Когда речь заходит о романе Мэрилин Монро и Джона Ф. Кеннеди, бульварная пресса неизменно рисует нам впечатляющую картину: харизматичный президент–плейбой и яркая кинозвезда, тайные встречи в роскошных отелях и необузданную страсть, скрытую под покровом благопристойности. Этот образ настолько укоренился в современной культуре, что стал почти каноническим – словно готовый сценарий голливудского фильма. Впрочем, в 2022 году на экраны вышли сразу две картины: эмоциональный документальный фильм «Тайна Мэрилин Монро: Неуслышанные записи» и психологическая драма «Блондинка», снятая по одноименному роману Джойс Оутс.
Что касается художественного фильма, то сама писательница неоднократно подчеркивала, что ее книга всего лишь вымысел и не может трактоваться как реальная биография актрисы. Джойс намеренно смешивала реальность и фантазию, чтобы донести до читателей внутренний мир кинозвезды: ее страхи, желания и иллюзии. Если говорить о первом фильме, то он никак не может считаться документальным. Только представьте: президент обсуждает политические вопросы, связанные с войной против Советского Союза, в постели с Монро.
Оставим подобные сюжеты для любителей теорий заговора.
Нас больше интересует вопрос, мог ли существовать роман между Кеннеди и Монро и действительно ли президент являлся тем самым «героем-плейбоем», каким его изображает современная пресса?
В отличие от Жаклин Бувье, история семьи которой уходила корнями в колониальную эпоху и принадлежала к высшему свету Восточного побережья, Джон Кеннеди являлся потомком ирландских эмигрантов-католиков, добившихся успеха в конце девятнадцатого века. Их сила заключалась в сочетании трех ключевых элементов: предпринимательской смекалки, способности мобилизовать католический электорат и умении строить коалиции.
Хотя первые ирландцы-католики появились в Америке еще в восемнадцатом веке, они на протяжении долгого времени сталкивались с безжалостной системной дискриминацией. Во многих штатах им запрещалось занимать выборные должности, они получали только самую тяжелую и опасную работу, а их католические школы и церкви нередко подвергались нападениям. Это привело к тому, что ирландские иммигранты селились обособленно, образуя этнические районы, где процветали пьянство и преступность.
Так, более половины всех преступлений, совершенных в Нью-Йорке в 1850-х годах были сделаны выходцами из Ирландии, а треть всех жриц любви, пойманных на улицах Нью-Йорка в 1958 году, имела ирландский паспорт. Примечательно, что ирландцы-протестанты в Америке именовали себя «шотландскими ирландцами», чтобы их не путали с католиками.
Прадед Джона, Патрик Кеннеди, покинул Ирландию и прибыл в Соединенные Штаты в апреле 1849 года в возрасте двадцати шести лет. Будучи младшим сыном фермера, он не мог рассчитывать на наследство, и поэтому решил искать удачи за океаном, где уже обосновался его друг Патрик Бэррон. Подобная цепная миграция была распространенным явлением среди ирландцев: первым приезжал энергичный переселенец, обустраивался на новом месте, а потом к нему присоединялись родственники и друзья.
По прибытии в Бостон, где проживал его друг, Патрик Кеннеди сочетался браком с двоюродной сестрой Бэррона, Бриджит Мерфи. В их семействе родилось пятеро детей, после чего Патрик ушел из жизни в возрасте тридцати пяти лет, когда его младшему сыну Патрику Джозефу едва исполнилось десять месяцев.
Став единственным мужчиной в семье, Патрик Джозеф, известный как «Пи Джей» и основатель династии Кеннеди, в четырнадцатилетнем возрасте оставил школу и устроился на работу грузчиком в бостонских доках. Однако эта работа была лишь прикрытием: на самом деле он занимался торговлей спиртными напитками. К двадцати двум годам Патрик настолько разбогател, что смог купить свой первый салун, а позже и вовсе стал импортером виски. Понимая, что материальное благополучие не обеспечивает стабильного положения в обществе, Патрик вступил в Демократическую партию и в двадцать шесть лет был избран в Палату представителей штата Массачусетс. Спустя три года он женился на Мэри Хики из влиятельной бостонской семьи с восточной части города.
Их старший сын, Джозеф Патрик Кеннеди-старший, продвинулся еще дальше. После окончания Гарварда в 1912 году, он начал карьеру в качестве помощника государственного банковского инспектора штата Массачусетс, а в двадцать пять лет стал президентом «Columbia Trust Company» – банка, учрежденного его отцом и другими ирландскими бизнесменами в Бостоне. Однако перспектива управлять ирландским банком не вдохновляла Джозефа. Он жаждал возвыситься еще выше и влиться в общество американского банковского капитала, где заправляли представители англосаксонской протестантской элиты: Морганы и Рокфеллеры.
