оглавление канала, часть 1-я
Темнота, безо всякого ощущения, чувств или осознания. И правильно: какие чувства могут быть у духа, когда он находится в небытии? Но мысли…?! Откуда тогда мысли, если и думать-то нечем?! Усиливающееся чувство вращения материи вокруг, а я — в центре, в «оке» урагана, где царят тишина и покой. И вдруг резкая вспышка пронзает эту крутящуюся тьму, от которой слепнет всё, само это небытие. А затем — ощущение стремительного падения или, точнее, полёта куда-то вниз, вниз. И уже появляется звук. Тонкий, пронзительный, ноющий, заставляющий вспомнить. Вспомнить что…? Кем я была? Кем я стала или кем я буду? Но это всё — о времени. А ведь его на самом деле нет! Его придумали люди. Люди? А я — кто? Свинцовая тяжесть тянет меня куда-то всё ниже и ниже, не даёт взлететь, отнимая чувство свободы. Я не хочу!!! А вокруг — только равнодушная и безликая тьма, шепчущая, словно эхо в горах: «Хочу… хочу… хочу…»
Звук тихо журчащей воды — вот первое, что коснулось моего сознания. Затем — ощущение скованности или, точнее, полной неподвижности. Не могу пошевелить конечностями. А они у меня есть? Странный и дикий вопрос. Я открыла глаза, и мой взгляд упёрся в высокий сводчатый потолок пещеры, терявшийся где-то высоко над головой. Знакомое место и знакомый запах. Цхал! Чёрт! Так пахнет цхал! Я это помнила! И тут же вспомнились все последние события! Я дёрнулась всем телом, но не смогла пошевелиться, словно была высечена из дерева или камня. Подвижной оставалась только голова. Почему-то сразу вспомнилась повесть любимого с детства фантаста Александра Беляева «Голова профессора Доуэля». Нашла, блин, время! Скосила глаза и вместо своего тела увидела какую-то бесформенную коричневую глиняную кучу, потрескавшуюся во многих местах. Вопросы напали на меня, словно я запихала голову в дупло с дикими пчёлами. Почему я ещё жива? Как я оказалась снова в «родной» пещере, да ещё заваленная какой-то грязью?! И откуда здесь мог взяться цхал?! Я явно чувствовала его запах! Вход в пещеру был недостаточно велик, чтобы эти существа могли пролезть сюда все целиком. Если только просунуть лапу — не более того.
Меня буквально распирало от всех этих вопросов. Я попыталась прислушаться к своим ощущениям. Боли не чувствовала, и это было в высшей степени странно. Эти хрюкасто-визжащие твари меня крепко помяли и вообще должны были сожрать, не оставив косточек! Я попробовала призвать себя к порядку. Нужно перестать думать обо всём сразу, одновременно, иначе мозг просто взорвётся. Необходимо сосредоточиться на чём-то одном, а дальше всё само потянется, как по ниточке. Короче… проблемы следовало решать по мере поступления. Что у нас главнее? Правильно. Для начала стоит выбраться из-под этой кучи непонятно чего.
Я стала тихонько дёргаться, пытаясь почувствовать свои конечности (надеюсь, они у меня всё же остались на месте). Получалось плохо. Глиняный панцирь цепко держал меня. Я чувствовала себя какой-то мумией. Вот же гадство какое! Не сожрали те, так замуровали эти! Я приподняла голову и повертела ею по мере возможности по сторонам. В очаге горел огонь. Значит, его кто-то тут разжёг. Фыркнула. Очень глубокомысленно, ничего не скажешь! Подёргалась безо всякого результата ещё немного. Впрочем, небольшого результата я всё же достигла. Почувствовала свои конечности. По всему телу побежали колющие иголки, будто меня принялось кусать целое стадо мурашей. Сначала было как будто щекотно, а потом сильная ноющая боль пронзила всё тело. Так бывает, когда после сильного обморожения кровь возвращается на положенное ей место. Я вообще-то не большой любитель орать, выражая свои эмоции и чувства. Но тут я подумала, что стесняться мне совершенно некого. По крайней мере, я так смогу привлечь внимание того, кто всё это устроил. А если конкретно — спас меня, приволок обратно в пещеру, обмазал какой-то не то грязью, не то цементом и, к тому же, развёл костёр, позаботившись о том, чтобы я не замёрзла.
Конечно, это я сейчас всё так подробно и красиво описываю. А в тот момент я просто выругалась сквозь зубы, шипя при этом, словно мне отдавили хвост.
— Твою ж дивизию…!
Увы… Мой план не сработал. Точнее, сработал не так, как я предполагала. Выругаться-то я выругалась, только вот из горла вылетели не слова, а одно невнятное сипение и хрип. Я задёргалась сильнее. По всей вероятности, от моего «саркофага» всё же оторвался кусок застывшей глины и довольно шумно, с грохотом упал на каменный пол. И вскоре я почувствовала усиливающийся запах цхала. Повертела головой и увидела его…
В первый момент я слегка опешила, даже забыв про боль. Это было так, словно ты на охоте поднимаешь из берлоги здоровущего медведя-шатуна, а к тебе вылезает маленький медвежонок. Нет, конечно, это был цхал. Ни мой нос, ни глаза меня не обманули. Но это всё же был не совсем цхал. Если точнее — какой-то «цхалёныш». Ростом чуть меньше обычного человека, с мягкой длинной шерстью белого цвета и большими зелёными глазищами на мордочке (или лице — фиг его знает, как правильнее было назвать!), существо подошло ко мне и уставилось на меня с видом крайнего любопытства. На существе был поясок, сплетённый из кожи, на конце которого болталось что-то очень похожее на клык какого-то зверя. На одной лапе (или руке) тоже было надето что-то наподобие браслета из какой-то верёвки, сплетённой из растения, ну или наподобие того. И это выдавало, что это был не обычный дикий цхал, а вполне себе «цивилизованный», что неимоверно меня порадовало. Не хотелось бы, что называется, «из огня да в полымя».
До этого мне не приходилось видеть детёнышей цхалов или цхалов женского пола, но я могла отличить по внешнему виду, скажем, волчицу от волка или медведя от медведицы. Возможно, это и был «он», но по всей кругленькой фигурке, по этой любопытной мордочке, обрамлённой мягкой шерстью, мне всё же показалось, что это была «она». Или мне так просто хотелось думать.
Поглазев на меня несколько мгновений, существо вытянуло лапу и острым коготком стало постукивать по моему панцирю. И — о чудо — глина стала трескаться, и её куски отваливались с тихим звуком «крак» от моего тела. Я попыталась проникнуть в разум этого существа, но то ли мои силы были недостаточны, то ли меня отвлекала собственная боль — у меня ничего не вышло. Никакого отклика я не получила. Когда весь мой «саркофаг» был нарушен, я наконец сумела выдохнуть. Моё тело оказалось полностью обнажено. Кое-где на руках, ногах, животе и боках были явственно видны остатки шрамов, впрочем даже не уродливых. Они выглядели как совсем недавние обычные царапины. Но я уже ничему не удивлялась. Скорее всего, тот «саркофаг», в котором я была запечатана, был из какой-нибудь лечебной грязи. Ещё некоторое время ушло на то, чтобы вернуть мне подвижность конечностей. Ощущение было… скажем так: повторения подобного я бы не пожелала ни себе, ни своим друзьям.
Пока я занималась «физзарядкой», лёжа на тёплом камне, существо отправилось к очагу и принесло мне в лапах небольшую посудину, напоминающую кружку из тёмно-коричневой глины, вылепленную неумелыми детскими руками. Поставив эту неуклюжую посудину рядом с лежаком, на котором я занималась реанимацией собственного тела, и отошло чуть в сторонку. Там оно уселось на задние лапы и принялось с любопытством наблюдать за мной, изредка издавая урчащие, словно кошка, звуки. Помассировав руки и ноги, я наконец смогла сесть. Трясущимися руками подняла «кружку» и поднесла к носу. Запах был не особо приятным, но выбирать мне не приходилось. Вряд ли цхалы меня спасли, чтобы затем отравить. Так что предложенный напиток я выпила весь, до дна. У него был кисловатый вкус, чудесно утоляющий жажду. И я сразу почувствовала себя намного лучше.
Стараясь не обращать внимания на любопытного «цхалёнка», покрутила головой по сторонам. Поставила посудину на пол и пробормотала: «Спасибо». Моё «спасибо» существу нужно было, как мне прошлогодний снег, но воспитание никуда не денешь. И тут у меня сразу возник весьма существенный вопрос: где моя одежда? Конечно, она должна была иметь весьма жалкий вид после всего случившегося, но я ведь не могла ходить голой в конце-то концов!
Я посмотрела на существо и, разделяя слова, будто разговаривая с глухонемым, проговорила, активно жестикулируя руками:
— Где моя одежда?
Голос был хриплый, будто у простуженной вороны. При этом я старательно принялась изображать пантомиму, словно надеваю штаны и куртку.
