Рощин задумчиво смотрел на Веру.
Вера подумала: «Наверное, ему странно слышать о таких суммах, ведь он как глава личной охраны получал триста пятьдесят империалов месяц. Какой-нибудь министр так получает, и это очень хорошая оплата».
Так-то и на пятьдесят золотых империалов, семья из четверых человек могла жить в столице вполне комфортно целый месяц.
Но Вера приняла решение, ещё до того, как дочитала. Она заплатит, она бы и больше заплатила, да он не попросил.
Ненависть, страшная, душная, вдруг поднялась волной откуда-то из глубины. Вера и не подозревала, что способна так ненавидеть. До кровавой пелены в глазах.
В этот момент она почему-то очень хорошо поняла Марфу, когда та, поняв, что Вера бежит, подожгла гнилой хутор. Та не могла рассказать, да Вера и не спрашивала, но шрамы на теле, и иногда крики по ночам, говорили сами за себя.
Вера, как никто другой знала цену деньгам, в своём времени и большими миллионами ворочала. Знала, как они достаются. Но собственная свобода, такая, чтобы можно было выйти на улицу, в красивом туалете, сесть в кафе, поесть мороженого, сходить в театр. Да и вообще начать жить, работать, не оглядываясь и не окружая себя излишней охраной, вот за это Вера готова была заплатить.
Откуда-то она точно знала, что эти деньги впрок не пойдут Воробьёву. Главное, чтобы подписал, согласился на развод. Стать чужими с банкиром, это ли не счастье.
На следующее утро Илья Рощин привёз Самуила Карловича, тот приехал не один, а вместе с законником.
Вера посмотрела на законника, которого привёз поверенный отца. Одет аккуратно, чёрные волосы гладко зализаны, руки ухоженные, кожа чистая, значит вредных привычек не имеет. Да и рекомендация поверенного отца Веры, уже много значила.
- Борис Львович Гальперн, - представил поверенный законника.
Самуил Карлович коротко рассказал, какие основные дела вел законник и Вера, поняла, что с этим человеком можно иметь дело. Он ей напомнил её адвоката из прошлой жизни.
Первым делом Вера передала законнику те дела, которые забрала у Гутника. Сразу сказала о своих сомнениях в подписи.
Борис Львович пару часов провёл в кабинете, изучая документы, попросил список свадебных подарков, и выдал вердикт. Имение в Малино было подарено Вере на свадьбу, и только Вера Ивановна могла его передарить или продать. Но пока Вера Ивановна замужем, ей для этого потребуется согласие супруга.
Вера вспомнила, как быстро банкир Воробьёв оккупировал имение, выгнав оттуда всех тех, кто долгие годы там работал. И поняла, что вывернется ужом, но имение в Малино ему не отдаст.
А после обеда они сели составлять договор на миллион. Вере понравилась невозмутимость законника, когда он увидел письмо от супруга, составленное, во все видимости Гутником, и услышал согласие Веры.
Поверенный же, который тоже всё это время был здесь, напротив начал уговаривать Веру отказаться от мысли выплачивать такую баснословную сумму мужу.
- Вера Ивановна, поймите, такого ещё никто не делал, - с волнением в голосе говорил он, - вас не поймут, это не скроешь, вас будут обсуждать везде, начиная от самых высоких салонов, и заканчивая кабаками.
Вера выслушала и сказала:
- Самуил Карлович, имя своё я восстановлю делами своими.
Потом посмотрела на сидящих перед ней мужчин и вдруг задала вопрос:
- Самуил Карлович, если бы вашу дочь угнали в рабство и вам предложили выкупить её свободу за миллион рублей, скажите, вы бы заплатили?
Пожилой поверенный вдруг выпрямил спину, но отвечать не торопился.
Молчал долго, а потом сказал:
-Простите, Вера Ивановна, я не понимал.
Повернувшись к законнику, Самуил Карлович сказал:
- Боря, давай, такой договор сделай, чтоб ни один … - здесь Самуил Карлович запнулся, видимо подбирал цензурное выражение, подобрал, - что ни один воробей не пролетел.
Вера улыбнулась, и на душе стало полегче. С такой командой прижмут они Воробьёва.
Конечно, можно было обратиться к Морозову, и он бы, вероятно, помог, но он и так уже много сделал, а вешать на него ещё проблемы, Вере было неловко, всё ей казалось, что граф Морозов в силу врождённого благородства отказать не может, а так-то ему этим заниматься недосуг.
Но и ждать Вера больше не могла. Ей надо было решать вопрос с поставками свеклы, с предприятиями, которые пока работали, но с управляющими надо было регулярно встречаться, а не управлять через записки.
