Не против отца, а просто со мной.
Он поднял на нее глаза — растерянные, усталые.
— Что мне делать?
— Поверить мне, — просто ответила Ирина. — И установить границы. Я не буду оставаться с твоим отцом наедине. Не буду терпеть его комментарии. И если ты не можешь меня поддержать в этом...
Она не договорила. Андрей кивнул.
— Я... я попробую поговорить с ним.
— Не попробуй. Сделай это, — твердо сказала она. — Иначе я уеду к маме. И не знаю, вернусь ли.
Вопросы для размышления:
- Почему Тамара Ивановна так долго отказывалась видеть очевидное в поведении мужа? Что она теряла, признав правду — и что приобретала, оставаясь слепой?
- В какой момент "поддержание семейного мира" превращается в соучастие? Где проходит граница между терпимостью и предательством самой себя?
Советую к прочтению:
