Предложила тетке дальняя родственница.
— Значит, Алтайская, двадцать вторая квартира, общая площадь… – нотариус сравнил адрес с выпиской ЕГРН, затем поднял глаза. – Слушаю вас, Лидия Фёдоровна; вы желаете распорядиться имуществом после…
— После моей кончины, – спокойно подхватила Лидия. – Всё отдам Марине Валерьевне. Лизе, моей внучке, у меня тоже есть что оставить, есть небольшие накопления, да фамильные драгоценности.
— А Марина… – Лидия улыбнулась, – она заботится обо мне вместо дочки. И будет справедливым, если моя квартира ей достанется!
Лиза перехватила взгляд Марины и увидела в нём кратковременную искру победы; та тут же сделала вид, что утирает несуществующую слезу.
— Понял, — кивнул нотариус. – Последнее слово за вами: утверждаете, что делаете это добровольно?
— Добровольно, прямо сейчас.
— Без давления?
— Без давления, – Лидия Фёдоровна взяла ручку, не спеша подписала каждую страницу с заявлением о завещании: «По смерти завещателя одному наследнику».
Марина встала рядом, держа руку на подлокотнике, словно готовая подхватить перо.
— Подпись наследника здесь не требуется, – заметил нотариус, – но вы, Лиза Игоревна, подтверждаете, что присутствуете и не возражаете?
— Не возражаю, – тихо сказала Лиза. Сердце её щемило от предстоящей утраты, но логика подсказывала: бабушке нужен рядом человек, а она сама живёт в другом городе и доучивается. Марина обещала не подвести.
Документ скрепили синей печатью. Нотариус удостоверил подлинность, вернул бумаги и улыбнулся:
— Госпожа Петрова (так звали Лидию Фёдоровну по паспорту), теперь всё законно. Датой считаем сегодня.
На лестничной площадке нотариальной конторы Марина обняла Лидию Фёдоровну так крепко, что скрипнули паркетные доски под ногами:
— Спасибо, тётя Лида! Я вам всё верну добром, обещаю!
Лиза погладила бабушку по плечу:
— Если что-то понадобится, звони, — проговорила Лиза. – Мы с Мариной теперь… как команда спасателей, да? И ты на меня всегда можешь рассчитывать, даже если я далеко!
Предыдущая глава тут:
Начало рассказа тут:
Но после того июльского дня, когда завещание было подписано и скреплено синей печатью, будто кто-то невидимый повернул песочные часы в другую сторону: песок перестал сыпаться вниз, а полез обратно — в узкое горлышко, где и застрял, перекрывая ход доброй воле.
Прошла неделя. Марина не звонила ни вечером, ни утром.
Лидия Фёдоровна, привыкшая к её «спокойной ночи, тётя Лида», лежала в постели и смотрела на потолок: гладкий, белый, как будто вылизанный вчерашней её же тряпкой.
«Наверное, дел много», — оправдывала она племянницу и сама себя утешала.
На восьмой день дверной звонок прозвучал лишь к обеду. Марина вошла без прежнего «здравствуйте-обнимашек»: сумка на плече, волосы — в хвосте, лицо — словно между делом.
— Как ты, тётя? — бросила она, ставя на стол пакет. — Пробегала мимо, вспомнила: хлебушка докупить надо.
Хлебушком оказался тоненький батон, завёрнутый в бумагу. Больше ничего.
— А молоко? — спросила Лидия Фёдоровна, прикидывая, что в холодильнике осталось на донышке стакана.
— Да я ж говорю — пробегала. Следом привезу, — отмахнулась Марина, открывая шкафчик, где хранились чашки. — Ой, здесь же пыль! Надо же, как быстро оседает… Она провела пальцем по фарфоровому краю — на подушечке остался серый след.
Прежде Марина снимала пыль с подоконников каждый раз, как появлялась. Теперь она лишь стряхнула след о рукав кофты и повернулась к раковине:
— Посуду уж сама теть Лид…, - И убежала. До вечера. Или завтра.
До вечера она не вернулась. Лидия Фёдоровна сама доставала тряпку, мыла тарелки, пыталась протереть полки хотя бы снизу, даже решилась вымыть пол, но голова закружилась, и Лидия оставила эту идею
День тянулся медленно. В полдень она проголодалась, отрезала от батона корку — он был мятый, словно его кто-то уже мял в руке, прежде чем положить в пакет. Размочила в молоке и съела, допивая последними глотками остатки белой жидкости.
