Елена стояла у плиты и помешивала кастрюлю с макаронами. Дешёвые, самые простые. Маша сидела за столом, делала уроки. Десять лет дочке. Четвёртый класс. Худенькая, бледная. Елена видела, как она косится на кастрюлю – опять макароны с подливкой. Третий раз за неделю.
– Мам, а когда мы мясо будем есть?
– На завтра куплю.
– Ты так каждый раз говоришь.
Елена промолчала. Что ей сказать? Что денег нет? Что отец опять "не получил зарплату"? Что она работает на двух работах, а всё равно еле концы с концами сводит?
Дмитрий пришёл поздно. Сел за стол, молча съел макароны. Елена смотрела на него и думала – когда всё пошло не так?
Десять лет назад она встретила его на дне рождения подруги. Он был обаятельным, внимательным. Провожал её после работы, покупал мороженое – то самое, клубничное, которое она любила. Через месяц она поняла, что беременна.
Дмитрий не испугался. Сказал – женимся. Свадьбу отметили скромно, на деньги родителей Елены. Свекровь денег не дала. Сказала, что не верит, что ребёнок от Дмитрия. Слишком быстро, слишком удобно. Елена тогда промолчала. Думала – родится Маша, все увидят, что она похожа на отца, и свекровь успокоится.
Но не успокоилась. Маша родилась похожей на Дмитрия – те же глаза, тот же нос. Но свекровь всё равно держала дистанцию. Не помогала, не приезжала, на день рождения внучки не дарила подарков. Только раз в полгода звонила, спрашивала формально: "Как дела?"
Первые годы было хорошо. Дмитрий работал механиком, зарплата нормальная. Елена – продавцом в магазине, тридцать тысяч. Снимали скромную квартирку. Потом мать Елены отдала им квартиру – переехала ухаживать за бабушкой, а эту оставила дочери. По документам всё ещё материнская, но жили они.
Дмитрий сделал ремонт в ванной и на кухне. Сам положил плитку, переделал всё. Елена была благодарна. Казалось, что они – семья. Настоящая.
Но два года назад что-то изменилось. Дмитрий стал приходить домой, говорить, что зарплату срезали. Сначала Елена верила. Потом – начала сомневаться. Слишком часто "штрафовали". Каждый месяц он приносил домой всего пятнадцать-двадцать тысяч. Оствлял, якобы себе на корманные расходы. Говорил – всё, больше нет, остальное удержали, не заплатили, будет позже.
Елене пришлось устроиться на подработку. Уборщицей в офисный центр. Пятнадцать тысяч. Работала по вечерам, после основной работы.
Первый день она пришла в семь вечера. Ей выдали форму, ведро, швабру, тряпки. Показали, какие этажи убирать – с третьего по седьмой. Пять этажей. В каждом офисе – мусор, грязные кружки, крошки на столах. Туалеты после целого рабочего дня.
Елена мыла полы, протирала столы, чистила унитазы. Руки болели от швабры. Спина ныла. В офисах ещё сидели люди – работали допоздна. Смотрели на неё как на пустое место. Никто не здоровался. Для них она была невидимой.
Однажды она убирала на четвёртом этаже. В большом кабинете сидела молодая девушка, лет двадцати пяти. Красивая, ухоженная, в дорогом костюме. Говорила по телефону, смеялась. Елена мыла пол рядом. Девушка встала, прошла мимо, наступила на только что вымытый участок. Остались следы. Оглянулась:
– Ой. Ну вы же ещё раз пройдётесь, да?
Елена кивнула. Девушка ушла. Елена снова вымыла этот участок. Руки дрожали – не от усталости. От обиды. Унижения.
Она приходила домой в десять вечера. Маша уже спала – делала уроки, ужинала одна, ложилась. сама. Дмитрий сидел перед телевизором. Не спрашивал, как дела. Не интересовался, тяжело ли. Просто молчал.
Елена падала на кровать без сил. Закрывала глаза, но не могла заснуть. Думала о том, как ещё вчера она была просто продавцом. А сегодня – уборщица. Та, на которую не смотрят. Та, которую не замечают.
А утром снова вставала в шесть. Готовила завтрак, будила Машу, собирала её в школу. Ехала на основную работу. Потом – на подработку. И так каждый день. Без выходных. Без отдыха.
Родители помогали. Отец каждый месяц давал пять тысяч. Мать на праздники дарила Маше деньги – даже удавалось по двадцать тысяч. Елена откладывала на одежду дочери, на развлечения ей.
Однажды отец сказал:
– Ленка, брось ты его. Мы поможем. С Машкой вместе.
– Пап, я не могу.
– Почему? Он тебя не обеспечивает. Ты одна всё тянешь. Зачем он тебе?
– Он мой муж. Отец Маши.
– Какой он отец? Он её даже не видит. Приходит, ест, уходит. Ты подумай, Лен. Сколько можно?
Елена думала. Каждый день думала. Но не уходила. Надеялась, что всё наладится. Что Дмитрий найдёт другую работу, начнёт приносить деньги. Что они снова станут семьёй.
Но ничего не менялось.
Однажды Елена шла с работы. Устала, ноги гудели. Решила зайти в магазин, купить хлеба. У входа стояла женщина, смотрела в телефон. Подняла голову – знакомое лицо.
– Лена? Ты?
Елена присмотрелась. Света. Они вместе учились в техникуме.
– Света, привет! Сколько лет!
Разговорились. Света работала бухгалтером на заводе. На том самом, где Дмитрий механиком.
– Слушай, а твой муж у нас работает, да? Дима?
– Да.
– Классный мужик. Золотые руки. Им в прошлом месяце премию дали, тридцать тысяч. Заслужили.
Елена замерла:
– Премию?
– Ага. Начальство хвалило. Говорили, что он лучший механик у нас.
– Понятно, – Елена кивнула. – Спасибо. Мне пора.
Она ушла. Шла по улице, не видя дороги. Премию. Тридцать тысяч. А он сказал, что зарплату задержали. Принёс домой десять тысяч. Сказал – больше нет.
Где остальные деньги?
Елена пришла домой. Дмитрия ещё не было. Маша делала уроки.
– Мам, а папе позвонить? У него день рождения на следующей неделе. Может, подарок купим?
– Машенька, денег нет.
– Но это же папе...
– Маша, я сказала – нет денег!
Дочка вздрогнула. Елена никогда на неё не кричала. Она села рядом, обняла:
– Прости, солнышко. Я устала просто.
Дмитрий пришёл через час. Сел ужинать. Елена налила ему супа, села напротив.
– Дима, нам надо поговорить.
– О чём?
– О деньгах. Я сегодня встретила Свету. Она на твоём заводе работает.
Он насторожился:
– Ну и что?
– Она сказала, что тебе премию дали. Тридцать тысяч. В прошлом месяце.
Молчание. Дмитрий смотрел в тарелку.
– Дима, где деньги?
– Лена, это не твоё дело.
– Как не моё?! Ты принёс домой десять тысяч! Сказал, что зарплату срезали! А у тебя была премия!
– Я потратил их.
– На что?!
Он встал, прошёл в комнату. Елена пошла следом. Дмитрий сел на кровать, потёр лицо.
– На дом. Для Ольги. Моей сестры. Они с мужем строят. Мать там жить будет. Мне обещали долю.
Елена не поверила своим ушам:
– Ты отдаёшь деньги на дом сестры? Серьёзно?
– Лена, это моя семья. Мать старая, ей нужно жильё нормальное. Ольга одна не справится.
– У Ольги муж есть! Пусть он зарабатывает и строит!
– Он мало получает. Им нужна помощь.
– А нам что?! Дима, мы живём на тридцать тысяч! Я работаю на двух работах! Маша ест макароны каждый день, потому что на мясо денег нет! И ты отдаёшь деньги на дом сестры?!
– Лена, не ори.
– Я буду орать! Два года! Два года ты врал мне! Говорил, что зарплату задержали! А сам отдавал деньги сестре!
– Я не врал. Я просто не говорил. Там доля будет наша! Это не просто так!
– Это пустые обещания! Это вранье!
Елена развернулась, вышла из комнаты. Схватила телефон, позвонила отцу.
– Пап, завтра приезжай. Надо вещи его собрать. Я ухожу от него.
– Что случилось?
– Он два года отдавал деньги сестре. На строительство дома. Врал мне, что зарплату задерживают. А я работала на двух работах, чтобы накормить дочь. Уборщице работала!
– Вот же негодяй, – сказал отец. – Завтра с утра буду.
Елена положила трубку. Вернулась в комнату. Дмитрий сидел на кровати.
– Лена, давай поговорим нормально...
– Не о чем говорить. Завтра собирай вещи. Уходишь отсюда.
– Это и моя квартира тоже!
– Нет. Это квартира моей матери. Мы здесь живём, потому что она разрешила. Ты уходишь.
– Лена, я сделал здесь ремонт! Плитку положил! Я вложился!
– На деньги моих родителей. Ты только руками работал. Это не твоё.
– Я подам в суд! Отсужу компенсацию!
– Подавай.
Он встал, схватил куртку, хлопнул дверью. Елена села на кровать. Было тихо. Пусто. Но не больно. Просто пусто.
Утром приехал отец. Высокий, крепкий, с суровым лицом. Елена открыла дверь, он обнял её:
– Держись, дочка.
Они начали собирать вещи Дмитрия. Одежда, обувь, инструменты. Отец молча складывал всё в сумки. Маша вышла из комнаты:
– Дедушка, а папа уезжает?
