Есть такой закон природы: если в семье случается неприятность, свекровь узнает об этом первой.
Телепатия, не иначе. Или сорока на хвосте приносит.
Или просто Андрей ей позвонил, но в это Вероника не хотела верить, потому что тогда пришлось бы признать, что ее муж, взрослый сорокатрехлетний мужчина, до сих пор бежит жаловаться мамочке, как только появляются проблемы.
Галина Петровна Иванова - семьдесят два года, давно переехала и живет отдельно, в уютной квартирке на Профсоюзной, но в дела семьи лезет так, будто никуда не уезжала.
начало здесь
Маленькая, подтянутая для своих лет, с аккуратно уложенными седыми волосами и глазами-буравчиками.
О, да, эти глаза видели все. Буквально все. Каждую пылинку на комоде, каждую складку на скатерти, каждый лишний сантиметр на боках невестки.
Вероника свекровь не любила.
То есть она честно пыталась ее полюбить в первый год брака, когда еще верила в сказки про большую дружную семью.
Пекла для свекрови пироги, приглашала на ужины, выслушивала советы. Советы, кстати, были бесконечные: как правильно гладить рубашки, как правильно варить солянку, как правильно воспитывать детей (которых у Вероники не было, но Галина Петровна считала своим долгом подготовить почву).
После третьего года Вероника сдалась и перешла к стратегии выживания: улыбаться, кивать и не спорить.
- Я так и знала! - объявила свекровь с прям порога. - Так и знала, что этот негодный мальчишка принесет беду!
- Мама, - начал Андрей.
- Не «мамкай» мне! Я тебе говорила, нельзя пускать его в дом. Он весь в свою мать. Яблоко от яблони, как говорится!
- Мы пока не знаем, кто это сделал, - не выдержала Вероника.
Галина Петровна посмотрела на нее так, как смотрят на таракана. Не на страшного, а на маленького, почти незаметного. На такого, которого можно прихлопнуть тапком, но лень нагибаться.
- Ты его покрываешь? Оправдываешь? - свекровь изменилась в лице. - Потому что хочешь казаться доброй мачехой? Ммм? Он – вор, как и его мамаша.
- Нужно срочно вызвать полицию, - продолжала Галина Петровна. - Пусть обыщут его комнату, найдут монеты - и дело с концом.
- А если не найдут? – Вероника прищурилась. - Если это не он?
- Это. Он. - отрезала свекровь.
Вероника развернулась и пошла наверх.
Она знала, что если останется еще хоть на минуту, то скажет что-нибудь такое, после чего придется либо долго извиняться, либо собирать вещи. Оба варианта ее не устраивали.
Игнат сидел в своей комнате на кровати, обхватив руками колени. Классическая поза эмбриона, так сидят дети, когда им плохо и они хотят спрятаться от всего мира. Двадцать один год, а все еще ребенок. Впрочем, подумала Вероника, мы все в глубине души остаемся детьми. Просто учимся это скрывать.
Она постучала - скорее для проформы - и заглянула.
- Можно?
Он пожал плечами.
Вероника вошла и села на стул у стола. В комнате царил хаос - типичный для молодого парня. Разбросанная одежда, ноутбук на кровати, какие-то провода, наушники, пустые стаканы из-под чего-то газированного. На тумбочке - початая пачка сигарет и еще какой-то запах... Вероника принюхалась. Да. Специфический запах. Понятно. Вот откуда у Андрея такая уверенность, что сыну нужны деньги.
Ну и что, подумала она. Половина молодежи балуется этим. Это не значит, что он вор.
- Я ничего не брал, - пробубнил Игнат, глядя в пол.
- Я тебе верю, - сказала Вероника.
Парень поднял голову и долго смотрел на нее. Сначала с недоверием, будто с подозрением, потом с надеждой.
- Правда?
- Правда.
Она и сама не знала, почему так уверена.
Интуиция? Опыт? Но все внутри шептало, что Игнат не врал.
