- Это подклад? - Дуня с интересом склонилась над завязанным в узел пучком. Страха не было - только одно любопытство.
- Можно и так сказать. На солому частенько болячки сводят. Но тут другое... - Марыська зачем-то понюхала Звездочкину находку и покивала сама себе. - Точно другое, хозяюшка. С умыслом подкинуто. Это да. Узел вроде закрепа. Опасная вещь. В руки возьмешь - договор примешь. Вроде как согласие дашь на умысел подкинувшего.
- Кулина работа?
- Нет, хозяюшка. Не для тебя этот подарочек приготовлен. Сюда уж после попал.
- Любишь ты говорить загадками! - кикимора продолжала меленько трястись от переживаний. - Избавиться от соломы нужно! Может, в печь забросим? Или в колодце утопим?
- Чегой-то в колодце? Зачем воду портить? И сжигать не станем. А вернем той, для кого она предназначена.
- И для кого же эта солома, Марыся?
- А ты сама определи, хозяюшка. Через стекло погляди и узнаешь.
- Ладно. Посмотрю. - Дуня вытащила из сундучка волшебное стекло, навела его на солому и ничего не увидела.
- Другой стороной поверни, хозяюшка. - Марыська нетерпеливо вздохнула.
Дуня повернула и присвистнула, увидев не соломенный узел на ткани, а искаженное страхом лицо бабы Кулиной внучки. Голубые ее глаза посерели. Кожа покрылась красными пятнами. Рот некрасиво приоткрылся.
Видение продержалось всего секунду, но этого оказалось достаточно.
- Она. Как я и думала. Она! - удовлетворенно взмекнула коза. - Девка, конечно, красивая. Вот Домна Адамовна её сыночку и приглядела. Куля то теперь не в силе, защита на доме слабая. Вот Адамовна и воспользовалася моментом!
- Адамовна?! - всплеснула руками Звездочка. - Не из Перги?
- Оттуда. - покивала Марыська и пояснила для Дуни. - За Гнилушей рекой деревенька Перга. А рядом - Подовражье. Нехорошее сюда из тех мест тянется. И живут там... не к ночи будут помянуты... Тьфу!
- Я когда еще в услужении у Аглаи ходила - слыхала разговор. Староста Аглае рассказывал про Домну-то Адамовну и ее сынка! А Аглая еще смеялась и говорила, что придумки.
- Аглайка скажет! Больше ее слушай. - фыркнула Марыська. - Домна Адамовна, хозяюшка, названная мать того соломенного пугала, что по полям рыщет и девок душит! Все невесту себе никак не найдет! Увидит какую и сгребет в объятия, ка-а-ак сожмет на радостях! А из девок и дух вон! Он хоть соломенный, а силищей не обделен! Вот девки и ломаются как куклы. Лица у бедных синющие становятся, а в зубах солома зажата! - Марыська выдержала эффектную паузу и уже спокойнее продолжила. - Про это мне прежняя хозяйка сказывала. Так ругалась на Домну-то! Так сердилась! Даже в доме ей отказала. Велела к нам носа не казать! А ведь в родстве с ней состоит. Домна Адамовна ей тётка родная! Да... Хозяйка-то бывшая говорила, что к старости Домна совсем повихнулась! А потом и сама... тоже... в вештицу обратилася... Что на роду написано - того не обойти...
Коза было громко шмыгнула носом, но горевать по прежней хозяйке не стала - сразу же перешла на деловой тон да принялась отдавать распоряжения. Первым делом велела Звездочке завернуть скрутку в тряпку и вынести обратно на мороз. После сделать то, что собиралась - набрать ведро снега и растопить на печке. Потому как время позднее и давно пора настойкой заняться да в баньку отправиться.
Однако Дуне было не до настойки - слишком много вопросов возникло после бессвязных Марыськиных откровений про соломенного жениха и его мамашу.
- Ох, и настырная ты, хозяюшка! - Марыська нетерпеливо притопнула копытцем. - Давай так порешим. Ты настойкой занимайся. А как поставишь упариваться - я все и расскажу.
- Какая настойка, Марысь? Я же не смогу сосредоточиться!
- А ты постарайся! Записи прогляди, пока снег стаивать будет. Быстрее найдешь рецепт - скорее дело сладишь. И мы поговорим.
Пришлось подчиниться. К тому же не хотелось нарушать обещание, данное Аглае.
Усевшись за стол, Дуня занялась рецептами из ведьминой папки.
Мышуха притащила толстую кривую свечу, ловко подожгла ее от спички и пристроилась рядом, принимая у Дуни уже просмотренные листочки и аккуратно складывая их в стопку.
Ничего подходящего Дуне пока не попадалось, да и мысли были об ином. Если соломенный подклад предназначался Кулиной внучке, то как оказался у них под крыльцом? Куля принести скрутку точно не могла. Значит это сделала девчонка? Хотела перевести на нее, Дуню, этот самый договор... закреп?
- Не об том думаешь, хозяюшка! - укорила Дуню Марыська. - Снег ужо весь растопился. И ефилия подсохла. Звездочка тебе чугунок приготовила, хорошенечко его отскребла. В этот раз обойдемся без плакун-травы...
- Вот! Нашла! - Дуня принялась водить пальцем по строчкам и бормотать вполголоса. - Определить место, где растет... ммм... стараться брать без корней с приговором... так... очистить сырье, оборвать волоски, разложить на сушку... вот! Перетереть в пыль, поверху положить жабий камень, залить горячей водой и поставить в печь упариваться. Когда останется четверть от полного объема - остудить и добавить столько же полугара...
- Полугар у нас имеется. В подполе хранится бутыль! - закивала Марыська. - Сейчас Поликарпычу велю достать! А ты пока остальным займись.
- Жабий камень тоже в подполе?
- Зачем в подполе? - удивилась коза. - На месте он. Где и должон.
- А где - должон? - внутри у Дуни неприятно поскреблось.
- Так в жабе. В жабе и должон. Ты, хозяюшка, глаза такие не делай. Надо бы знать, что жабий камень - ее затвердевшее сердце. Жабу закляткой оглушают и сушат на связке. За раз несколько заготавливают. И держат, пока сердца не сморщатся до твердых горошин.
- Хмм... А я читала, что по поверьям жабий камень - это самоцвет и находится у жабы в голове!
- Ну, насмешила, хозяюшка! - весело взмекнула Марыська. - В голове у жабы - мозги! А камень - то сердце. Точно тебе говорю. Практикой проверено.
- Вот, хозяюшка! - Звездочка возникла за плечом неслышной тенью, положила перед Дуней иссохшую жабью тушку и нож. - Я покрупнее выбрала из тех, что оставались. В ней сердце, пожалуй, что с фасолину будет.
- Я... - Дуня содрогнулась и нервно сглотнула. - Не знаю - смогу ли его достать. Мне еще не доводилось потрошить жаб.
- Но рыбу то потрошить приходилось?
- Нет. - сдавленно ответила Дуня. - Я предпочитаю филе.
- Эх, хозяюшка. Приноравливайся теперь. Привыкай. - взгляд козы был тверд и неумолим. - Надо же когда-то начинать. Дело-то в общем простое.
- Кому как.... - сжав зубы, Дуня почти не глядя полоснула по жабе. Нож с легкостью продрал сухую тушку, скользнул вдоль нее и ткнулся во что-то.
- Молодец! - похвалила Марыська и поторопила. - Что смотришь? Доставай!
- К-как?.. - квакнула Дуня беспомощно.
- Пальчиками, хозяюшка. Мизинцем подчипляй. Коготь тебе на что?
- Вот и я думаю - на что? - пробухтела Дуня и, затаив дыхание, нащупала и подцепила плотный маленький шарик. Жабье сердце походило на твердую поморщенную изюмину и неприятно попахивало гнильцой.
