Вспомнился Саньке недавний разговор с мамой… Тогда на «Степновской» была комплексная проверка из Управления, батю не видели сутками. А мама сказала:
- Не стремись стать директором шахтоуправления.
- Почему это? – вызывающе спросил Саня.
А мать грустновато улыбнулась:
- Женишься, – поймёшь. Будешь – вот так, как отец: больше на шахте жить, чем дома… Жена и забудет, что ты у неё есть.
- Ты же не забыла про отца!
- Таких жён, как я, сейчас уже нет.
Санька горько усмехнулся…
Теперь ещё раз спросить бы у матери: ты же не забыла отца?..
И заодно рассказать ей, как проходил зачёт по геодезии…
Владик Сухарев плаксиво возмущался:
-Вот ни за что!.. Ну, – ни за что Фома влепил мне «незачёт»!..
Димка Бережков ухмыльнулся:
- А ты, Сухарь, за ни за что хотел «зачёт»?
Владик размахивал руками:
- Я ему рассказывал!..
Димка подмигнул:
- Бабушкины сказки?.. А Фомичёв геодезией увлекается. Не заметил?
- Я ему отвечал!.. И на карте показывал! А он – «незачёт»! Конечно! Моя ж мать не катается с ним на машине!..
Бережков закурил. Вздохнул:
- Твою мать постигло разочарование, когда ты родился.
- Почему это?! – драчливым петухом вскинулся Владик.
- Она, видно, девчонку загадывала. А родился ты. С девчоночьими качествами.
Владик скулит: ни за что – «незачёт»!
А Саньке хотелось рассказать матери, как - ни за что... - получил у профессора Фомичёва «зачёт»…
И – спросить: ты не забыла отца?..
Только – очень уж по-девчоночьи это: секретничать с мамой… о любви говорить.
Но – ехать с родителями на Азовское море Саньке расхотелось: маленький, что ли…
Батя рад будет… – что не надо на целую неделю отрываться от шахтных дел.
А мать…
Кажется, ей тоже не очень нужна поездка на Азовское море.
И каникулам Санька не радовался: маленький, что ли…
Каникулы – это в школе.
Теперь каникулы безвозвратно остались в том времени… когда ещё не было профессора Фомичёва.
Мама поднималась раньше всех – до зари: приготовить завтрак, проводить отца на шахту.
Выходила на балкон – послушать, как воркует ласковая горлинка…
И Санька сквозь счастливый полусон слышал негромкое воркование горлинки.
Это и было началом лета, началом каникул… предвестием того, что сбудется счастье.
Сейчас Саня вдруг вспомнил, что давно не слышал горлицу…
Может, в городском утреннем шуме не слышно тихого воркования…
А может, – улетела горлинка…
Недавно отец вышел за мамой на балкон.
Саня тоже поднялся: сегодня консультация перед последним экзаменом.
Задержался на пороге своей комнаты.
В негромком голосе отца – неожиданно застенчивая улыбка:
- А ту горлинку помнишь, Танюша?.. Что на зорюшке ворковала нам?
Саня прислушался: этим утром снова ворковала горлинка за балконом…
Только маминых слов не расслышал – под окнами мягко прошелестел колёсами ещё сонный троллейбус.
Кажется, мама что-то сказала о том, что Санька вырос…
На секунду всколыхнулось счастье, – будто Саня как-то связан с тем давним воркованием горлинки, о котором отец сейчас напомнил маме…
Саньке захотелось побыстрее уйти из дому: чтоб не сидеть за столом с родителями.
Батя по глазам поймёт…
А что сказать ему?..
И матери – при отце!.. – сказать нечего…
… Ирина замедлила шаги…
Надо же!.. Недаром тянуло – зайти в институт.
Машка Сенцова, однокурсница, работает в читальном зале библиотеки. Была у Машки любовь с курсантиком, да лейтенантским погонам и службе в каком-то гарнизоне... в лесу… кажется, под Тамбовом, – в общем, там, где волки воют, Машка предпочла Михаила Павловича, аспиранта кафедры металлургических технологий. Правда, Михаил Павлович в скором времени нашёл другую студентку, и после защиты кандидатской уехал с ней в Москву: Вероникин папа организовал всё, что надо. Ну, а Маша так и осталась в институте…
Вот прямо тянуло… – скажи, что нет Провидения!.. – тянуло поговорить с Машкой.