«Завтра, может, принесёт», — подумала она, глядя на пустой керамический кувшинчик, коим любила поливать герань.
Завтра марина не явилась. И послезавтра тоже.
Через три дня квартирный звонок прозвучал в десять утра, но дверь Марина открыла ключом сама: у Лидии Фёдоровны был запасной — «вдруг экстренно понадобится». Марина вошла с узкими пакетами.
— Смотри, тетя, по скидке тебе урвала! — Марина вынула литровую упаковку с молоком и два яблока с таким видом, будто это были призы.
— Двести рублей отдала за всё, а могла бы и пятьсот не глядя выкинуть! — гордилась Марина.
— Так что же ты, Марина, экономишь? Я же тебе карточку с пенсией отдала, там денег достаточно! Покупай мне, можно даже без скидок! - парировала Лидия Федоровна.
— Мариночка… Ты спешишь, наверное: дел много?
— Ага, – отозвалась та, шаркая по полу широкой подошвой. – Работы куры не клюют.
Марина поставила молоко в холодильник, яблоки в раковину, и принялась протирать пыль — но движения её были короткими, быстрыми, неуклюжими, будто она скользила по поверхности, а не очищает её. Марина стряхнула пыль с тряпки прямо на пол, смахнула пыль на комоде, оставив ворох пыли. С лёгким вздохом она свернула тряпку в клубок и положила обратно в ведро.
— Всё! – ладони Марины хлопнули друг о друга. – Теперь мне надо бежать. Завтра работа, потом репетиция…
— Мариночка, погоди… Сядь, давай поговорим. — проговорила Лидия Федоровна.
— Ой, тётя, я бегом… – та уже разворачивалась, чтобы уходить из квартиры.
— Посиди. Чайник поставлю, – голос старушки прозвучал твёрже, чем она ожидала.
Марина выдохнула, бросила сумку на табурет. В комнате запахло сыростью и дешёвыми приторными духами Марины.
— Смотри… – Лидия Фёдоровна достала две чашки, поставила чайник на конфорку. – Сил у меня всё меньше. Если бы ты могла хоть пыль протирать хорошо…
— Продукты ведь мне нужны: молоко, творожок, овощи, а ты совсем меня кормить перестала. Ну что это - молоко и два яблока? А приходишь раз в неделю? Лекарства дорогие где? Лекарства у меня кончились, Марина!
Марина заёрзала на стуле.
— Тётя… У меня своя жизнь, знаете ли. Работа, репетиции, поездки. Я и так стараюсь, как могу.
— Ну и ты меня пойми Марина. Я тебе пенсию свою отдаю, а пенсия у меня - не маленькая. Да и квартира, считай твоя. Я ведь не мышка, чтобы хлебом с водой обходиться, – старушка не поднимала голос, но каждое слово падало тяжёлым комом на Марину
Марина вскочила.
— Ну вы же не голодные! Молоко, яблоки… Протираю пыль вашу вековую. А продукты... А продукты вы сами можете по доставке заказать. Вот вам две тысячи, ни в чем себе не отказывайте! — вскричала Марина.
На столе лежали две тысячные купюры, которые она пихнула под салфетку в прошлый приход. Лидия Фёдоровна протянула их обратно:
— Деньги не заменят заботы, Марина.
Племянница оттолкнула деньги.
— Ладно, я пойду. Не устраивайте нервотрёпку, пожалуйста, тетя
И она вышла, захлопнув дверь, словно отрубая ток во всей квартире. В кухне закипел чайник; старушка выключила газ, села и положила голову на стол.
Ультиматум
Через три дня пришлось самой звонить Марине. Лидия Фёдоровна набрала номер, который знала наизусть:
— Мариночка, ты ведь обещала зайти…
— Тётя, у меня совещание… Позже перезвоню.
В трубке пошли короткие гудки. Тогда старушка сжала рукой подлокотник кресла и произнесла уже в пустоту квартиры:
— Если так будет продолжаться, я перепишу завещание на Лизу!
Она говорила громко, почти кричала, будто знала, что стены подхватят угрозу и отдадут её тому, кто должен услышать.
Ответ хитрости
— Слышишь, Марина, я ведь тоже — не безропотная. Я всё вижу, как ты переменилась ко мне после похода к нотариусу. Ты думаешь, что дело с квартирой решен, и можно не заботиться обо мне?! — заявила Лидия.
—Вам кажется! — лишь заявила Марина.
—Я всё вижу, я поняла, что история с заботой была лишь твоей уловкой. А как только ты заполучила мою пенсию и квартиру, ты специально делаешь так, чтобы я меньше прожила: не заботишься, не приносишь лекарства, не покупаешь мне продукты, не готовишь! — с передышками высказывала накопившиеся претензии Лидия Федоровна.
— Значит так, Мариночка, если так будет продолжаться, перепишу квартиру на Лизку, а тебе не видать наследства! — кинула Марине Лидия Федоровна.
Марина не устроила скандала, она лишь молча выслушала угрозы пенсионерки, но молчание её было страшным, даже каким-то зловещим.
После этого разговора Марина ушла и просто пропала. Марины не было неделю, а потом та явилась поздно вечером, как ни в чём не бывало, с пластиковым пакетом, где шуршали круглые блистеры.
— Тётя Лида, вот вам новые таблеточки. Сердечные и от давления. Врач говорит — профилактика, чтобы инфаркта не было.
— Так это от давления таблетки? — проговорила Лидия.
— Да-да, теть Лид, от давления! — проговорила Марина мимолетом.
– Так у меня давление-то и так низкое, а если я еще эти таблетки буду принимать, так совсем слягу… – пробормотала старушка.
– Так нет же! Врач сказал, чтобы скачков не было, пейте таблеточки обязательно! — проговорила Марина.
Марина достала стакан воды, вложила в ладонь старушки белую капсулу. Лидия Фёдоровна проглотила: она привыкла доверять Марине по старческой наивности. Через полчаса в глазах потемнело, в ушах зазвенело, ноги стали ватными. «Пожалуй, лягу», – решила она.
Марина подхватила её под руку, повела к спальне: – Я вам ещё окошко открою, воздух пусть прохладит.
– Мариночка… не надо мне столько лекарств… – договаривала Лидия сквозь дурноту.
– Не перечьте доктору, – услышала в ответ. – Спите. Завтра всё обсудим.
Завтра наступило для Лидии Федоровне в странном тумане. Она, вообще, была удивлена, как смогла оклематься от таблеток.
Лидия Федоровна уже ехала на заднем диване авто, но, ничего не поняв, снова погрузилась в сон. Рядом со старушкой сидела Марина, они ехали в МФЦ. Но об этом Лидия Федоровна поймёт позднее.
Чего Лидия Федоровна делала в такси, потом в каком-то здании, всё было для неё словно в тумане.
— Марина, отвези меня домой, мне воздуха не хватает! — лишь жаловалась Лидия Федоровна Марине.
Через неделю после разговора Марина появилась с новым лекарством:
— Это от давления, тётя Лида. Врач посоветовал. Говорит, для профилактики.
— Лучше перестраховаться. Вы же не хотите инсульт?
Таблетки вызывали слабость, головокружение, постоянную сонливость. Лидия Фёдоровна стала хуже видеть, с трудом передвигалась по квартире.
Однажды утром Марина вошла с решительным видом:
— Тётя, мы переезжаем в деревню!
Только сейчас, спустя несколько дней, Лидия Федоровна догадалась, что ездила с Мариной в казенное учреждение и подписала не какие-то формальные бумаги по завещанию на Марину, а договор дарения.
Квартира уже безвозвратно принадлежала Марине.
А дальше был переезд в ветхий деревенский дом. Сырые стены, покрытые плесенью, скрипучие полы, проваливающиеся под ногами, окно с треснувшим стеклом, пропускающим холод, старая кровать с продавленным матрасом — всё это стало новым «жилищем» Лидии Фёдоровны.
Марина перевела пенсию Лидии Фёдоровны на свой счёт. Продуктовые наборы привозила раз в две недели: батон хлеба, пакет молока, пара яблок, банка консервов. И только тогда Лидия Фёдоровна решилась позвонить Лизе.
Продолжение уже на канале! Ссылка ниже ⬇️
Продолжение тут:
Обращение к читателям: