— Валя, ты чего застыла? Автобус уйдёт!
Голос кондуктора резанул по ушам, как нож по стеклу. Валентина Андреевна вздрогнула, прижала к груди сумку и шагнула внутрь. Двери захлопнулись с глухим стуком — будто поставили точку. Или запятую… кто знает.
Она села у окна. За стеклом тянулся привычный маршрут: рынок, аптека, серые дома, одни и те же лица.
Обычный день, подумала она. Такой же, как сотни до него.
Она ещё не знала, что именно этот день — перевернёт всё.
Ей было пятьдесят восемь. Возраст, когда уже «пора смириться», как говорили подруги. Муж ушёл давно — не к другой, а просто от жизни. Сын жил своей семьёй, звонил по выходным, говорил правильные слова. Валентина слушала и улыбалась в трубку, а потом долго сидела в тишине.
Она работала бухгалтером в маленькой фирме. Чётко. Аккуратно. Без ошибок.
Как и жила — правильно.
Только радости в этой правильности было всё меньше.
—Терпение, добродетель,, говорила мать.
Валентина терпела. Всю жизнь.
В офисе было шумно. Кто-то спорил, кто-то смеялся.
— Валентина Андреевна, вы отчёт за прошлый месяц сделали?
— Конечно, — кивнула она. — Всегда.
Всегда.
Слова, которые стали её вторым именем.
Ближе к обеду ей стало нехорошо. В груди сжало, в глазах потемнело.
— Валя, ты бледная, — заметила коллега. — Может, домой?
— Да что ты, — отмахнулась она. — Пройдёт.
Не прошло.
Перипетии начались резко, без предупреждения.
Она очнулась на кушетке в медпункте. Белый потолок, запах нашатыря.
— Давление зашкаливает, — сказал врач. — Вы что, себя не бережёте?
— Некогда, — машинально ответила Валентина.
Врач посмотрел на неё внимательно. Слишком внимательно.
— Некогда умирать, да? — спросил он неожиданно.
Она промолчала.
—Знаете,, продолжил он,, ко мне чаще всего попадают такие, как вы. Тихие. Ответственные. Которые всем должны. А себе — ничего.
Слова ударили больнее укола.
— Возьмите выходной, — сказал он. — Хотя бы один день. И подумайте.
Она вышла на улицу раньше обычного.
Солнце било в глаза. Город жил своей жизнью — спешил, шумел, дышал.
А она вдруг остановилась.
А если правда… подумать?
Не о счётах. Не о долгах.
О себе.
Она пошла не к дому.
Села в трамвай — первый попавшийся.
Это случилась там, где она меньше всего её ждала — в старом парке.
Там, где когда-то гуляла с мужем. Смеялась. Строила планы.
Она села на скамейку.
И вдруг — заплакала. Не тихо. Не сдержанно. А по-настоящему.
— Вам плохо?
Голос был мужской. Спокойный.
— Нет… — она вытерла слёзы. — а именно… да. Не знаю.
Он сел рядом.
— Иногда этого хватает, — сказал он. — Не знать.
Его звали Алексей. Он оказался вдовцом. Старше. С такими же усталыми глазами.
—Я тоже однажды понял,, сказал он, глядя в сторону,, что живу не свою жизнь. А потом жена умерла. И стало поздно что-то менять.
Валентина сжала пальцы.
— Я боюсь, что у меня тоже будет поздно.
—Пока боитесь, не поздно,, ответил он.
Они говорили долго. Просто. О детях. О страхах. О том, как много слов мы не говорим вовремя.
Валентина вдруг почувствовала — её слышат. Не перебивают. Не торопят.
—Знаете,, сказала она,, я всегда думала, что счастье— это награда. А теперь понимаю… это выбор.
Алексей улыбнулся.
— Самый страшный и самый честный.
Решение было быстрое, но решительной.
На следующий день Валентина написала заявление. Сократила рабочий день.
Позвонила сыну.
— Я хочу жить иначе, — сказала она. — И мне нужна твоя поддержка.
— Мам… — он замолчал. — Прости, что я редко спрашивал, как ты.
—Главное, что сейчас спросил,, ответила она.
Финал был тихим.
Прошёл месяц. Потом второй.
Валентина стала чаще смеяться. Гулять. Говорить «нет» — без чувства вины.
Алексей иногда звонил. Иногда они просто сидели в том самом парке. Без обещаний.
Но с уважением. С теплом. С честностью.
Один день не изменил всю её жизнь сразу.
Но он изменил направление.
А иногда этого хватает, спасать себя.