— Был у Леонида Казимировича хороший друг. Не такой верный и искренний как Петька, конечно. Да и дружбой их отношения можно было назвать с трудом. Скорее, это была общая страсть.
— К книгам?
— Естественно! Павел Петрович Куршавин был таким же книжным червем, вернее, любителем книг, как и Леонид Казимирович. Вот только расставался он с ними легко и быстро. Но, главное, задорого.
— Он был букинистом! — догадался Михаил Валерьевич и задрожал от нетерпения. Точно, его мысль верна! В той книге неизвестного ему английского ветеринара (как бишь его звали?) явно были подсказки. Какие? Куда они вели? К кладу? Вернёт ли Осипов свою книгу? История, начинавшаяся как интересная, но предсказуемая семейная сага, начала сворачивать в очень интригующую сторону!
Дракон, ехидно читавший все мысли Михаила Валерьевича, усмехнулся.
— Не хотелось бы тебя разочаровывать, но в той книге не было ничего особенного. Лишь её содержание представляло большую ценность для любителей животных и прекрасных рассказов. Видишь ли, Джеймс Хэрриот настолько мастерски владел словом, настолько обожал всю живое, что Леонид Казимирович, читая его, не только воочию видел всё, что происходило на Йоркширских холмах, но даже чувствовал холодный ветер на лице, обонял вонь скотных дворов и даже ощущал усталость, будто бы и он целый день гонялся за быками и овцами. Вот, что это была за книга!
— Тогда я совсем не понимаю! Как можно было её отдать первой встречной?
— А вот так! Кто дёрнул Осипова за язык? Ангел или бес? Нет, это была сама Судьба.
— Но как же так! Ведь он даже не дочитал эту прекрасную книгу! Кстати, можешь сделать так, чтобы я запомнил автора?
— Не дочитал. Могу. Если ещё раз перебьёшь меня, отправлю досматривать пьяные сны, и ты не узнаешь, что произошло дальше. Понял?
Михаил Валерьевич промолчал, и Дракон продолжил свой интереснейший рассказ, который и не думал заканчиваться. Еще неделю назад (т.е. неделю для Дракона, Михаил Валерьевич пауз в разговоре не замечал, как вы уже прекрасно помните) Рудин бы запротестовал, сказав, что в мире огромное количество людей и историй. Так что же Дракон прилип к этому засушенному математику! Хорошо, что Михаил Валерьевич сдержался! Ведь Осипова ждали перемены, а слушать о них (особенно, когда касаются они не твоей жизни) крайне увлекательно!
— Познакомились Павел Петрович и Леонид Казимирович лет двадцать назад, и с первой же встречи почувствовали симпатию друг к другу. Близко дружить не стали, оставив отношения в разделе деловых, но и секретов из своих жизней не делали. Именно поэтому, когда в квартире Осипова появился Жулик, букинист стал настойчиво предлагать приятелю книги о собаках и прочих кошках. Леонид Казимирович, чью душу в свою время настолько контузила крайне известная повесть о несчастной собаке, что само имя автора — Гавриила Троепольского — могло испортить ему настроение на целый день, яростно отказывался от любых предложений, говоря, что почти все авторы, пишущие о животных, просто обожают, когда читатель умывается слезами, поэтому и описывают страдания и трагедии ярчайшими красками, и максимум, что Осипов может читать и перечитывать — это романы Даррелла и «Кота-ворюгу» Паустовского. Куршавин особенно настаивать не стал, лишь предложил Леониду Казимировичу купить томик Сэтона-Томпсона 1914 года издания. «Хорошее вложение рублей. И никто не заставляет тебя это читать!» — сказал ушлый букинист, и Осипов его послушался. Павел Петрович не старался переделать приятеля или переубедить его, но однажды... «Знаешь, эта книга могла бы быть тебе полезна! Некоторые рассматривают её, как художественно оформленный учебник по ветеринарии. Кроме того, несмотря на приличный тираж, её сложно найти. Мгновенно раскупили, а сейчас и в библиотеках нарасхват. Не знаю, как в столичных, а в наших осталось мало экземпляров. Теряют», — ухмыльнулся букинист. «Джеймс Хэрриот «О всех созданиях больших и малых», — прочитал Леонид Казимирович и с сомнением посмотрел на приятеля. «Бери! Это тебе подарок! Хэрриота наверняка скоро переиздавать будут, если захочешь, я скажу тебе, когда это произойдёт», — добавил Павел Петрович, обладавший то ли феноменальным чутьём и даром предвидения, то ли связями в издательском деле, а, скорее, и тем и другим. «Бери, не сомневайся!» — настойчиво сказал Куршавин, и Леонид Казимирович снова его послушался, и позже, когда он открыл книгу и с первых же слов был очарован и заколдован простыми, вроде бы, событиями, изложенными так ясно и чётко, так вовлекающе, он сразу же позвонил Павлу Петровичу и попросил его не только заказать новые издания (если они появятся, конечно), но и поискать старые.
— Тем более не понимаю, как можно было добровольно расстаться с настолько полюбившейся книгой! — не сдержался Рудин.
— Скажу больше! — Дракон сделал вид, что не расслышал возмущённую реплику. — Через год, когда Осипов прочтёт всё, что написал этот прекрасный ветеринар, Павел Петрович подарит ему аудио кассету с записью: «Джеймс Хэрриот читает свои книги», и Осипов, в свои не молодые годы, засядет за учебники английского, чтобы не только с удовольствием слушать проникновенный голос любимого писателя, но и понимать, что он говорит. Но это будет позже. А пока Леонид Казимирович обзывал себя последними словами и чуть ли не молился, чтобы Павел Петрович поскорее отыскал такую же книгу, чтобы читать и перечитывать уже ставшего почти родным Джеймса Хэрриота. Почему Осипов сомневался в людской честности? Почему не верил, что медсестра — «венская шептунья» в целости и сохранности вернёт книгу? Дело было совсем не в честности, а в скорости, с которой неслась жизнь. Со своими бы делами успеть справиться! А найти время, чтобы принести чужую, на вид абсолютно обычную книгу? Нет, в это Леонид Казимирович не верил (кстати, он вообще никогда не позволял выносить свои книги из дома, глупая потеря Хэрриота была первой и последней, так он тогда полагал).
— Книги, книги... Ты не рассказал, чем же он заболел. Что-то серьёзное? Да, ты же говорил, что он тяжело заболеет в шестьдесят лет! — почему-то Михаил Валерьевич заволновался, представив, насколько одиноко и неприятно болеть, когда за тобой некому поухаживать.
— Нет, ничего такого. Помню свои слова. Видишь ли, Леонид Казимирович искренне считал, что он заболел всерьёз, ведь вызов скорой помощи для него был таким же невероятным, как для тебя визит инопланетных рекламщиков. Знакомый врач, к которому обратился Осипов (у такого опытного и известного преподавателя, каковым и являлся Леонид Казимирович, в «должниках» ходили многие важные люди с полезными специальностями), сказал, что это было просто переутомление и скачок давления, и что волноваться не нужно, главное, побольше гулять и есть много овощей и фруктов, не забывая о мясе и рыбе. Леонид Казимирович вердикту обрадовался и решил стереть тот вечер из памяти, дабы не корить себя и не вспоминать потерянную книгу. Но...
— Она вернулась! Книга! У этой Леночки хватило совести принести её обратно, верно? И наверняка она познакомила Осипова со своей бабушкой, они поженились и жили...
— Ты продолжаешь меня удивлять! — расхохотался Дракон. — Снова дешёвая мелодрама! Всё в жизни бывает, конечно, но ты сам подумай! Как человек, привыкший к одиночеству, настроенный на такое положение вещей, может решиться на столько глубокую перемену в жизни? Ни о каком браке и речи быть не могло!
— Но что-то же было? Ты ведь сказал, что жизнь Леонида Казимировича изменилась?
— Было, сказал. Завтра всё узнаешь! Кыш! — Дракон моргнул, зевнул, бросил в пасть горстку угля и, тяжело вздохнув, положил на бархат восемнадцатую (уже восемнадцатую!!!) монету.
©Оксана Нарейко
Все «монеты» можно пере(с)читать в подборке.
