Суханин посмотрел на работы. Потом на нее. И вздохнул.
─ Алиса, ─ трагическим голосом спросил он. ─ Это что?
─ Эскизы малого диплома.
─ Я вижу, что эскизы. Мне непонятно, почему они совершенно не изменились и до сих пор пребывают в том же состоянии, что и в феврале. А сейчас апрель. Почему вы ничего не поправили, что я вам говорил?
─ Я исправила!
─ Что именно? Покажите. Я вам говорил про линию горизонта, про то, что неба слишком много, про то, что вы налепили деревьев как по линейке, а между ними на одинаковом расстоянии кусты.
─ Но так было на самом деле! ─ Алиса чуть ли не плакала. ─ Я могу вам фотографию в телефоне показать!
─ На самом деле могло быть все, что угодно. Никто не пойдет проверять, какое там было дерево – елка или сосна. И фотографии в телефоне тоже никто смотреть не будет. Я вам говорю, как выгоднее выстроить композицию, а вы упорно не желаете меня слышать.
─ Да я правда исправила! Честное слово!
Суханин поднялся со стула, собрал картонки и вручил девушке:
─ Алиса. У меня прекрасная зрительная память. Это профессиональное. Я помню, что именно вы нам показывали в феврале. И, если я говорю, что изменений нет, значит, их нет.
Она прижала эскизы к груди, хотела что-то сказать, а вместо этого вдруг расплакалась и выбежала из мастерской.
─ Не знаю, чем она там болела, но с нервами у нее однозначно проблемы, ─ прошептал Ваня.
Саша с осуждением покачала головой и показала ему кулак. Понятно, что он тоже на нее злится, только у Алиски что-то случилось. Что-то плохое. Она сама на себя непохожа. Саше было искренне жаль подругу. Хоть и бывшую.
Девушка понимала, что все ее неприятности в этом учебном году – дело рук Алисы, и все равно не могла ей не сочувствовать. Алиса, конечно, натворила дел, а по факту Сашу не только не выгнали, а еще тему диплома сразу утвердили. А Антон? Сколько бы он ей еще лгал? Сколько притворялся? Сколько времени «воспитывал» ее своим эгоизмом и высокомерием? Когда все открылось, а? Вот именно. В тот день, когда она вернулась из института раньше времени. А почему вернулась? Потому что ее обвинили в краже.
«Да уж, - горько усмехнулась Саша, нанося линии на бумагу. - Все, чем она пыталась мне навредить, обернулось мне на благо. Прямо даже хоть «спасибо» ей говори. Да ну. Это очень вряд ли. Если бы не Егор…» ─ она зябко передернула плечами, вспоминая, как замерзала-засыпала на скамейке в парке.
Она вспомнила, как он тогда смотрел на нее, как настойчиво протягивал горячий кофе, как растирал ее онемевшие руки. И там, в деревне… Рискуя собственной жизнью… Кто, вот кто мог подумать, что благополучный московский мальчик, «бабушкин внучок», компьютерщик, окажется самым настоящим героем? Скромным и немногословным.
Саша смущенно улыбнулась, опуская руку с угольным карандашом. Что кривить душой? Она не увлечена. Она уже влюбилась по уши. Ее сердце готово выпрыгнуть из груди даже тогда, когда он просто смотрит на нее. А уж когда он садится рядом… Или обнимает… Тогда ее подхватывает такой вихрь эмоций, что в голове ничего не остается, кроме одной мысли: она влюблена в него.
Нет! Некрасиво. Неправильно. Саша со стыдом осознала, что считает дни, оставшиеся до развода. Хороша, нечего сказать! Несколько месяцев назад она уверяла всех, что любит мужа, была готова ради него на любые жертвы… Впрочем, нет. ПОЧТИ на любые – институт-то она так и не бросила, несмотря на то, что он буквально требовал этого и даже грозил разводом. А было ли все это любовью?.. Эти бесконечные ультиматумы и требования с одной стороны, и постоянные унижения и вымаливания прощения – с другой. О, теперь Саша очень сомневалась в этом. Наваждение. Вот, что это было. Антон увлек ее, закружил, заморочил ей голову красивыми словами и жестами. А вот реальные дела почему-то всегда требовались только от нее.
С чего она вообще решила, что, если Антон такой же романтик, как ее папа, то и в семейной жизни он будет похож на папу: умного, рассудительного, спокойного и терпеливого. А ведь папа на маму за все годы их брака ни разу даже голоса не повысил, даже когда они ссорились – мама сама об этом рассказывала. Он никогда не кричал на нее, и, тем более, не обзывал, хотя мама вышла за него замуж полной «неумехой» - до свадьбы она жила с родителями и бабушкой. А потому была полностью освобождена от всех домашних дел. И ничего. Всему научилась – без слез, скандалов и истерик. Правда, и у папы всегда были какие-то обязанности из домашних дел: он сам покупал продукты, вешал белье после стирки, снимал шторы и пылесосил ковры. И мыл посуду – всегда, а не от случая к случаю.