«Цхалёныш» как-то испуганно вскочила с места и отбежала от меня на несколько шагов назад. Глаза её, и без того большие, стали совсем как блюдца. Понятное дело, видок у меня был ещё тот. Конечно, видеть себя со стороны я не могла, но с воображением у меня был полный порядок. Степень собственной фантазии следовало удвоить, а может, и утроить, раз меня пугались даже цхалы, а уж они-то тут повидали всякого. Но меня сейчас это мало волновало. Бесперспективность собственных подобных усилий я поняла быстро. Перестав орать и размахивать руками, я сосредоточилась, мысленно представляя собственную одежду и обувь, а затем — то, как я постепенно одеваюсь, застёгиваю пуговицы на рубахе и куртке, натягиваю ботинки. В общем, я старательно представила всю процедуру облачения, стараясь не упустить ни малейшей детали.
Ответной мысли от существа не последовало, что меня огорчило неимоверно. Тут было одно из двух: либо я утратила все свои способности, либо… цхалы не желали со мной общаться. Но тут «цхалёныш» вдруг радостно загукала и рванула куда-то в дальний угол пещеры, откуда вскоре появилась, неся охапку какого-то рванья. Она свалила всё принесённое в кучу передо мной и опять отошла на несколько шагов назад, усевшись в прежнюю созерцательную позу. Моя радость быстро угасла, когда я увидела остатки своих вещей. Целыми оказались только нижнее бельё и ботинки. Конечно, это было лучше, чем совсем ничего, но всё же недостаточно для того, чтобы так расхаживать по этому миру. Печаль и досада наверняка отразились на моём лице, а также в моих мыслях. Кстати, в мыслях я себя не ограничивала — в смысле выражений.
Пока я в трусах и майке разглядывала остатки своих штанов, пытаясь придумать, на что это может сгодиться, существо вдруг поднялось и стало гукать, выразительно глядя на меня. Заметив, что я обратила на неё внимание, она поднялась и, быстро перебирая лапами, пошла в сторону входа в узкий коридор, ведущий вниз, к пещере-святилищу (назовём это место пока так).
С трудом поднявшись, будто я делала первые шаги в своей жизни, я поплелась за ней. Но в коридор она не пошла, а свернула в какой-то закуток, на который я раньше не обратила внимания. Точнее, это была высокая ниша, на первый взгляд пустая. Присмотревшись внимательнее, я заметила, что пара нижних камней имеет с общей стеной большие щели. Описывать, как я вытаскивала эти самые камни, не буду. Мысленно я поминала всю родню этого «цхалёныша» до десятого колена, нисколько не заботясь о том, что будет, если всё-таки это существо может их прочесть.
За камнями прятался небольшой лаз, в который я могла протиснуться, а вот цхал — вряд ли. Способность видеть в темноте у меня не пропала, чему я порадовалась. За лазом была совсем маленькая комнатка с множеством полок, а на них… Я чуть не расплакалась. Это была кладовая! Там стояли плетёные короба с какой-то снедью, глиняные бутыли с жидкостями, а с самого края полок — большой короб, сплетённый из древесных полосок, чем-то похожий на наши сундуки. Откинув крышку, я обнаружила кучу вещей из тонко выделанной кожи тёмно-коричневого цвета. Это было самым настоящим сокровищем! Я стала перебирать их. Всё верно… Те, кто жили здесь и оборудовали эту пещеру, мало чем отличались от нас. Они носили одежду, возможно, на чей-то вкус и грубую, лишённую изящества и прочей лабуды, но вполне пригодную к носке в этом мире. Я выбрала рубаху без застёжек, похожую на свитер, кожаные широкие штаны и куртку. От них шёл чуть кисловатый запах, смешанный с горечью дыма. Не задерживаясь дольше в кладовой, я вытащила всё отобранное добро наружу. При ближайшем рассмотрении выяснилось, что для меня эти вещи были чуть великоваты, но это моего настроения нисколько не испортило. Вся одежда была удобна и не сковывала движения, а что до того, как я буду в этом выглядеть, — то это сейчас не имело никакого значения.
Пока я возилась с одеждой, существо терпеливо сидело рядом, посматривая на меня всё с тем же любопытством. Я тоже изредка на неё (него) посматривала. И мне почему-то показалось, что я не первый человек, которого она видела. Когда я наконец покончила с облачением, «цхалёныш» поднялась на ноги и медленно пошла к выходу из пещеры, всё время поглядывая на меня, словно призывая идти за собой. Терять мне было нечего, и я пошла. Едва я вслед за своей провожатой вышла из пещеры, как сразу их увидела.
Вероятно, они уже давно сидели здесь. Три взрослых цхала. При моём появлении все трое поднялись на лапы, выпрямившись во весь свой гигантский рост. И сразу же в моей голове прозвучала мысль:
— Наследница Великой Матери, народ Руана приветствует тебя…