Аду с детства пытались спасти от «семейного проклятия». Её отец, лорд Байрон, был человеком ярким и разрушительным. Мать, Аннабелла, решила: никаких романтических бурь в голове ребёнка. Только строгая логика. Математика, геометрия, естественные науки. Чтобы мысль ходила по рельсам и не срывалась в кювет. Это должно было направить мысли Ады по чёткому пути.
Ирония в том, что эта «прошивка» не убила воображение. Она просто дала ему форму.
Ада росла среди задач, чертежей и занятий с наставниками. Ей нравилось не столько считать, сколько соединять расчёт с фантазией: представить механизм, придумать ход, проверить, выдержит ли идея проверку числами. В её тетрадях встречались проекты вроде «летающей машины» — не как игрушка, а как попытка мыслить инженерно.
Потом в её жизни появился Чарльз Бэббидж и его замысел Аналитической машины. Это был не привычный нам компьютер, а огромная механическая конструкция, которая по идее могла выполнять вычисления по заранее заданным шагам. Машину так и не построили полностью, но сама мысль была дерзкой: считать может не только человек.
Ада взялась за текст о машине и сделала то, что обычно не ждут от «комментариев». Она написала дополнительные примечания, которые оказались важнее исходной статьи. В одном из них Ада описала последовательность действий для вычисления чисел Бернулли. По сути это был план работы машины: что взять, что с чем сложить, куда записать результат, как повторить цикл. Сегодня такой план назвали бы программой.
Её воспитание начиналось как запрет: «не смей быть поэтом». А закончилось странным компромиссом, который оказался сильнее запрета. Ада не стала копией Байрона и не превратилась в сухого математика. Она нашла место, где воображение и математика не враждуют, а работают в одной связке.
Ада Лавлейс известна как «мать программирования» и первый программист в истории.
На наших каналах:
Зигмунд Фрейд. Как детская любовь к языкам и литературе помогла «прочитать» человеческую душу
Как чувствительность превращается в талант. Тревожный мальчик Никола Тесла