И наивная Саша решила, что у нее все будет также, как у родителей. На том основании, что Антон дарит ей цветы и говорит красивые слова… Как папа маме…
А почему ей не пришло в голову, что происходящее в их с Антоном семье – совершенно ненормально? Почему она не поставила его на место сразу, когда он только начал предъявлять претензии на повышенных тонах? Почему не объяснила, что с ней так разговаривать недопустимо? Почему каждый раз верила в то, что он «просто понервничал, а гадостей наговорил «просто на эмоциях», что на самом деле он так не думает? Почему каждый раз она верила в его слова о том, что такое больше никогда не повторится? Потому что он дарил ей очередной букет и приглашал в кафе? Да он же просто покупал ее! Почему, почему она не поняла всего это раньше?.. Почему все дошло до критической точки?
Ответов у нее не было. Саша еще долго мучила бы себя вопросами, но Лада громко скомандовала:
─ Перерыв! Обед!
Обед. Надо сходить в столовую с девчонками. Или с Ваней. В любом случае, оставаться в одиночестве сейчас очень не хотелось.
После пар девушке очень захотелось пойти к Егору… то есть, конечно же, поработать над дипломом, и только невероятным усилием воли она заставила себя написать ему, что придет в выходные. Как раз, когда он снова уедет с волонтерами. Она уже боялась оставаться с ним наедине. «Если он будет хоть чуть-чуть настойчивее, я не устою,» ─ призналась она себе и пошла к метро. Домой. Ей нужно домой.
В это воскресенье Егор вернулся из поездки относительно рано – в семь вечера. Саша так увлеклась работой, что не заметила, как он зашел. А парень стоял на пороге и, затаив дыхание, смотрел на нее.
Девушка, одетая в облегающий серый топик и короткие розовые шорты, переносила углем на загрунтованных холст изображение с эскиза. Ну да. Она хваталась, что в эти выходные «выходит на размер». Егор смотрел на нее и не мог оторваться. Одежда, что сейчас была ней, практически ничего не скрывая и не оставляя простора для фантазии. И стройные ноги, и ложбинка на спине, и длинная шея – все можно было разглядеть в мельчайших подробностях. Волосы Саша собрала в небрежный пучок, из которого на лицо все время выпадали тонкие пряди и, видимо, сильно отвлекали ее, потому что девушка раздраженно смахивала их тыльной стороной руки. Она посмотрела на холст и, похоже, результат не слишком ее устроил, потому что она сделала раздраженный жест рукой. Она наклонилась, вглядываясь в эскиз, лежащий на полу, и Егор почувствовал жар, разливающийся по всему телу. Это было совершенно невыносимо. В кончиках пальцев закололо – так сильно ему захотелось провести по ее нежной шее, очертить худенькое угловатое плечо… Едва касаясь – как она сама осторожно касалась наброска тонкой кисточкой.
«Я не могу! ─ приказал он себе. ─ Я не должен. Сейчас я скажу ей банальное «привет!», потом отправлюсь в душ, потом мы, наверное, поужинаем, потом она спросит, как я съездил, а я расскажу. Покажу видосик с Шуркой, где она говорит «большущее-пребольшущее спасибо» за красивый портрет мамы и приглашает в гости. Потом спрошу, как дела у нее – в институте, на работе, с дипломом. А потом отвезу домой. Потому что я устал и могу не выдержать, если она будет рядом сегодня ночью. Потому что я не должен. Не имею права…»
Саша обернулась, посмотрела на Егора, не видя его и находясь еще в мире своей картины, а уже через мгновение ее глаза засверкали от радости. Она сдернула с головы наушники, умудрившись не запачкать их грязными от угля руками.
─ Сашка, ─ прошептал он и привалился к косяку двери.
Одним порывистым движением Саша прыгнула через половину комнаты и замерла напротив него. В ее глазах светилась... любовь? Нет, нет, невозможно!
«Душ. Ужин. Светская беседа,» - как мантру повторял про себя Егор, уже понимая, что сегодня это не сработает. На этот раз не сработает. Он провел кончиками пальцев по ее щеке – так, как давно мечтал. Нежно, осторожно, едва касаясь. Душ. Ужин. Беседа.
Саша вдохнула, хотела что-то сказать, да так и замерла. «Я не могу, ─ цепляясь за остатки ускользающего разума, подумала она, ─ Я не должна. Я не имею права.» Егор обнял ее и поцеловал. В первый раз по-настоящему. Так, чтобы у нее не осталось никаких сомнений в его намерениях. В голове полыхнуло обжигающее пламя, и все перестало иметь значение. Остались только он и она. И их желание, сметающее все на своем пути.