– Да, Машенька.
– Насовсем?
Отец присел перед внучкой:
– Малышка, мама и папа больше не будут жить вместе. Но папа тебя всё равно любит. Просто так получилось.
Маша кивнула. Вернулась в комнату. Отец посмотрел на Елену:
– Умная девочка. Всё понимает.
Через час приехал Дмитрий. Зашёл, увидел отца. Остановился в дверях.
– Михаил Петрович...
– Не надо, – отец поднял руку. – Забирай вещи и уходи.
– Я хотел поговорить с Леной...
– Не о чем тебе с ней говорить. Ты два года врал. Отдавал деньги сестре, пока твоя жена пахала на двух работах. Пока твоя дочь ела макароны, потому что на мясо денег не было. А ты строил дом для мамочки и сестрички.
– Михаил Петрович, это моя семья...
– А это что? – отец ткнул пальцем в сторону комнаты Маши. – Это не семья? Жена, дочь – это не семья?
Дмитрий молчал.
– Я тебя предупреждал, – отец шагнул к нему. – Когда Ленка забеременела, я спросил – ты готов быть мужем? Отцом? Ты сказал – да. А оказался трусом. Предателем.
– Я не предатель!
– Ты предал свою семью. Ради других людей. Мать твоя внучку не признавала. Сестра ни разу не спросила, как вы живёте. А ты им всё отдавал. Так что да, ты предатель.
Дмитрий схватил сумки:
– Я заберу свои вещи и уйду. И подам в суд. За ремонт. Я вложился в эту квартиру!
– Подавай, – отец усмехнулся. – Суд посмеётся. Ремонт делался на мои деньги. Ты только руками махал. Это не вклад.
Дмитрий вышел, хлопнув дверью. Отец обнял Елену:
– Всё правильно сделала. Не сомневайся.
Через неделю Елена подала на развод. Дмитрий попытался подать встречный иск – требовал компенсацию за ремонт. Суд отказал. Ремонт делался на деньги родителей Елены, он только работал руками, это не вклад в имущество.
Развод оформили через месяц. Дмитрий должен был платить алименты – четверть зарплаты. Около пятнадцати тысяч.
Через неделю после развода позвонила свекровь. Лидия Сергеевна. Голос недовольный, резкий:
– Здравствуйте, Лидия Сергеевна. Да, мы развелись.
– Как ты могла?! Он отец твоей дочери! Устроила цирк! Как теперь ребенок без отца будет?
Елена сжала телефон:
– Лидия Сергеевна, а где вы были десять лет? Когда Маша родилась, вы не признавали её. Не помогали. Не приезжали даже на дни рождения. Для вас её не существовало. А теперь вспомнили, что она внучка?
– Не смей мне указывать! Я имею право не общаться с кем не хочу!
– Тогда и я имею право развестись с тем, кто врал мне два года.
– Дима не врал! Он помогал сестре и матери! Мне и Ольге! Мы строили дом, нам были нужны деньги!
– А моей дочери нужна была хотя бы нормальная еда. Нормальная еда, а не макароны каждый день. Дмитрий выбрал вас. Теперь живите с этим выбором.
– Ты разрушила семью! Из-за твоей гордости!
– Нет, Лидия Сергеевна. Семью разрушил ваш сын. Когда решил, что ваш дом важнее, чем его дочь.
– Ты пожалеешь! Мы через суд заберём Машу! Докажем, что ты плохая мать!
Елена засмеялась:
– Попробуйте. Я работаю на двух работах, чтобы обеспечить дочь. У неё есть еда, одежда, всё необходимое. А ваш сын два года отдавал деньги на чужой дом. Кто из нас плохой родитель, как думаете?
– Ты...
– До свидания, Лидия Сергеевна. Не звоните больше.
Елена положила трубку. Заблокировала номер свекрови. Больше она не звонила.
Елена продолжала работать на двух работах. Теперь денег стало чуть больше. Алименты шли на Машу – одежда, еда, школьные нужды. Елена могла позволить себе покупать мясо, фрукты. Маша больше не ела одни макароны.
Дмитрий приходил к дочери раз в месяц. Для приличия. Сидел полчаса, спрашивал про школу. Маша отвечала односложно. Он уходил.
Прошло полгода. Елена сидела на кухне, пила чай. Маша спала. Было тихо. За окном шёл дождь.
Телефон завибрировал. Сообщение от подруги: "Лен, видела твоего бывшего. Живёт у сестры. Дом достроили. Говорят, он там с матерью живёт теперь".
Елена усмехнулась. Значит, получил свою долю. Живёт в доме, на который потратил их с дочерью деньги - деньги своей семьи.
А она здесь. В маленькой квартире. Работает на двух работах. Но спокойна. Дочь сыта, одета.