- Послушай, мне нужна твоя помощь, расскажи, ты что - нибудь видел за эти дни? Что-нибудь странное. Необычное. Что угодно.
Игнат задумался.
- Если только Зинаида, - сказал он наконец. - Она стала какая-то... другая.
- Другая это какая?
- Раньше все время болтала. Ну, знаете, как бабушки - про погоду, про сериалы, про соседей. А теперь молчит. И вздрагивает от каждого звука. И уходит позже, чем раньше - вроде должна в пять, а торчит у нас до полшестого, я же вижу из окна.
Вероника слушала, и что-то внутри холодело.
- И еще, - добавил Игнат. - Какой-то мужик ее на машине теперь забирает. Раньше она на автобусе ездила, а теперь - на машине. Серебристая такая, старая.
- Мужик?
- Ну да. Лет тридцать-тридцать пять. Один раз я его близко видел, у него рука загипсована.
Рука в гипсе.
Вероника вспомнила, как Зинаида говорила: «Витенька болеет». И про долги. И про кредиты.
- Спасибо, Игнат, это важно, - она встала, - и не обижайся на отца, мы обязательно разберемся во всем.
Игнат посмотрел на нее снизу вверх - как ребенок, который ждет, что взрослые все исправят.
- Вы что, собираетесь искать, кто это сделал?
- Да, - сказала Вероника. - Собираюсь.
Это прозвучало гораздо увереннее, чем она себя чувствовала.
Ну какой из нее сыщик? Она дизайнер интерьеров, она умеет подбирать шторы к обоям и спорить с прорабами о плитке.
Но выбора не было.
***
Вечером, когда дом затих, Вероника устроилась в своем маленьком кабинете.
Раньше это была кладовка - крошечная, два на полтора метра, с одним окном и покатым потолком. Вероника переделала ее под рабочее место, и теперь это было единственное место в доме, где она чувствовала себя комфортно.
Здесь стоял ее стол - старый, еще из первой квартиры, исцарапанный и любимый. Здесь висела пробковая доска с эскизами. Здесь пахло карандашами и кофе.
Она взяла чистый лист и начала рисовать.
Вскоре на бумаге появился план дома. Первый этаж - прихожая, гостиная, кухня, кабинет. Второй - спальня, гостевые комнаты, ванная. Она отметила точки, откуда пропали вещи. Сопоставила с датами и с графиком работы Зинаиды.
Все совпадало.
Это еще ничего не доказывает, сказала она себе.
Вероника открыла приложение «умного дома» на планшете. Камеры на въезде, датчики движения - она сама устанавливала эту систему два года назад. Записи за последние три недели.
Вот Зинаида приходит утром пешком, от остановки. Вот Андрей уезжает на работу. Вот курьер привозит посылку.
А вот - Зинаида уходит вечером. Первая неделя - пешком, к остановке. Вторая неделя - ее забирает серебристая машина. Лада Приора, старая модель.
Из пассажирского окна высовывается мужчина, машет Зинаиде. Лица не видно, но видно руку - в белом гипсе.
Вероника сделала скриншот. Потом откинулась на спинку стула и закрыла глаза.
Она думала о Зинаиде. О ее добрых глазах и натруженных руках. О том, как та варила кофе - именно такой, как надо. О том, как гладила по голове, ничего не спрашивая.
А потом она думала о том, как дрожали эти руки сегодня утром. Как бегали глаза. Как голос срывался на полуслове.
Должно быть другое объяснение, сказала она себе. Должно быть.
Но в глубине души она уже знала, что его нет.
На следующее утро, в четверг, Вероника перехватила Андрея перед выездом на работу.
Он стоял в прихожей, уже в пальто, с ключами в руках: весь такой деловой, собранный, готовый сбежать в офис от домашних проблем. Мужчины вообще так устроены, думала иногда Вероника: они искренне верят, что если уехать на работу, то проблемы как-нибудь сами рассосутся.
Женщины так не умеют. Женщины тащат проблемы с собой - в сумочке, в голове, в сердце.
- Давай не будем вызывать никого, а разберемся сами. - Если это Игнат, - я приму. Но если это не он... Ты потеряешь сына. Окончательно. Ты этого хочешь?
Муж молчал.
Вероника знала, что попала в больное место. Андрей и так почти потерял сына - после развода мальчик остался с матерью, виделись они редко, отношения были... никакими, в общем. Холодная вежливость вместо тепла. Формальные звонки на день рождения. Этот приезд, первый за два года, был шансом что-то исправить.
И вот теперь такое.
- Дай мне время, - попросила она. - Несколько дней, и я попробую сама разобраться.
- Ты? - Он усмехнулся, но как-то без злости. - Ты же дизайнер, а не следователь.
Он уехал.
Вероника смотрела ему вслед, наблюдала, как машина исчезает за поворотом. Потом достала телефон и позвонила в студию.
- Марина, отмени все встречи на эту неделю. Да, все. Нет, я не заболела. Семейные обстоятельства.
Ближайшие дни она проведет дома.
***
В пятницу Зинаида пришла как обычно в девять утра, в своем обычном платье и фартуке. Работала механически - пылесосила, мыла, протирала. Но глаза ее сегодня были пустые, совсем пустые, как у куклы.
Вероника наблюдала издалека, стараясь не привлекать к себе внимания. Это было странное чувство - следить за человеком, которого знаешь много лет. Как будто смотришь плохой детектив, только ты сама в главной роли, и от этого немного тошнит.
Несколько раз Зинаида доставала телефон, но не как-то украдкой, нервно. Смотрела на экран.
Один раз Вероника вошла в комнату неожиданно - и Зинаида вздрогнула так, что чуть не выронила вазу.
- Зинаида Федоровна, - сказала Вероника мягко. - Вы говорили, Виталий болеет. Как он?
Зинаида побледнела. Не порозовела, не смутилась - именно побледнела, как полотно.
- Болеет, - повторила она. - Да. Простуда. Никак не пройдет.
Простуда, подумала Вероника. Ну-ну.
Вечером Вероника пошла к соседке.
Лариса Сергеевна жила через два дома - улица Лесная, дом десять. Пятьдесят пять лет, пенсионерка, бывший бухгалтер. Одинокая - муж умер лет десять назад, дети разъехались. Она была из тех женщин, которые знают все обо всех просто потому, что им больше нечем заняться.
Вероника пришла под предлогом узнать рецепт пирога. Старый добрый женский способ выведать информацию - работает безотказно уже несколько тысячелетий.
Лариса обрадовалась гостье - это было видно по тому, как засияли ее глаза.
- Проходите, проходите! Чаю? У меня варенье малиновое, сама делала!
Они сели на кухне - уютной, заставленной цветами и фотографиями внуков. Лариса налила чаю, положила варенье, пододвинула печенье.
И сама начала беседу:
- А я смотрю, у вас Зинаиду теперь мужчина забирает. На машине. Раньше-то она на автобусе ездила, а теперь - машина серебристая, и она в нее садится. Уже недели две так.
Вероника постаралась выглядеть равнодушно-любопытной и сделать вид, что ее не знает об этом:
- Мужчина?
- Молодой такой. Один раз только его близко видела, он из машины вышел, дверь ей открывал. Вежливый. Только рука забинтована, бедняга. Судя по возрасту, сын, наверное?
- Наверное, - Вероника сделала глоток.
Затем она допила чай, записала рецепт и ушла.
Женщина шла по темной улице - фонари горели через один, - и думала.
Сын. Рука забинтована или в гипсе. А почему Зинаида говорит, что у него простуда? И еще проблемы с деньгами.
Господи, подумала она. Как -то все слишком странно. ПРОДОЛЖЕНИЕ УЖЕ ОПУБЛИКОВАНО ТОЛЬКО ДЛЯ ПОДПИСЧИКОВ КАНАЛА 👈