А около Горно-металлургического остановилась машина.
Ирина умелым и уверенным взглядом определила: точно, – профессор… Хоть и молодой совсем. И волосы – золотисто-русыми колечками… Но профессора Ирина отличает безошибочно.
Профессор открыл дверцу…
Подал руку…
Из машины вышла…
Из машины вышла Танька.
Ирина замерла.
А потом – словно воздуха не хватило…
Танька.
Та самая Танька, которая недавно говорила: у меня нет другого.
Праведница!..
Верная жена.
А то – чего ж!..
Привалов снова ночует на шахте: Алёшка говорил, что какую-то там конвейерную ленту меняют.
Танька и профессор направились к институту.
Без сомнения: надо к Машке Сенцовой – срочно.
А Машка догадливо усмехнулась:
- Собираешь, Ир, информацию для Привалова? Так и надеешься, что он от Таньки к тебе уйдёт?
Ирина пренебрежительно дёрнула плечами:
- Нужен он мне!.. У меня свой. Всем командам обучен. Просто хочу открыть Привалову глаза. А то он до сих пор молится на свою Таньку! А у меня – прямо сердце чувствовало: есть то, о чём Привалов не знает. Ты, Маш, рассказывай. Давно у Таньки… с этим?..
-Ты не узнала его? Он же ничуть не изменился. Толика Фомичёва с первого курса помнишь?.. Стихи он Таньке писал – на доске в триста седьмой.
Ирина всплеснула руками:
- Фомичёв?!.. Старая любовь, значит… Что ж… Выходит, – даром Андрей не поверил мне!.. А я предупреждала! Рассказывай, Маш!
- Анатолий Михайлович читает у нас геологию и геодезию. Расписание ему составили так, что он приезжает несколько раз в неделю. Живёт в Донецке, женат.
- Женат, значит!.. – торжествовала Ирина. – Ну, а Танька?
- А что – Танька? Ты сама знаешь: Татьяна замужем.
- Машка!.. Что у них… у Толика с Танькой? Они встречаются? Давно?
- Откуда же мне знать, Ир. У меня в читальном зале они точно не встречаются.
- Маш!.. Ты должна узнать!
-Тебе надо, – ты и узнавай, – безразлично посоветовала Машка. – У меня нет планов на Привалова. Я, Ир, замуж выхожу.
- Ты… замуж? – Ирина захлопала глазами.
- За доцента Ильина. У нас ребёнок будет.
Делаа!..
А Ирина обошлась и без Машкиной помощи…
Пришлось несколько дней посидеть в сквере напротив Горно-металлургического. Зато – удалось сфотографировать просто уникальную сцену… из тех, что – без слов: Танька садится в машину к профессору Фомичёву…
Андрей поднял взгляд от фотографии:
- И – что, Ир?
-Ну, да, ну, да… Они, конечно, по делу!.. Дела у них. Совместные, по обучению и воспитанию студентов Горно-металлургического. И решаются эти дела – непременно в машине… Должно быть, – за городом. Да ты хоть знаешь, кто это?!
Привалов устало провёл ладонью по глазам.
- Это – тот самый Толик Фомичёв! – победоносно объяснила Ирина.
- Тот самый – это какой?
- А я тебе говорила!.. Ты мне тогда не поверил! А я говорила! Это – тот самый первокурсник, что был влюблён в твою Танюшу! Он теперь профессор! Учти!
- Рад за него.
- Ты не понимаешь, Привалов?.. Заработался?.. А у них тем временем…
- Ир! У меня – Андрей Степанович взглянул на часы – через десять минут совещание.
-Ты всё же подумай, Андрей. В институте только и разговоров – об этом романе.
Домой Привалов вернулся за полночь.
Татьяна собрала на стол.
