Последний гость закрыл за собой дверь в половине второго ночи. Ирина прислонилась к косяку и выдохнула. Двадцать пять лет совместной жизни, тридцать приглашенных. Три торта и бесконечные тосты остались позади.
— Ира, помоги перенести подарки из спальни, — донёсся голос Виктора. — А то завтра рано на работу. Хотя бы пару часов отдохнуть. Руководство могло бы пойти на встречу и найти кого-нибудь другого на замену, недовольно пробурчал Виктор.
Ира сбросила туфли прямо в прихожей: ноги гудели, как после марафона. Четверть века вместе. Звучит солидно, правда? А ощущается... как будто вчера были студентами. Целовались на лестничной клетке общежития. Витя шептал ей в ухо, что она — единственная на всю жизнь.
В гостиной и спальне царил управляемый хаос. Коробки, пакеты, конверты. Всё это громоздилось на диване и журнальном столике. Виктор сидел на полу, держа в руках какой-то серебряный набор для виски.
— Смотри, от Сергеевых. Красиво, да? — Муж поднял стопку к свету.
Ирина опустилась рядом, взяла конверт с открыткой. Внутри — банальные пожелания здоровья и долгих лет. Она вдруг почувствовала усталость. Не физическую, а какую-то внутреннюю, въевшуюся в душу.
— Вить, а помнишь, как мы на собственной свадьбе...
— Ира, нам надо поговорить.
Что-то в его голосе заставило её замереть. Медленно подняла взгляд. Виктор смотрел на неё странно: виновато, но одновременно... решительно. Так смотрят люди, которые приняли окончательное решение.
— Я... я не могу больше так, — выдохнул он. — Прости. Я давно хотел сказать, но всё время был не тот момент. А теперь понял: правильного момента не бывает.
Сердце ухнуло вниз, как в лифте при резком спуске.
— Ты о чём?
— Я давно люблю другую.
Четыре слова. Всего три слова и мир качнулся, как палуба корабля в шторм. Ирина почувствовала, как немеют пальцы, как пересыхает во рту.
— Что... что ты сказал?
Тишина громче крика
— Я сказал: я люблю другую женщину.
Виктор говорил ровно, без эмоций, словно зачитывал протокол.
— Уже больше года. Я не планировал, это просто... случилось.
Ирина смотрела на него. На человека, с которым прожила половину своей жизни, родила двоих детей. Пережила смерть его матери и свою операцию. Бок о бок построила дом, выплатила ипотек. И не узнавала. (Еще пару часов назад при всех в ресторане признавался в любви и вдруг…)
— Больше года?
Ира судорожно открывала рот: как будто кто-то перекрыл воздух.
— Когда мы праздновали день рождения Лёши... Когда ездили на море прошлым летом... Когда выбирали обои для спальни...
— Да, — кивнул муж просто.
— Господи... А сегодня? Эта вся эта комедия с юбилеем?
— Хотел сказать раньше. Но ты так загорелась этим праздником, пригласила столько людей. Я не мог всё испортить. Решил, пусть это будет последним подарком тебе.
Казалось комната поплылап и медленно закружилась в каком-то только ей понятном танце. Не мог испортить? Ирина резко подняла голову. Гнев, горячий, обжигающий, хлынул откуда-то из глубины.
— Зачем дал мне организовать этот... этот спектакль?! Заказать ресторан, разослать приглашения, выбирать платье?! Я два месяца готовилась, Витя! Два месяца! А ты... ты стоял рядом, улыбался, принимал поздравления и знал, что всё это ложь?
— Ирина, не кричи...
— Не кричать?! — Голос сорвался на визг. — Ты только что сказал мне, что изменяешь уже год, и я не должна кричать?!
Виктор встал, прошёлся по комнате. Остановился у окна, глядя в темноту.
— Не хотел тебя ранить. Просто, с ней всё по-другому. Она меня понимает. С ней я чувствую себя живым.
— А со мной мёртвым? — Ирина тоже поднялась, ноги дрожали. — Двадцать пять лет и это мёртвая зона?
— Не передёргивай. Ты же сама знаешь: последние годы мы просто сосуществуем. Ты со своей работой, я со своей. Встречаемся только за ужином. И то молчим.
Муж был прав, и это было больнее всего. Когда в последний раз они говорили о чём-то, кроме счетов и детей? Когда смеялись вместе? Когда...
Стоп.
Ирина вспомнила. Вспомнила все эти мелочи, которые раньше казались незначительными.
Осколки прошлого
Опустилась обратно на диван, в голове прокручивались кадры, как в замедленной съёмке.
— Та командировка в Москву... в марте. Ты же не ездил на конференцию, правда?
Виктор дёрнул плечом.
— Ты тогда вернулся с новым парфюмом. Сказал, что купил в duty free. А сам никогда не покупаешь парфюм, я всегда дарю.
— Ира...
— И телефон. Ты стал носить его с собой даже в ванную. Раньше мог забыть на тумбочке на весь вечер. А теперь он как приклеенный: все время в руках.
Воспоминания накатывали волной. Та улыбка, когда он смотрел в экран. Те внезапные «задержусь на работе». Выходные, когда уезжал на рыбалку, а возвращался без единой рыбы, но с таким... довольным видом.
— Помнишь, в июне мы случайно наткнулись на твою коллегу Настю в торговом центре? Она посмотрела на тебя… Не знаю, как будто что-то знала. Мне тогда это показалось странным. А потом она просто развернулась и ушла. Я тогда решила, что, наверное, придумываю лишнего...
— Настя ни при чём, — быстро сказал Виктор.
— Конечно, ни при чём. Она просто знала. Все знали, да? Все, кроме меня. Дура пекла твой любимый пирог каждое воскресенье.
Встала, подошла к серванту, достала бутылку коньяка — подарок с сегодняшнего вечера. Налила себе полный бокал. Руки больше не дрожали. Появилась какая-то ледяная ясность.
— Кто она?
— Это не важно.
— Для меня важно, — отчеканила Ирина. — Я имею право знать, из-за кого разрушается моя жизнь.
Виктор выдохнул, повернулся.
— Алина. Её зовут Алина. Ей тридцать восемь. Она архитектор, мы познакомились на проекте...
— Тридцать восемь, — повторила Ирина. — На двенадцать лет моложе меня.
— Дело не в возрасте!
— Нет? — Она сделала большой глоток. Коньяк обжёг горло, но боль была почти приятной, физической, понятной.
— А в чём тогда? В том, что у неё нет растяжек от беременности? Морщин вокруг глаз? В том, что она не вскакивает ночью, когда у тебя приступ кашля, и не заваривает тебе травы?
— Ирина, я не собираюсь это обсуждать...
— Ах, не собираешься? — Она рассмеялась странно, истерично. — Ты уничтожаешь всё, что мы строили четверть века, но обсуждать не собираешься? Отлично. Прекрасно. Замечательно!
Швырнула бокал в стену. Разбился с громким звоном, остатки коньяка потекли по обоям. Тем самым, которые они выбирали вместе полгода назад.
Расследование начинается
Следующий день Ирина помнила смутно. Виктор собрал вещи и уехал к своему другу Кирюхе. Или не к нему, просто так сказал. Не спала всю ночь. Сидела на кухне и смотрела в окно, как темнота сменяется рассветом. В голове крутилась одна мысль: как я могла не заметить?
В девять утра позвонила дочь Соня.
— Мамуля, видела фотки в инсте: красота! Вы с папой такие классные!
— Соня... — Голос предательски дрогнул.
— Мама? Что случилось?
И Ирина рассказала. Сбивчиво, с паузами, но рассказала. На другом конце провода повисла тишина.
— Этого не может быть, — выдохнула Соня. — Мама, это какое-то недоразумение. Папа не мог...
— Мог. И сделал.
— Я сейчас приеду.
— Не надо, я...
Но Соня уже отключилась.
Через сорок минут дочь ворвалась в квартиру как ураган. Худенькая, рыжая: вся в Ирину. Села напротив, взяла мать за руки.
— Рассказывай всё. С самого начала.
И Ирина рассказала. Соня слушала, сначала молча, потом начала задавать вопросы. Точные, конкретные. Не зря работала юристом, умела копать глубоко.
— Сказал, что год. Давай вспомним: что изменилось год назад? Когда конкретно началось странное поведение?
Ирина задумалась.
— Наверное... осень прошлого года. Сентябрь-октябрь. Вдруг записался в спортзал. Сказал, что нужно заниматься здоровьем.
— Спортзал, — записала Соня в телефон. — Дальше.
— Купил новые рубашки. Я удивилась, ты же знаешь папу. Тот ещё консерватор в одежде. А он вдруг стал модничать.
— Новая одежда. Что ещё?
Они провели так весь день. Вспоминали, анализировали, составляли хронологию. К вечеру картина начала проясняться. И чем яснее она становилась, тем больнее было Ирине.
— Мама, — осторожно сказала Соня, а помнишь Новый год в папиной фирме? Ты же хотела пойти, а он сказал, что будет скучно?
