Нина только что сменила коллегу, и та, сдав ей смену, ушла домой, сказав что в четвертой палате новенькая, которая пока требует больше внимания, чем остальные больные. Занимаясь рутинными вечерними проблемами, Нина все время помнила о новенькой, но никак не могла оторваться от своих дел. Но чувствуя, что эти дела, особенно ежедневная писанина, бесконечны, она все же решила пройти по палатам.
Двое женщин в самой близкой от сестринского поста первой палате тихо переговаривались между собой, и сказали, что у них все хорошо, но только спать они пока не хотят, во второй и третьей палате тоже была тишина, а женщины, трое из которых назавтра ждали выписку, уже спали.
– Наверное, заранее решили отоспаться, дома ведь некогда. – улыбаясь, подумала Нина.
Вот и четвертая палата, где лежит новенькая. Нина уже посмотрела ее карту, положили ее с панкреатитом, все, что было ей назначено ее коллега уже сделала, теперь она может спокойно спать. Но заглянуть к ней надо. Нина привычно и четко просмотрела карты всех больных, все назначения им были уже сделаны, Двоих женщин сегодня выписали. Но постоянная тревожность всегда, как заноза, сидела в ней, в Нине, еще с колледжа, когда она поняла всю свою ответственность за пациентов. Вот и сейчас она направилась в палату к новенькой с этой тревожностью. Та лежала одна. Остальные три кровати были аккуратно заправлены в ожидании новых пациентов.
Новенькая была женщиной в возрасте, можно сказать бабушкой, ведь она заметила, что она родилась в один год с ее мамой, так что вполне может уже быть бабушкой. Звали ее Елена Викторовна.
– Добрый вечер! – мягко произнесла Нина, – я дежурная медсестра, меня зовут Нина, как вы себя чувствуете?
Но новая больная только молча пожала плечами.
– Вы можете уже спать, назначений для вас пока никаких нет. А я к вам буду почаще заглядывать. Вы ведь одна, хотя обычно у нас больных много. Но вот вашу единственную соседку сегодня выписали.
– Да, я ее видела, но не успела даже познакомиться. Она так торопилась домой.
– Я уже посмотрела вашу карту, Елена Викторовна. Правильно я запомнила ваше имя?
– Да-да, все верно.
– Тогда спокойной ночи, а то мне еще “трещоток” из пятой палаты надо угомонить, они у нас самые шумные, слишком много и громко они по вечерам болтают, словно мало им дня, – добродушно проворчала Нина и вышла.
Вскоре в отделении наступила тишина, но в другом крыле, где мужские палаты, изредка все же раздавался могучий храп. Это дядя Коля Углов, ее сосед. Ну как сосед, просто Нина живет в съемной квартире, которая напротив той, где и живут Угловы. Хорошая квартира у них, и фамилия подходящая, ведь свой, свой у них угол. И сами они люди хорошие, работящие. А вот у нее, у Нины, только родительский домик в селе Родниковое, где мама живет, правда живет с ее сынишкой, так как он еще мал для садика. А вот через год Нина его заберет и…
И это “и… “ опять ее расстроила, ведь ей тогда придется менять работу, так как с таким графиком, как сейчас, она, Нина, не сможет водить Алешу в садик, поэтому она уже сейчас подыскивает себе другую работу. Но пока безрезультатно.
Три года назад, закончив медицинский колледж, она стала встречаться с парнем думала, что у них все у них серьезно. Он красиво за ней ухаживал, всегда дарил цветы, он казался ей таким надежным. Но когда узнал о ее беременности, то молча уехал на Север на заработки, как он сказал ей, позвонив уже оттуда. Ну и пояснил ей, что ни она, ни ее ребенок ему не нужны. Нина даже не плакала, понимая, что сама во всем виновата, не надо было быть такой доверчивой. Вот только Алешку пришлось на маму оставлять, так как на что-то надо было жить. Она крутилась как могла: ходила делала уколы сначала в своем подъезде, потом в своем доме, ну а вскоре у нее появились и постоянные клиенты. В прошлом году Нина окончила курсы массажа, и на сегодняшний день у нее тоже уже были постоянные клиенты, правда, не так много, как хотелось бы, но и они ее выручали.
– Теперь передо мной стоит задача найти работу с нормальным графиком, так как маме уже тяжело, – думала Нина стоя у окна и глядя на легкий снежок, он падал прямо, значит ветра на улице не было. Но Нине было не до снега, – здесь хорошо, конечно, и коллектив замечательный, и работа привычная для меня, но вот график меня совсем не устраивает.
Ночь тянулась долго, все же сказывалась нудная, бесконечная осень с ее дождями, ветрами, ночными заморозками, ведь была уже середина ноября. Отопление у них было нормальное. Больные не жаловались. Но, глядя в окно, Нина ощутила озноб. Снег вдруг прекратился. И тут она увидела, как качаются от сильного ветра голые верхушки деревьев, как, словно окутанный туманом, виднеется из окна бывший Дворец пионеров, куда и она когда-то приезжала на всякие школьные конкурсы, концерты, олимпиады. Она даже занимала первые места. И Нина вдруг без запинки, с выражением, совсем по-детски, прочитала стихотворение, за которое она и получила когда-то грамоту, там, в этой грамоте, так и было написано “за первое место в конкурсе чтецов”.
– Ой, в какие я дебри забралась, это весь было в шестом или седьмом классе, – Нина засмеялась, потом встала и прошлась по коридору. В отделении стояла какая-то мрачная тишина:
– Как перед бурей, – почему-то подумал Нина. Она опять прошлась по коридору, прислушиваясь, но в палатах было спокойно.
Заглянула она в палату к новенькой, та тоже спала.
– Да, работа у меня спокойная, вполне бы меня устроила, не будь она с таким неудобным графиком.
Но вот и утро. И Нина засуетилась, готовясь к активному рабочему утру.
Проснулась и Елена Викторовна, которая уснула только под утро, так как ее мучили боли. Они, правда, и сейчас еще не прошли, но стали уже не такими безжалостно- изнуряющими .
– А может я просто уже свыклась с ними, – подумала она и пошла умываться.
Из дома Елена Викторовна взяла с собой книгу, и, вернувшись в палату, тотчас же открыла ее, собираясь немедленно начать читать.
– Ну где, я еще почитаю Горького, как ни в больнице, да еще “Жизнь Клима Самгина”. Только здесь, ведь дома на это месяц уйдет, если не больше. А здесь будет быстрее, лишь бы соседка принесла мне следующие два тома, она все равно здесь, в больнице, работает, только в другом отделении. Поэтому должна принести обязательно.
Елена Викторовна хотела было вчера сыну позвонить, сама, и сказать ему, что лежит в больнице, но передумала. Она с ним основательно поссорилась перед его отъездом. Уж очень она не хотела, чтобы он уезжал. Но тот сказал, что в Москве он быстрее работу найдет, и не просто работу, а хорошую работу. Она постаралась дать ему высшее образование, он два года назад закончил университет, но найти работу здесь, у них в городе, как говорил сын, даже с его IT образованием, было трудно.
Елена Викторовна лежала и думала о том, что ей стало легче без него. Ведь он был проблемным ребенком с самого раннего детства. Нет поведением он всегда отличался хорошим, не дрался, не связывался с плохой компанией. Но вот характер у него был тяжелый, поэтому его общение со сверстниками как-то не соответствовало его возрасту, он считал себя самым умным, самым лучшим, это постепенно и сделало его чуть ли не изгоем в классе. Да и ее, родную мать, он не в грош не ставил, а особенно обвинял ее в том, что рос без отца.
– Ох, лишь бы он не вернулся, а женился бы, и жил там в Москве, – думала Елена Викторовна, – я уже не в том возрасте, чтобы быть у него в няньках. Да, он умный, закончил университет с отличием, но как человек Слава никудышный, весь в своего отца пошел, да и дед у него был не лучше, – с горечью думала о сыне Елена Викторовна, – но ведь я сама виновата в том, что он вырос эгоистом, однако я так и не пойму, что же я не так сделала, в чем ошиблась. Ведь я старалась уделять ему больше внимания, заставляла учиться. А вот все домашние хлопоты брала на себя, почему же я не смогла сделать из него человека, обычного человека – доброго, заботливого, внимательного. Неужели он так и не просил мне развод с его отцом? Но он же прекрасно знал, что отец повелся на богатство своей немолодой уже пассии. Да и сам Слава видел и ее шикарный дом, и радость отца, когда он глупо хвастал перед десятилетним сыном своей новой семьей. Ведь эта женщина, которая была старше его на десять лет, умудрилась ему и ребенка родить, дочку. Но Слава так со своей сестрой и не познакомился, а потом отец и общаться с ним перестал. Думаю именно тогда и озлобился на всех Славик, даже на меня. Но в то время я никак не могла повлиять на ситуацию, которая сложилась тогда в нашей семье. От меня ничего не зависело, я тогда была просто брошенной женой.
Она долго смотрела в окно, так и не поняв, что там за ним происходит.
– Все, хватит воспоминаний, – твердо решила Елена Викторовна и открыла книгу, мимоходом подумав, что при желании она и о себе может целую книгу написать. Ведь сколько ей в жизни пришлось пережить, и плохого, и хорошего.
Благодарю моих дорогих читателей за лайки и комментарии и желаю всем много радости, счастья и любви!
Читайте также и другие рассказы на моем канале:
Если бы молодость знала, если бы старость могла