Никогда не ложилась, пока Андрей не вернётся с шахты…
Андрей достал из кармана фотографию:
- Ирина заходила сегодня в шахтоуправление. Вот, – принесла.
На фотографию Татьяна взглянула мельком. Усмехнулась:
- Значит, теперь мне надо ждать, – когда она сфотографирует тебя… с Юлией Витальевной из Управления. А, может, это будет фото – где вы с ней… с Ириной.
- Тань!..
-А ты присмотрись, – Татьяна кивнула на фотографию. – Нечётко, но – видно: в машине сидит заведующий кафедрой геотехнологий. Петру Павловичу надо было в Донецк – на семинар в политехнический. Фомичёв предложил подвезти. И меня – на «Матвеевскую»: там, в плановом, мои студентки на практике.
- Тань! Мне всё равно, кто там в машине сидел. Давай послезавтра – на Азов?..
- А Саня?
- Саня, Тань… Саня у нас вырос, – ты сама сказала. Он решил на каникулах поработать на шахте. Чтоб начать… – с начала, с горнорабочего.
-Андрей!..
- Мой сын. Я тоже горнорабочим работал.
Саня в своей комнате перевёл дыхание.
Не проспать бы завтра, – услышать, как на заре воркует горлинка…
… Перед спуском в шахту – обычный перед сменой медосмотр.
Уже с порога Саня оглянулся: почувствовал внимательный взгляд.
Улыбнулся:
- Анютка? – Окинул взглядом белый халат: – Ну… ты прямо – доктор!.. Когда ж успела?
Аня Терехова тоже улыбнулась:
- У меня практика. Я после девятого в медучилище поступила.
Аня – дочка маминой подруги, Ирины Викторовны.
А батя её – главный механик на «Степновской».
С Анюткой знакомы с детства. Правда, учились в разных школах. Если и случалось встречаться, – Санька и внимания не обращал на Анютку: в школе другая девчонка нравилась… А недавно встретились с Мариной… и она пригласила Саньку на свадьбу: первая из девчонок 11-го Б вышла замуж…
Ни обиды, ни разочарования: будто всё прошло с выпускным вечером. Удивился, конечно: Маринка – невеста… Но – был рад за одноклассницу, зашёл поздравить.
А сейчас сердце забилось: в глазах у Анютки – густая синь васильковых бутонов… И как раньше не видел?..
И сияла эта синь в шахтном полумраке – всю самую первую Санькину шахтёрскую смену.
А на следующий день дождался Аню у медпункта:
- Хочешь, – в степь съездим? Мои на Азов уехали. Батина машина – в моём распоряжении.
Аня грустновато усмехнулась:
- А мои… В общем, у отца – другая.
Санька захлопал глазами: у главного механика Терехова – другая?..
Ещё с детства помнил, как горделиво… уверенно-небрежно Ирина Викторовна говорила:
- Алёшка у меня все команды знает!..
Отец доставал сигареты. И другие мужики, если слышали эти слова, неловко переглядывались…
А Саньке стыдно было – за Ирину Викторовну.
Анюта на мгновение прижала пальчики к повлажневшим ресницам, призналась:
- А я, Сань… Я не осуждаю отца. Мать не любила его. И мне с самого детства говорила: вылитая Терехова!.. Значит, и меня не любила… Отец ушёл: у него и… у Евгении Васильевны – знаешь?.. Она в шахтном оздоровительном комплексе медсестрой работает, – сын родился. Максимом назвали. Так что теперь я – старшая сестра. Квартиру отец матери оставил… А мне – когда отца нет, – и возвращаться туда не хочется. Я с отцом теперь живу. Помогаю Евгении Васильевне с малым. Мальчишка славный такой! На меня похож. Уже знает меня… ждёт, когда я приду.
Утром, перед сменой в шахтном медпункте, Анюта зашла к Сане:
- Я тут, Сань… пирожки испекла. Ты ж с ночной?
За балконом тихо и ласково ворковала горлица…
Начало Часть 2 Часть 3 Часть 4 Часть 5
Навигация по каналу «Полевые цветы»