— Помню. И что?
— Обычно ты всегда ходила на корпоративы с ним. Всегда. А тут вдруг «будет скучно».
Ирина замерла. Точно. Она даже платье новое купила специально...
Цена правды
— Мне нужно встретиться с Настей, — вдруг сказала Ирина.
— С его коллегой? Зачем?
— Она что-то знает. Видела её взгляд тогда, в торговом центре. Она точно что-то знает.
Соня задумалась.
— Хорошо. Я найду её контакты.
Через полчаса телефон Насти был у них. Ирина набрала номер, пока не передумала.
— Алло? — ответил молодой женский голос.
— Настя, это Ирина. Жена Виктора Соколова.
Пауза. Долгая, тяжёлая.
— Я... здравствуйте.
— Мне нужно с вами встретиться. Сегодня. Пожалуйста.
— Ирина Михайловна, я не знаю...
Ещё одна пауза.
— Настя, я не собираюсь устраивать сцену. Не бойся. Мне просто… нужна правда, понимаешь? Вся правда, без утайки. — Она на мгновение перевела взгляд куда-то в сторону, а потом снова уставилась прямо в глаза. — Можем ли мы поговорить? Серьёзно. Без игр и недомолвок?
— Кофейня «Шоколад» на Пушкина. Через час.
Настя оказалась совсем девчонкой: лет двадцать пять. С детским лицом и виноватыми глазами. Встретились в дальнем углу кофейни. Настя теребила край салфетки и не могла посмотреть Ирине в глаза.
— Спасибо, что пришли, — начала Ирина. — Я знаю, это неловко. Но мне нужны ответы.
— Я действительно мало что знаю...
— Настя, пожалуйста. У меня рушится вся жизнь. Четверть века. Помогите мне хотя бы понять — почему.
Девушка подняла глаза, и Ирина увидела в них слёзы.
— Они познакомились на проекте торгового центра в Домодедово. В октябре прошлого года. Алина была приглашённым архитектором. Виктор Владимирович, он сразу в неё влюбился. Все видели.
— Все, кроме меня.
— Он изменился. Стал... не знаю... живее что ли. Шутил больше, улыбался. Мы даже между собой говорили, что с шефом что-то случилось хорошее.
— Они встречались?
— Да. Он часто задерживался. Говорил, что работа. Один раз я случайно видела их в ресторане. Они держались за руки.
— Когда это было?
— Перед Новым годом. В конце декабря.
Когда Ирина выбирала подарки детям, украшала квартиру, пекла пироги, муж сидел в ресторане с ней. Держал за руки. Смотрел влюблёнными глазами.
— На корпоративе она тоже была? — спросила Ирина, уже зная ответ.
Настя кивнула.
— Да. Виктор Владимирович весь вечер был рядом с ней. Даже танцевали. Все думали, что вы... ну, в общем, что у вас кризис. Но никто не думал, что всё настолько серьёзно.
Когда осколки складываются
Ирина вернулась домой в сумерках. Соня ждала её на кухне с чаем.
— Ну что?
— Она рассказала. Всё. — Ирина опустилась на стул. — Знаешь, что самое смешное? Я сама во всём виновата.
— Мама, не говори глупостей...
— Нет, правда. Я так погрузилась в работу, в заботы. Когда последний раз я интересовалась его проектами? Его чувствами? Мы жили как соседи, Сонь. Просто соседи по квартире.
— Это не оправдание для измены.
— Знаю. Но это объяснение. — Ирина вытерла глаза. — Помнишь, как предлагал съездить в Париж на годовщину? А я отказалась, потому что у меня был аврал на работе.
— Мама, не вини себя. Это никак не оправдывает отца
— А когда он хотел записаться на танцы вместе? Я посмеялась. Сказала, что мы не в том возрасте. Господи, как же я была слепа!
Соня молчала. Ирина смотрела в окно, где уже зажглись фонари.
— Но знаешь, что я поняла сегодня? Я не хочу его отпускать. Не после двадцати пяти лет. Не после всего, что мы прошли.
— Мама, после того, что он сделал...
— Он ошибся. Мы оба ошиблись. Я своим равнодушием. Он изменой. Но наш брак... он же не только из этих ошибок состоит? В нём есть и любовь, и дети, и память, и привычка заботиться друг о друге. Неужели всё это можно просто выбросить?
Соня подошла, обняла мать.
— Что ты хочешь сделать?
