Утро началось с непривычного ощущения. Проснувшись, Таня не сразу бросилась проверять почту или строить планы на день. Она лежала и слушала тишину, нарушаемую лишь ровным дыханием Вани из гостиной. И эта тишина была не пустой, а… наполненной. Как будто мигающая гирлянда над окном зарядила воздух тёплым, едва уловимым током.
За чашкой утреннего кофе она поймала себя на странной мысли: а не провести ли этот день… по-другому? Без сурового расписания. Просто, уютно. Как в той чайной «Самоварной».
Образ Андрея, спокойного и улыбчивого за своей стойкой, мелькнул в сознании непрошено, заставив её слегка смутиться. Таня отогнала его, сосредоточившись на идее. Нужна музыка! Тихая, фортепианная. Она порылась в стриминговом сервисе и нашла плейлист с меткой «Тихие зимние мелодии». Через минуту квартира наполнилась нежными, текучими звуками. И мир сразу изменился, стал мягче, медленнее. Даже серое утро за окном казалось не холодным декабрьским, а естественной частью этого спокойного дня.
Ваня, выйдя из ванной, остановился и замер, прислушиваясь.
— Красиво, — прошептал он. — Как вчера.
— Да, — согласилась Таня. — Сегодня у нас… творческий день.
День они провели в ничегонеделании. Это было странно и непривычно – целый день валяться на диване и смотреть новогодние фильмы, варить какао и есть печенье не за столом, а тут же на диване. Непривычно … и здорово!
А вечером она устроила его с карандашами и бумагой за большим столом, а сама села с ноутбуком, чтобы проверить почту. Отчёт был сдан, и это давало ощущение головокружительной свободы. Работа отступала на второй план, уступая место чему-то новому, ещё не оформленному.
Ваня рисовал сосредоточенно, высовывая кончик языка. Вдруг он отложил карандаш и сказал, глядя на мигающую гирлянду:
— А мама всегда перед Новым годом письмо Деду Морозу пишет. Со мной. Сама письмо, а я рисунок. И потом мы его на окошко кладём. А Дед Мороз ночью его забирает. Я сейчас уже умею писать, и могу сам…
Таня оторвалась от экрана. Дед Мороз. Ещё один атрибут того «искусственного праздника», который она так презирала. Но сейчас, глядя на серьёзное лицо племянника, она не увидела в этом потребительства. Увидела ритуал, традицию, ожидание чуда, в которое он искренне верил.
Её рациональный ум тут же включился, найдя лазейку.
— Знаешь, Ваня, — сказала она, закрывая ноутбук. — Письмо — это хорошо. Но Дед Мороз очень занят. И чтобы не ошибиться и ничего не перепутать, нужно подходить к делу… системно. Как к проекту.
Он смотрел на неё, не понимая.
— Давай составим список, — предложила Таня, чувствуя лёгкое безумие от собственной идеи. — Не просто одно желание. А список новогодних чудес. И желаний. Так мы всё упорядочим. И для тебя, и… и для меня. Чтобы праздник прошёл максимально эффективно.
Слово «эффективно» прозвучало нелепо, но Ваня кивнул с важным видом. Его явно привлекла серьёзность процесса. Таня взяла чистый лист А4 и разделила его вертикальной чертой.
— Слева — «Чудеса». Это то, что должно случиться, но это не материально. Справа — «Желания». Это конкретные подарки. Договорились?
— Договорились, — кивнул Ваня, придвигаясь ближе.
— Отлично. Начинаем с чудес. Что должно случиться волшебного?
Ваня, не задумываясь, выпалил:
— Чтобы мама выздоровела и вернулась домой!
Таня аккуратно вывела на левой половине: «1. Выздоровление мамы. Возвращение домой».
— Что ещё?
Мальчик задумался, потом посмотрел прямо на неё, и в его глазах мелькнула озорная искорка:
— Чтобы тётя Таня смеялась. Громко. Как мама.
Таня замерла с ручкой в воздухе. Это было неожиданно. Гораздо более личное, чем она предполагала.
— Я… я иногда смеюсь, — неуверенно парировала она.
— Нет, — серьёзно покачал головой Ваня. — Ты улыбаешься иногда. А смеются — когда очень-очень смешно. Я не слышал.
Его детская прямота была как луч фонаря, выхватывающий из темноты неудобную правду. Она действительно не смеялась. Годами.
— Ладно, — сдалась она, записывая. «2. Чтобы тётя Таня громко смеялась». И добавила в скобках: «(желательно, по делу)».
— И ещё, — продолжал Ваня, увлечённый. — Чтобы я увидел настоящего Деда Мороза. Не на улице, а… настоящего. Который чудеса делает.
«3. Встреча с настоящим Дедом Морозом (оперативное подтверждение его существования)», — вывела Таня, чувствуя, как её взрослый цинизм тает под напором этой детской веры.
— Теперь ты, — потребовал Ваня, тыча пальчиком в правую, пустую часть листа.
Таня усмехнулась. Что она может пожелать? Её главное желание — сдать отчёт — уже исполнилось. Мальдивы? Они казались теперь каким-то далёким, холодным сном.