Движимый честолюбивыми замыслами, Джозеф пришел к выводу, что первоочередной задачей должно стать заключение выгодного брака. Поскольку двери светского общества англосаксов оставались для него закрытыми, он настойчиво принялся ухаживать за Розой Фицджеральд, дочерью первого мэра Бостона ирландского происхождения. Отец Розы категорически возражал против этого союза, но не смог помешать свадьбе.
Седьмого октября 1914 года они сочетались узами брака, а в 1915 году на свет появился их первенец Джозеф Патрик Кеннеди-младший. Двумя годами позже, двадцать девятого мая 1917 года, родился второй сын – Джон Фицджеральд Кеннеди.
Женившись, Джозеф приступил ко второй части своего амбициозного плана – накоплению капитала, но тут ему помешала начавшаяся Первая мировая война. Изначально США провозгласили нейтралитет, но после того как германские субмарины потопили несколько кораблей с американцами на борту, они более не могли оставаться безучастными свидетелями.
Чтобы избежать призыва на военную службу, Джозеф оставил свой банк и устроился помощником генерального директора на верфи «Fore River» в Куинси, где сумел получить отсрочку от мобилизации. Вскоре ему доверили руководство строительством военных кораблей и транспортных судов. И тут фортуна вновь благосклонно улыбнулась молодому ирландцу – благодаря работе Патрик познакомился с помощником министра военно-морского флота Франклином Рузвельтом.
При этом Джозеф никогда не забывал мудрых уроков своего отца – политика и торговца алкоголем. В 1932 году он окончательно порвал с надеждами войти в светское общество англосаксов и поддержал на выборах своего друга Франклина Рузвельта, внеся значительные взносы в его избирательную кампанию.
Став президентом, Рузвельт не остался в долгу. Он инициировал отмену Сухого закона, а Кеннеди совместно с сыном президента получил эксклюзивные права на импорт джина Gordon’s и виски John Dewar & Sons. Спустя год, 30 июня 1934 года, Рузвельт назначил Джозефа первым председателем вновь созданной Комиссии по ценным бумагам и биржам США. Пресса резко осудила это назначение, назвав его «амнистией для спекулянтов», на что Рузвельт, по легенде, ответил: «Поручим вору ловить воров».
В июле 1935 года Кеннеди был переизбран, но покинул свой пост, чтобы переключиться на более значимые государственные должности: в 1937 году он стал председателем Морской комиссии США, а в 1938 году был назначен послом США в Великобритании – позиция, достойная для его амбиций.
Своих сыновей Джозеф воспитывал в духе жесткой конкуренции. Он открыто выделял старшего сына, Джозефа-младшего, как главного претендента на политическую вершину, тогда как Джон (в кругу семьи его называли Джеком) долгое время оставался «вторым номером». Кроме того, отец часто указывал на слабости Джека, в особенности на его болезнях: в детстве Джек перенес скарлатину и ряд других заболеваний, что ослабило его иммунную систему и вызвало дегенеративные изменения в позвоночнике. Последняя болезнь носила прогрессирующий характер: боли усиливались при физической нагрузке, долгом сидении и стрессе.
Тем не менее, отцовская критика не сломила юного Кеннеди, напротив – она разожгла в нем мощный внутренний стимул: мальчик стремился доказать свою ценность. При этом он старался добиться признания не через послушание, а через настойчивость. Так, невзирая на боли в спине, он продолжал заниматься спортом.
В 1931 году Джека отправили в элитный интернат для мальчиков «Choate», где ранее обучался старший брат. Учился он довольно посредственно, и чтобы как-то компенсировать отсутствие высоких результатов в учебе и спорте, Джек начал осваивать искусство производить впечатление. Он тщательно следил за своей внешностью, много читал, стараясь запомнить яркие цитаты и факты, и демонстрировал эмпатию: внимательно выслушивал, задавал уточняющие вопросы и отвечал, используя остроумные реплики.
Именно в школе Джек начал культивировать имидж «своего парня»: оттачивал непринужденную улыбку, в беседах старался использовать открытые жесты, избегал высокомерия и шутил над собственными слабостями. При этом, как отмечали его одноклассники, Джон не спешил делиться с ними своими мыслями.
Во втором классе Джек неожиданно сблизился с Кирком ЛеМойну Биллингсом, которого все в школе называли Лемом, самым сильным членом команды «Choate» по гребле. Лем был на год старше Кеннеди и его соседом по комнате. Вместе они учредили «Клуб Макеров», члены которого исполняли непристойные песни, высмеивая устаревшие школьные традиции и учителей. Директор намеривался исключить всю компанию из школы, но позже он смягчился и проявил милосердие.
В последние два года учебы Джек и Лем сдружились настолько, что больше никогда не расставались, даже когда Джона избрали президентом. Многочисленные свидетельства указывает на то, что это было нечто большее, чем просто дружеские отношения.
В Президентской библиотеке Кеннеди хранятся десятки архивных папок с перепиской Джона и Лема: от юношеских записок на туалетной бумаге до аудиозаписей интервью с Лемом, сделанных в 1966 году.
«На протяжении всего срока президентских полномочий Лем почти все выходные проводил вместе с Джоном или Жаклин Кеннеди, – рассказала Стейси Чандлер в интервью Джейми Ричардсону. – У него была своя комната в Белом доме, поэтому он часто бывал рядом».
Справка: Стейси Чандлер – архивариус-исследователь Президентской библиотеки Кеннеди.
Обратите внимание: собственная комната в Белом доме была не у Мэрилин Монро, как утверждают некоторые таблоиды, а у Лема Биллингсона.
«Дейв Пауэрс, один из помощников Кеннеди, – продолжает Стейси Чандлер – сказал, что люди в Белом доме так часто видели Лема, что многие думали, что он из Секретной службы, потому что он всегда находился позади президента.
Кеннеди предлагал ему несколько разных должностей в администрации, но Лем всегда говорил, что хотел, чтобы его дружба с Кеннеди оставалась дружбой. Он хотел быть другом, а не соратником, как он сам выразился. Поэтому он принял только одну должность, и это была работа на неполный рабочий день. Он был членом попечительского совета Национального культурного центра.
Он говорил, что его главная роль заключалась в том, чтобы быть другом президента, своего рода средством снятия стресса, всегда быть рядом, шутить и быть тем человеком, с которым Кеннеди мог быть самим собой. Он также очень интересовался покупкой антиквариата для президента. Кеннеди был своего рода большим любителем истории.
Лем рассказывал, что Кеннеди представлял его людям – в том числе и знаменитостям – как генерала Биллингса или конгрессмена Биллингса. Он говорил, что делал это, потому что ему очень нравилось наблюдать, как Лем корчится от неловкости, когда люди задавали ему вопросы об армии или законопроектах в Конгрессе. Ему действительно нравилось наблюдать, как Лем пытается выпутаться из подобных ситуаций.
Нам очень повезло, что у нас есть много информации, документирующей ранний период жизни Джона Кеннеди. У нас есть письма Лема к Кеннеди в материалах дела Кеннеди, а также письма Кеннеди к Лему в документах Лема. И у нас есть очень большое интервью с Лемом, которое было открыто всего пару лет назад. Оно состоит из нескольких томов и охватывает всю их совместную жизнь».
На вопрос Джейми Ричардсона, знал ли Кеннеди о нетр@дици0нн0й ориентации Лема, Стейси Чандлер ответила:
«Он узнал об этом вскоре после их знакомства в 1930-х годах. Но надо учитывать, что современные термины не применяли к себе люди в 30-х, 40-х, 50-х, 60-х годах. Они могли лишиться допуска к секретной информации, и это могло действительно разрушить их жизнь. Это также делало людей уязвимыми для шантажа со стороны политических врагов, особенно учитывая их близость к президенту. Нам известен случай, когда Советский Союз таким образом пытался шантажировать одного из соратников Кеннеди.
Это были вещи, которых люди действительно боялись, и, безусловно, были веские причины держать это в секрете. Но, тем не менее, многие из окружения Джона Кеннеди в то время это заметили».
Тут, как говорится, комментарии излишни. Стенограмма интервью со Стейси Чандлер опубликована на официальном сайте Президентской библиотеки Кеннеди.
Другой очевидец событий, их одноклассник Рип Хортон, в интервью 1992 года британскому профессору Найджелу Гамильтону, был куда более категоричен:
«В лице Лема Джек обрел раба на всю жизнь. Он стирал для Джона. У Джека постоянно ныла спина, и Лем стал его добровольным массажистом. Эта миссия пришлась ему по душе».
Продолжение: Темная сторона Кеннеди
Начало очерка: Последняя роль Мэрилин Монро
Благодарю за лайк и подписку!
© 19.12.2025г.