— Я хочу поговорить с ним. По-настоящему. Не кричать, не обвинять. А поговорить. Может, у нас ещё есть шанс. Не могу я просто так перечеркнуть все, что у нас было.
— Мама.
— Не осуждай, даже после всего, я люблю его. Он просто ошибся. Кризис среднего возраста. Не смотри на меня так. В жизни всякое случается. Я узнала, что он действительно у Кирила. Пока не ушел к ней, у меня есть шанс вернуть мужа.
Цена прощения
Виктор пришёл через три дня. Осунувшийся, небритый, с потухшими глазами. Сели на кухне, как обычно. Только между ними теперь зияла пропасть.
— Ира, хочу, чтобы ты знала: не планировал всё это. Это просто...
— Случилось. Я знаю. — Она налила ему чай. — Витя, я много думала. О нас. О том, что пошло не так.
Он удивленно поднял глаза.
— Ты же помнишь, как мы начинали? Ты говорил, что мы покорим мир. Построим дом мечты. Будем путешествовать. А что в конце? Ипотека, работа, быт. Мы перестали мечтать, Вить. Перестали видеть друг друга.
— Я не хотел тебя ранить, — тихо сказал он. — Просто с ней почувствовал себя снова молодым. Нужным. Интересным.
— А со мной ты старый и ненужный?
— Нет! Не знаю, как объяснить.
Ирина взяла мужа за руку. Вздрогнул, но не отстранился.
— Знаешь, я встречалась с твоей коллегой. Она рассказала про твой роман. И я поняла: ты искал у неё не любовь. Ты искал себя. Того, каким был раньше.
Виктор молчал, но в глазах блеснули слёзы.
— Я тоже виновата. Забыла, что ты не просто муж и отец. Ты человек, у которого есть свои мечты, желания, страхи. Перестала тебя видеть.
— Это не оправдание для...
— Нет, не оправдание. Но объяснение. Витя, я не хочу терять тебя. Не после всего, что мы построили. Но и жить как раньше не хочу тоже.
Муж посмотрел на неё: долго, внимательно.
— Что ты предлагаешь?
— Начать сначала. Заново. Но на этот раз по-честному. Без недосказанностей, без «потом поговорим», без «некогда». Если ты готов попробовать спасти наш брак — я тоже готова. Но при одном условии.
— Каком?
— Ты заканчиваешь с ней. Сегодня. Навсегда. Не будет второго шанса, Витя. Только один. И либо мы пройдём этот путь вместе, либо разойдемся навсегда.
Серебряная нить
Прошёл год. Долгий, сложный год. Виктор разорвал отношения с Алиной. Ирина не спрашивала подробностей. Стали ходить к семейному психологу. Поначалу было тяжело. Столько боли, обид, недосказанностей накопилось за годы. Но постепенно учились разговаривать заново.
Виктор отказался от контакта с Алиной: слишком много напоминаний. Нашёл других компаньонов из другой компании. Меньше гонораров, но без Алины и косых взглядов коллег. Ирина сократила рабочие часы. Карьера не стоит разрушенной семьи.
Летом поехали в Париж. Гуляли по набережным Сены. Пили кофе в маленьких кафе, и Виктор рассказывал ей о своих проектах. Ирина о новой книге, которую начала писать. Учились видеть друг друга снова.
Вечером Виктор вернулся с работы с букетом белых роз. Просто так, без повода. Ирина поняла: их серебряная нить не разорвалась. Да, покрылась трещинами, протёрлась до дыр, но выдержала. А теперь они сплетали её заново: крепче, осознаннее, честнее.
— Знаешь, я правда думал, что потерял тебя. Навсегда. — Он чуть крепче прижал её к себе, будто боялся отпустить хоть на секунду. — И вот мы здесь… Разве бывает такое дважды?
— А я думала, что потеряла себя. Но мы нашлись. Оба.
За окном шёл снег — первый в этом сезоне. Чистый, белый, как новая страница. Как второй шанс, который они дали друг другу.
Ирина знала: любовь это не безоблачное счастье. Это умение выстоять, когда всё рушится. Это готовность начать сначала, когда кажется, что конец. Это прощение: себе и другому.
Их свадьба действительно стала особенной. Только совсем не так, как она планировала. Но, может быть, именно так и должно было случиться — чтобы они вспомнили: любовь требует труда. Каждый день. Каждую минуту.
И этот труд стоит каждого вложенного мгновения.
Благодарю, что остаетесь со мной на канале:
Только для любимых читателей: Новый год на пороге. В чем его встречать, чтобы год прожить в достатке? Подписывайтесь на канал и читайте.
Читайте также: