первая часть
За обедом они почти не разговаривали.
Галина Петровна подкладывала ей еду, подливала чай, бросала встревоженные взгляды, но вопросов не задавала. За это Катя была ей благодарна.
- Я поеду к Вере, — сказала она, когда тарелки опустили. Свекровь кивнула.
- Правильно. Вы должны поговорить.
- Не уверена, что готова.
- Ты никогда не будешь готова. Такие разговоры не планируют, их просто начинают.
Катя убрала со стола, помыла посуду механические движения, помогающие отвлечься от мыслей. Потом взяла ключи от машины и вышла во двор. День был ясным, тёплым, но смешливо прекрасным. В природе не было дел до человеческих драм, птицы пели, бабочки порхали над клумбой, яблони шелестели молодой листвой. Катя села в машину, включила навигатор и вбила адрес сестры.
Полтора часа пути. Достаточно, чтобы подготовиться. Или чтобы передумать. Она не передумала. Вера жила в спальном районе, в типовой многоэтажке из серого кирпича. Квартиру на восьмом этаже она снимала уже третий год однушку с крошечной кухней и видом на промзону. Катя бывала здесь редко, сестра не любила принимать гостей, стеснялась своего скромного жилья.
Лифт не работал. Катя поднималась пешком, считая ступеньки, и с каждым этажом решимость крепла. Она должна услышать всё из уст Веры. Должна понять, каково это тридцать лет, считать себя частью семьи, а потом узнать, что ты приёмыш, подкидыш, плод материнской измены. На площадке восьмого этажа она остановилась, чтобы отдышаться. Дверь квартиры Веры крайняя справа.
С облупившейся краской и дешевым замком. Катя подняла руку, чтобы позвонить.
Дверь открылась сама. Вера стояла на пороге маленькая, худая, с темными кругами под глазами. На ней была мятая футболка и спортивные штаны, волосы собраны в неряшливый хвост. Она выглядела так, будто не спала несколько суток.
- Я видела в окно, как ты подъехала,- сказала она.
Ждала, когда позвонишь. Сестры стояли друг напротив друга, разделённые порогом и тридцатью годами общей истории.
- Мне нужно было позвонить. Спросила Катя.
- Предупредить о визите.
- Нет. Заходи.
Квартира была именно такой, как Катя помнила тесной, заставленной книгами и растениями, пахнущей кофе и одиночеством. Вера молча прошла на кухню, поставила чайник, достала две чашки.
- Ты прочитала письмо, - это был не вопрос.
- Да.
- И переписку с Андреем?
- Да.
Вера опустилась на табурет, обхватив себя руками, словно пыталась удержать что-то внутри.
- Я хотела рассказать тебе сама. Столько раз собиралась. Но каждый раз.
Она замолчала, подбирая слова.
- Я боялась. Боялась, что ты посмотришь на меня по-другому. Что перестанешь считать меня сестрой.
Катя села напротив.
- А ты? Ты перестала считать меня сестрой?
Вера вскинула голову. В её глазах стояли слёзы.
- Никогда. Ты единственная семья, которая у меня есть. Была и есть. А Григорий, - имя биологического отца повисло в воздухе, тяжёлое и острое.
- Григорий, - Вера горько усмехнулась.
- Я написала ему. Рассказала, кто я. Знаешь, что он ответил?
Катя молчала.
- Он попросил больше не беспокоить его семью. Сказал, что у него двое взрослых сыновей и любящая жена. Что прошлое должно оставаться в прошлом. Что он не хочет ворошить старые истории?
- Мне жаль.
- Не надо жалости. Я справилась. Вера шмыгнула носом.
- Андрей помог. Он был рядом, когда больше никого не было.
- Почему не я?
Спросила Катя, и этот вопрос болел больше всего.
- Почему ты позвонила ему, а не мне?
Вера долго смотрела в окно, на серые крыши и серое небо.
- Потому что ты всегда была сильной, — сказала она на конец. - Правильной. Той, у которой всё получается. А я, я всегда была младшей. Глупой. Той, которая всё портит.
- Это неправда.
- Правда. Ты никогда не замечала, как смотришь на меня. С этим легким разочарованием, когда я делаю что-то не так. Я всю жизнь пыталась быть такой, как ты. И всю жизнь не дотягивала.
Катя открыла рот, чтобы возразить, и замерла. Потому что где-то в глубине души понимала Вера права. Воспоминания нахлынули волной острые, болезненные, давно похороненные под слоями времени, и отрицания.
Катя вспомнила, как отчитывала Веру за двойки в школе. Как закатывала глаза, когда та бросала очередное увлечение на полпути. Как вздыхала, когда сестра в третий раз меняла работу за год. Она считала это заботой, стремлением помочь, желанием видеть Веру успешной и счастливой. А Вера видела в этом осуждение.
- Прости меня, — прошептала Катя. Вера подняла удивлённый взгляд.
- За что?
- За то, что была такой. За то, что давила. За то, что не замечала, как тебе тяжело. Ты не виновата. Это я.
Вера запнулась.
- Это мои комплексы. Мои тараканы. - Нет. Ты права. Я действительно смотрела на тебя свысока. Не специально, но…
Катя потерла виски.
- Помнишь, как ты хотела поступить в художественное училище? После девятого класса.
- Да.
- Я отговорила тебя. Сказала, что это несерьезно, что нужно получить нормальное образование. Ты хотела как лучше.
- Я хотела, чтобы ты была такой, как я. А ты другая. Всегда была другой.
Чайник закипел, щёлкнув кнопкой. Вера встала, разлила кипяток по чашкам, бросила пакетики с заваркой.
Руки её дрожали.
- Когда папа рассказал мне правду, - заговорила она, не оборачиваясь, - я сначала не поверила. Думала, это бред умирающего. Лекарство, морфин. Но он показал мне документы. Результаты анализа. Всё было настоящим.
Катя жала руки на коленях.
- Каково это было? Узнать?
Вера поставила перед ней чашку и снова села напротив.
- Как будто из-под ног выбили землю. Как будто всё, во что я верила, оказалось декорацией. Картонными стенами, за которыми пустота.
- И ты никому не сказала. Целый год.
- Кому я могла сказать?
Вера обхватила чашку ладонями, словно искала в ней тепло.
- Тебе? Ты бы начала решать проблему. Составлять планы. Искать выход. А мне не нужен был выход, мне нужно было просто выговориться. Просто чтобы кто-то послушал. И этим кем-то стал Андрей. Он позвонил после похорон. Спросил, как я. Я расплакалась прямо в трубку. Всё ему выложила.
Катя представила эту сцену Вера, одна в своей крошечной квартире, с телефоном в руке, рыдающая от горя и растерянности. И Андрей надежный, спокойный, умеющий слушать.
- Он должен был рассказать мне,- сказала она.
- Я просила его не рассказывать. Умоляла. Сказала, что сама справлюсь, что это моя ноша.
- Но ты не справилась.
Вера покачала головой.
- Нет. С каждым днём становилось только хуже. Я начала искать Григория. Часами сидела в интернете, перебирала социальные сети, базы данных. Нашла его через полгода. Врач, частная практика, женат, двое сыновей. Успешный, уважаемый человек.
- И ты написала ему.
- Написала. Коротко, без лишних эмоций. Объяснила, кто я, приложила копию анализа ДНК, что я не дочь своего отца. Ждала ответа три недели. А когда он ответил, он попросил оставить его в покое.
Вера усмехнулась, но в её улыбке не было ни капли веселья.
- Знаешь, что самое смешное? Я ведь не денег просила. Не признание. Просто хотела увидеть его. Один раз. Посмотреть в глаза человеку, от которого унаследовало эти дурацкие кудрявые волосы и привычку грызть ногти.
Катя протянула руку через стол и накрыла ладонь сестры своей.
- Мне так жаль.
- Андрей тогда спас меня. Буквально.
Вера смотрела на их сплетенные пальцы.
- Я была в таком состоянии. Думала о плохом. О совсем плохом.
У Кати перехватило дыхание.
- Ты хотела?
- Не знаю. Может быть. Мысли были темные, страшные. И Андрей приехал. Просто появился на пороге, без предупреждения. Сказал, что чувствовал что-то не так. Просидел со мной всю ночь. Говорил, слушал, держал за руку.
- Фотография.
Вспомнила Катя.
- Та, на диване.
- Это было позже. Я приехала к вам домой, когда ты была на работе. Рассказала Андрею про ответ Григория. Расплакалась. Он обнял меня, просто обнял. Ничего больше. А я? Я сфотографировала нас. На память. Глупо, да?
- Зачем?
Вера пожала плечами.
- Не знаю. Наверное, хотела доказать себе, что кто-то все-таки заботится обо мне, что я не совсем одна в этом мире.
Катя молчала, переваривая услышанное. История, которую она выстроила в своем воображении, грязная интрижка, предательство, измена, оказалась совсем другой. Больнее. Сложнее. Человечнее.
- Почему вы решили рассказать сейчас? — спросила она.
- Это моя идея.
Вера высвободила руку и обхватила себя за плечи.
- Я больше не могла молчать. Каждый раз, когда мы виделись, я чувствовала себя преступницей. Смотрела тебе в глаза и думала она не знает. Она улыбается мне, а я вру ей. Каждую секунду вру.
- И ты позвонила Андрею. 48 раз.
Вера слабо улыбнулась.
- Хотела предупредить, что собираюсь всё тебе рассказать. Чтобы он был готов. Чтобы вы вместе.
Она замолчала.
- Вместе что?
Спросила Катя.
- Вместе решили, хотите ли вы меня в своей жизни. После всего этого.
Катя смотрела на сестру, на эту женщину, которую знала с рождения и которую, как оказалось, совсем не знала. Тридцать лет общих воспоминаний, первые шаги, первые слова, совместные каникулы у бабушки, ссоры из-за игрушек и одежды, редкие моменты настоящей близости.
- Ты моя сестра, - сказала она медленно.
- Была и остаешься. Кровь ничего не меняет.
Вера подняла на неё заплаканные глаза.
- Правда?
- Правда. Но мне нужно время, чтобы переварить всё это.
- И мне нужно, чтобы ты больше никогда, слышишь, никогда не скрывала от меня ничего важного.
- Клянусь.
- И Андрей.
Катя вздохнула.
- Я не знаю, как быть с Андреем.
- Он любит тебя.
- Он мне врал.
- Ради тебя.
- Это не оправдание.
Вера кивнула.
- Знаю. Но попробуй посмотреть на это его глазами. Он оказался между двух огней, я просила молчать. Ты ничего не подозревала. Он пытался защитить нас обеих.
- И в итоге сделал больно нам обеим.
- Да,- согласилась Вера.
- Но намерения у него были добрые.
Катя допила остывший чай и поставила чашку на стол. За окном смеркалось разговор затянулся на несколько часов, а она и не заметила. Время текло странно то замирало, то неслось вперед, как взбесившаяся река.
- Расскажи мне о нём, — попросила она вдруг.
- О ком?
- О Григории. О нашей. Матери. Об их истории.
Вера удивленно моргнула.
- Ты хочешь знать?
- Хочу. Это часть нашей семьи. Часть тебя.
И Вера начала рассказывать.
продолжение