Законник вместе с поверенным встретились с банкиром Воробьёвым, но с первой встречи подписывать договор он отказался, пожелал, чтобы на следующей встрече присутствовала Вера лично.
Встречу цинично предложил провести в Малино, хотя прав на имение он никаких не имел, но из-за фальшивых бумаг, это ещё требовалось доказать.
Вера опасалась, что на встрече может произойти что-то нехорошее. Ведь они с Марфой не просто сбежали, а тайно, и неизвестно что там с матерью и братом банкира, да ещё тот страшный мужик, которого они выпихнули из поезда.
И Вера решила действовать так, как от неё никто в этой реальности не ожидал. И поделилась своим планом с Рощиным.
Илья сперва опешил, потому что никак не ожидал от, в сущности, не видевшей ничего Веры, такого. Но снова лишь заглянув в глаза своей новой хозяйки и, увидев там бездну, понял, что она и не такое может.
Поэтому и рассказал ей, что самым боеспособным и не обращающим внимания на никакую иерархию, кроме своей, было Казачье войско. Казаки хоть и были частью императорской армии, но не брезговали и подрядиться в охрану.
И Рощин познакомил Веру с есаулом Углецким Андреем Андреевичем. Казачий полк находился в столице, был расквартирован на зиму, и есаул Углецкий как раз расстраивался, что пока военных операций никаких не предполагается, и его сотня жирком заплывает, а тут вдруг такая удача. Услышав план Веры, коротко выяснив, что за этим стоит, Углецкий согласился сразу.
Рощин рассчитал правильно, план Веры могли поддержать только безбашенные казаки, прошедшие и огонь и воду, не боявшиеся «ни бога, ни чёрта».
Так Вера обзавелась казачьей сотней. И в эти выходные она собиралась захватить имение в Малино и получить подписанный договор.
***
А граф Якоб Александрович Морозов в это самое время рассматривал приглашение на обед по случаю переезда семьи барона Виленского в столицу.
В приглашении было сказано, что Сергей и Ирэн Виленские приглашают на скромный семейный обед… и так далее, что положено в таких вот приглашениях писать.
Граф в силу того, что являлся завидным холостяком получал довольно много таких приглашений, и … никогда не ходил. Но здесь он понимал, что действительно будут все свои, с кем недавно увиделся, после возвращения из Нового Света, и с кем не виделся долгих пять лет.
Когда-то он полюбил женщину, полюбил впервые и, как он думал навсегда, но Ирэн выбрала не его, и он отступил. Так чего он боялся? Что, увидев Ирэн* его чувства вспыхнут с новой силой? Или ему просто не хотелось видеть когда-то любимую женщину с другим?
(*Об Ирэн можно почитать в тетралогии «История Ирэн», и да, она тоже попаданка)
Но всё равно, если Виленский задержится в столице, то зная неуёмную энергию Ирэн Виленской, им придётся пересекаться и на императорских приёмах, и на совещаниях.
Якоб уже представлял устало-возмущённое лицо начальника тайной канцелярии Шувалова.
Но мысли, практически против воли, возвращались не к обеду у Виленских, на который он так и не решил пойдёт или нет, мысли возвращались к купчихе. Очень странно было её так называть.
При слове купчиха, ему представлялась такая дородная, «кровь с молоком» пышная женщина. А эту худющую, одни глазищи на лице и есть, как можно так называть? Морозов всё никак не мог представить, что будет после того, когда она разведётся с мужем.
Он выяснял, там одних заводов у купца Фадеева штук пять по империи, шахты, рудные предприятия, земли. Как она будет с этим справляться?
Эти мысли не давали Якобу покоя.
Что по мужу купчихи, тут он уже предпринял действия, внедрил тому в банк своих людей, это и для дела государева требовалось. Что-то пока новостей не было, но времени мало прошло, Морозов знал, что найдёт грехи у банкира, его интуиция редко подводила.
А ведь банкир уже и людей подсылал, чтобы в дом к Фадееву проникли, и попытки были подкупить тех, кто в доме служит, и тех, кто продукты в дом возит, подкупали.
Морозов ухмыльнулся, теперь для него дело принципа, оградить купчиху от настырного супруга.
Морозов уже с Рощиным несколько раз встречался. Пока просил Вере не говорить, сами справляются и хорошо.
Но Морозов не знал, что Вера сама пригласила в дом законника, связанного со своим супругом.
И поэтому, когда через три дня граф Морозов приехал в Кремль на рабочее совещание к Шувалову, то даже сначала не понял, когда Андрей Забела вдруг спросил:
-Слышал, что твоя купчиха учудила?