Кикимора поднесла горшочек с накрошенной на дно травой и деревянную ступку.
Дуня тщательно растерла ефилию в пыль, положила поверх сердце-изюмину и все залила кипятком из кружки.
- Теперь на печь отнеси, чтобы хорошо протомилось. И помешивай. Все время помешивай до крутых пузырей.
- Но в рецепте написано - поставить в печь! В духовку.
- Сверху надёжнее будет. В печи запросто может убежать. Да и мешать варево не сподручно.
Дуня на это только вздохнула и попросила у кикиморы ложку. Та виновато взглянула и качнула головой. А Марыська поспешила проинформировать Дуню, что помешивать придётся мизинцем.
- От твоего когтя, хозяюшка, отвару одна только польза будет!
Пальцем так пальцем!
Дуне сделалось все равно.
Она осторожно прикоснулась к успевшему нагреться вареву, боясь обжечься, но палец полностью утратил чувствительность. Кожа на нем никак не отреагировала на это действие - не покраснела, не вздулась пузырем.
И Дуня стала потихоньку мешать.
Варево побулькивало, пуская робкие еще, зеленоватые пузырики, а Дуня выписывала по нему круги, мыслями вернувшись к подкладу из соломы.
Марыська посматривала на нее и корчила рожицы - сердилась.
Потом не выдержала - пристроилась рядом и, наблюдая за состоянием отвара, поведала кратко историю появления соломенного страшилы.
- Домна Адамовна с бывшей хозяйкой моей в родстве состоит. Тёткой ей приходится. И само собой - в колдовстве разумеет. Есть у нее нехорошая особенность - взгляд тяжелый, урочливый. Глазливый. А еще и карактер скверный. Да. От того народишко ее сторонится. Не любит и опасается. Хозяйка прежняя тоже от нее отгородилася. Куст, что с синими сухими ягодами у дома торчит - против Адамовны высажен. Бирючиной называется. Хозяйка еще и наговорила на него. Потому ягоды до сих пор не опали. Но силу, думаю, малость утратили - усохли ж совсем от времени. А новые не родятся.
- Не родятся! И хрукты нету! - мышуха навострила ежиную мордочку, мигнула страдальчески. - Ты уж поскорее порядки наведи, хозяюшка! Так по хрукте скучаю!
- Наведет, не сумлевайся! - подхватил баском Поликарп Иваныч. - Будут к весне и цветы, и хрукта! Да, хозяюшка? Ведь будут?
- Сделаю все возможное, - Дуня отодвинула чугунок на край печи. - Вроде готово. Пускай теперь остывает.
- А ты подуй на отвар, хозяюшка, чтобы быстрее!
- Само остынет, Марыся. Ты как раз успеешь дорассказать. - Дуня прошла к столу, и коза нехотя процокала следом.
- Время дорого, хозяюшка!
- За полчаса ничего не случится!
Дуня не хотела признаваться, что от сладковатого приторного пара начала немного подкруживать голова и просто попросила у Звездочки чая.
- Ромашку тебе заварю, хозяюшка. - захлопотала кикимора. - А может лучше молочка подать? Как прежний раз. С медком?
- Пусть будет ромашка. - согласилась Дуня. - А мед к чаю в дополнение.
- То с непривычки с головой так. - Марыська отлично поняла состояние Дуни. - Много на тебя зараз навалилося. И ведь со всем справилась! Все поразгребала!
- Не начинай, Марыся! - поморщилась Дуня. - Пока дело на паузе - дорасскажи лучше про Домну.
- Было бы про кого рассказывать... - негромко проворчала коза и откашлялась. - Так вот... Пришла Адамовне блажь ребеночком обзавестися. А ведьмам ведь ни семьи, ни детей не полагается... Уж прости, хозяюшка, за правду.
Марыська виновато мигнула от того, что сказала неприятное, но Дуня восприняла информацию спокойно - замуж она не хотела, о детях никогда не мечтала. Погладив козу по мягкой спинке, попросила рассказывать дальше.
- Так вот. Навязала Домна пугало из соломы. В одежу обрядила. В дому усадила. Да только неживое оно. Чучелко-чучелком. А тут как раз ночи рябиновые подошли. Небеса алым загорелись от зарниц. Самое время для черного колдовства одним словом. И решилась Адамовна на страшное! В деревне ихней один блажной прижился. Пришёл откуда-то, да и остался. Безобидный совсем, незлобивый. Дудочки выстругивал из бузины и всем раздаривал...
Марыска прервалась, зашевелила губами, что-то подсчитывая в уме. Вздохнула.
- Уж полвека минуло, как все случилося. А он все мается да невинных девок изводит. Что смотришь, хозяюшка? Или не поняла?
- Кажется догадываюсь... - содрогнулась Дуня. - Домна убила того человека?
- Порешила. Да. Тело бесам-помощникам отдала, а сердце соломенному идолищу вставила и оживила его! Только не стал он с Домной жить. Ушел сразу. И с той поры по полям рыщет и себе невесту ищет. Только не выдерживают девки его объятий. Надо сперва бы у Домны защиту получить, а уж потом...
- А что же Домна ему подходящую из соломы не соберет?
- Настоящая нужна. С горячей кровушкой, живой душой. Потому Домна и подкидывает от него частичку к домам, надеется, что какая-никакая девка зазевается и в руки солому возьмет. Тогда все. Считай приговор. Уволочат - не спросят.
- И что же - до сих пор никто не взял?
- Так ученые все! Оберегами защищаются. Как увидят - веником сметут и в костерок. А у Кульки на дому защита ослабла...
- Почему же её внучка солому не спалила?
- Ха! Решила тебе пакость сделать. Вот и подбросила. Но ничего! Ты ей все вернешь. После баньки сразу и отнесешь обратно!
- Так нельзя же в руки брать?
- Тю, хозяюшка! А то других способов нету? Смела на бумажку и вперед. Она так и сделала. К тому же имя ее никому неизвестно! Сама посуди - кто она для всех? Кулькина внучка, верно? Даже если б в руки скрутку взяла по недомыслию - бабка ее б здесь удержала. Договор-то именем скрепляется. Твое вон вся деревня знает. Потому менять и надо!
- А что будет, если кто-то попадется в Домнину ловушку?
- Поженихавшись, соломенный вроде как человеком сделается. Солома с него опадет, а он молодцом восстанет. Домне на радость. Себе на облегчение. А девице на погибель.
- Такое только в сказках бывает.
- Ой ли? Бабки с дедами по лесам волками бегают тоже только в сказках? Лешаки из берлоги вылезают...
- Ты права. Марыся. Беру свои слова обратно. Весело вы живете... - Дуня допила чай и нехотя потащилась к печке, взглянуть как там отвар.
Ромашка подействовала успокаивающе. От нее немного потянуло в сон. Даже несмотря на жутковатую Марыськину бывальщину.
Жидкость в чугунке успела остыть и покрылась тонкой блестящей пленочкой. Неприятный запах почти исчез.
- Кажется, все готово. - Дуня обмакнула палец в отвар, попыталась нащупать жабий камень. Но тот исчез. Растворился.
Дуня зачем-то лизнула палец и охнула. Язык немедленно ожгло как от кипятка.
- Не тяни в рот чего не надобно! - рассердилась Марыська и пристукнула копытцем об пол. - Поликарпыч! Подавай полугар!
Домовой подкатился колобком, энергично потряхивая бутыль.
Вытащив плотно притертую пробку, нюхнул содержимое и блаженно зажмурился.
Звездочка подставила под горлышко кружку, Поликарп Иваныч аккуратно перелил туда немного драгоценной жидкости и со вздохом вернул пробку на место.
- На Святки испробуешь, - смилостивилась над ним Марыська. - А пока ни-ни!
- Пока этих Святок дождешься - слюной изойдешь... - домовой поволок бутылку обратно в подпол и еще долго громыхал там чем-то и ворчал.
Дуня же, вооружившись ложкой, принялась за работу - аккуратно черпала из кружки прозрачный, отдающий остринкой полугар и понемногу сливала в чугунок. Нашептывала при этом, чтобы «во благо пошло, все зло отвело, по кочкам да оврагам разметало! И никому больше не перепало!».
Завершив наговор, накинула поверх чугунка черную тканьку, поданную кикиморой, и попросила поставить в темное место до утра.
- Утречком перельем в пузырек и отнесем страдалице. - покивала довольная результатом Марыська. - А теперь в баньку надо, хозяюшка. Имя менять!
- Вот, хозяюшка. С собой возьмешь. Для банных. Жаль курочка в хозяйстве всего одна. Хорошо бы банным еще и курочку. Придушить - и под порожек. Повелось так издавна, чтобы не вредили. - бормоча, Звездочка положила перед Дуней два куриных пера, сухой сероватый обмылок, кусок хлеба и наполненный чем-то мешочек.
- В мешке шипшина. - промурлыкала коза. - Сохранился на чердаке запасец. Правда молью немного трачена, но то ничего. Ты как в баньку зайдешь, одну ягоду под язык себе положи и не разговаривай! Молчи, чтобы вокруг не происходило. Остальные при себе держи. Если приставать кто начнет - сыпани горсточку. И отвлекутся. Все запомнила, хозяюшка?
- Вроде все. А кто приставать станет? Банник с женой?
- Зачем они? Другие. После полуночи ведь ихнее время. И попариться все любят.
- Так может в другой раз...
- Нельзя! Ритуал выполнить нужно по правилам. Чтобы точно сработало. Придется потерпеть, хозяюшка. Но ты сильная. Справишься.
- Что нужно будет сделать? Про шиповник я поняла. А дальше?
- Поймешь на месте. Интуиция подскажет. Имя само на ум ляжет, ты поймешь. Главное - никому его не называй. Даже мне.
- А тебе почему нельзя?
- Потому, хозяюшка. В имени будет твоя защита. Так что никому!
В баню Дуню не провожали. Да и незачем было - она прекрасно знала, куда идти. В темноте двор казался чужим, голые ветки бирючины норовили запутаться в волосах, цепляли одежду.
Изнутри баньки раздавались непонятное жужжание и смех. В маленьком окошке под крышей брезжили слабые отблески света.
Потоптавшись возле входа, Дуня рассердилась на себя за робость и, закинув за щеку ягоду шиповника, решительно протиснулась в дверь.
Голоса тут же умолкли. Во влажной дымной мути замелькали шустрые тени, но Дуня не пыталась их рассмотреть - положила на пол выданные Звездочкой гостинцы и, помня, что нужно молчать, мысленно попросилась попариться.
В ответ ее сдернули в места; потащили, срывая одежду; грубо швырнули на полок; защипали, зашарили по телу. Мешочек с шипшиной остался в кармане. Пришлось отбиваться руками. Дуня угодила особенным мизинцем во что-то мягкое и склизкое, и сразу же над ухом заверещало поросенком: «Ослепила! Ослепила! Ослепила!»
С грохотом покатились камни, и голос банника зарычал сердито:
- А ты не хватай не своё! Не хватай! Прочь пошли, прыткие. Не до вас теперь!
И уже помягче, с уважением обратился к Дуне:
- Лежи, не ворошись, матушка. Больше они не тронут. Сейчас напарим тебя до мягкости, разомнем косточки как след. Моя банниха веничком пройдется. Жаль, старые венички, но то ничего. Лето настанет - новые увяжем, когда солнце в небе застоится. Из березовых веток. Тонких, гибких да длинных. И чтобы листочек к листочку льнул! От тех веников самая польза! А чтобы головой не хворать - и липовый веник припасем. Он ласковый, мягкий. Дубовый - тот жестче всех работает, особливо если с желудями.
- Из лапника веник хорош. Из ели и пихты. От них и дух приятственный и польза. - перебила супружника банница. - Замочить как следует, а потом по спине, по бокам! Чтобы иголками хорошенечко продрало-прокололо!
- Из можжевельника тоже можно. Наперед только березовым или дубовым пройтись. А уж потом хвойным.
Перебивая друг друга, банные ударились в мечты, но работать продолжили справно.
Плотные ветки не царапали, легко скользили по телу, похлестывали ощутимо: шлеп да шлеп, хлоп да хлоп.
- Хорошо разомлела... - привздохнула банница. - Сейчас бы кусочек кожи поддеть и потянуууть!..
- Я тебе поддену! Я тебе потяну! Или забыла - кого парим?! - заругался банник, и она визгливо залопотала в ответ, что помнит все, что пошутила.
Потом пришлепнула Дуню посильнее и шепнула на ухо:
- Про жениха не хочешь узнать, хозяюшка? А то спроси. Нам все известно. Сразу знак подадим! Проговори как полагается только - "мужик богатый, ударь рукой мохнатой"! Я и отвечу. Ну?
И эта туда же! - хмыкнула про себя Дуня. О женихах вспомнила. Совсем как ее мать.
В голове тотчас же всплыл давний разговор и материнские упреки.
Мать тогда бросалась обвинениями. Возмущалась. Призывала измениться, пока еще молода.
Дуня поначалу отмалчивалась, но долго терпеть незаслуженные попреки была не в состоянии.
- Резкая ты, дочь. Хлесткая как банный веник. Нет в тебе мягчинки, нет хитрости женской. В жизни же как - где-то нужно смолчать. Где-то притвориться. Подыграть кому в свою выгоду. Мы же женщины. Нам все можно. А у тебя что на уме - то и на языке. Таких люди не любят. Вот и подруг потому нету. Разбегаются все от твоей правды колючей. И мужики таких не любят. Замуж не берут.
- Я замуж не тороплюсь. В отличие от тебя, мама! Стыдно наблюдать за твоими ухищрениями! В твоем возрасте...
- Вот! Об этом и речь! Нет бы прислушаться к матери, нет бы поддержать! А у тебя каждое слово - как пощечина! Еще и возрастом меня упрекнула!
Пощечина... пощечина... - плавно кружило в голове сквозь нарастающую дремоту.
Пощечина...
Резкая... Хлесткая... Колючая...
Как ветка...
Ветка...
Вейя...
Вейя?
Вейя!
- Я здесь! - Дуня подкинулась на полке, но руки банных надавили, не позволили встать.
- Не ворошись, матушка. Не закончили еще. Сейчас парку наддадим, чтобы косточки прожарить. А уж как водицей смоем - так снежком и оботрешься. И тогда уж домой.
Дуня кивала и повторяла про себя: «Вейя-Вейя-Вейя», приноравливаясь к новому имени.
Оно показалось ей красивым и необычным. И Дуня даже пожалела, что его придётся сохранить в тайне ото всех.
После бани, распаренная и красная, она выскочила на мороз, с разбегу бросилась в сугроб, забарахталась с мягком снегу.
Мохнатая тень метнулась следом - выдернула, принялась растирать жестким полотенцем, набросила тулупчик, крутанула, заворачивая в платок.
- Спасибо! - шепнула Дуня. - Спасибо! Спасибо! Спасибо!
Но никто не ответил - лишь крякнуло из бани довольно, и дверь со скрипом затворилась.
Ночь давно перевалила за середину.
Сквозь разрывы облаков тускло светила лиловатая луна. Снежная пыль мелькала фиолетовыми крупинками. Тени шевелились на снегу словно живые.
Со стороны леса доносился чуть слышный перезвон, примороженные деревья легонько похрустывали.
Над Замошьем висели дымы от печей, и никого не было на улице в этот поздний час. Только Дуня и бесшумно кружащийся снег.
Продолжение следует...
.............................
Спасибо за интерес и комментарии, друзья!
Особенная благодарность уважаемым меценатам! 💖