— Хорошо, — сказала она. — Моё чудо… чтобы годовой отчёт был сдан вовремя и принят без замечаний. — Она записала это, а потом, подумав, добавила ниже: «И… чтобы у всех всё было хорошо».
Ваня смотрел на её запись, шевеля губами.
— А желания? Подарки? — напомнил он.
— Ага, самое главное, — оживился он. — Надо письмо написать! Отдельное! С подарком!
Таня дала ему чистый листок и свою лучшую гелевую ручку. Ваня принялся за дело с невероятной серьёзностью. Он пыхтел, высовывая язык, водил кончиком ручки по бумаге, создавая не столько текст, сколько некий сакральный узор. Иногда он зачёркивал что-то, жмурился от напряжения и писал заново. Потом принялся рисовать что-то в уголке — сложную схему из квадратиков, кружочков и стрелочек.
— Это чтобы Дед Мороз точно понял, — пояснил он, не отрываясь от работы.
Через полчаса он закончил. Аккуратно сложил листок вчетверо, нажал на сгибы ладошкой и положил листок на подоконник под гирлянду.
— Всё! Он заберёт.
Вечером, уложив Ваню спать (он заснул почти мгновенно, утомлённый творческим процессом), Таня вернулась в гостиную. Гирлянда мигала, музыка тихо перебирала клавиши. Её взгляд упал на окно. Письмо Вани лежало, приглашая её.
Любопытство, острое и почти детское, зашевелилось в ней. Что он мог попросить у Деда Мороза? Очередную машинку? Конструктор? Она крадучись, будто совершая преступление, подошла к дивану. Остановилась. Это неправильно. Это его тайна. А как еще узнать, что ему купить на Новый год? И… а вдруг он просит что-то невозможное? И его ждёт разочарование? Её рациональная часть оправдывалась: «Надо контролировать процесс, чтобы минимизировать риски».
Она взяла в руки листок, аккуратно развернула.
Письмо было написано печатными буквами, коряво, неумело. Слова лезли друг на друга, строки плясали.
«ДЕТ МАРОЗ! Я ХАЧЮ ПАДАРАК НА НАВИ ГОТ. НАСТАЯЩИЙ НАБОР ХИМИКА И МИКРАСКОП. Я АБИЩАЮ БУДУ ХРАНИТЬ ЕВО АКУРАТНА И ДЕЛАТЬ ЭСПИРИМЕНТЫ. СПАСИБА!
ВАНЯ».
В углу была та схема, нарисованная цветными карандашами. Присмотревшись, Таня поняла: это было изображение стола. На нём стоял микроскоп (кружок на палочке), рядом — ряд склянок (квадратики с точками внутри), а стрелочка вела от склянки к микроскопу с подписью «КАПАТЬ». Это была инструкция по применению.
Она долго, молча смотрела не на текст, а на следы труда: вдавленные от нажима линии, стёртые и переписанные буквы (буква «Х» в слове «химика» была написана три раза, каждый раз старательнее), эту трогательную, детальную картинку-инструкцию, которую он, видимо, считал ключом к пониманию.
Её палец невольно коснулся бумаги в том месте, где он с невероятным усилием вывел свою подпись — «ВАНЯ». Чернила здесь легли гуще, бумага была слегка продавлена.
И вдруг её пронзило. Воспоминание, во весь рост, в красках и запахах.
Она, девятилетняя, с трепетом сворачивает розовую душистую бумажку. На ней её самый аккуратный почерк: «Дорогой Дедушка Мороз, я очень хочу кукольный домик, как у Кати. Обещаю хорошо учиться. Таня». Она кладёт письмо на подоконник и всю неделю ведёт себя идеально.
Утро первого января. Под ёлкой два свёртка. Один — большой, картонный. Второй — поменьше, в красивой бумаге. Сердце колотится: «ДОМИК!» Родители улыбаются: «Танечке — первой, она же старшая». Она разрывает бумагу на маленьком свёртке. Там — толстая книга «Энциклопедия для девочек». Улыбка замирает. «А это... чтобы умной расти», — говорит мама, гладя её по голове.
Любка, шестилетняя, уже рвёт обёртку на большом свёртке. И он там. Тот самый, трёхэтажный домик, с розовыми обоями и крошечной мебелью. Мир рушится. «Но... но я просила...» — «Ты уже большая, Танюша, — тихо, уже без улыбки, шепотом говорит отец. — Ты должна понимать, что это мы дарим подарки от Деда Мороза.. А Любоньке ещё верить надо. Домик будет общий».
Но домик не стал общим. Люба ревниво прижимала его к себе: «Мой!» А потом, уже ночью, мама пришла к её кровати и села на край: «Доченька, прости... Денег хватило только на один хороший подарок... Ты уже большая, ты всё должна понять...»
Она всё поняла. Сильные не получают чудес. Сильные должны всё понимать и уступать. В то новогоднее утро она перестала верить. В Деда Мороза, в справедливость, в то, что её желания могут быть важны просто потому, что они её.
Тот Новый год, когда вместо желанного домика она получила «Энциклопедию для девочек» стал для неё таким сильным потрясением, что её память даже вытеснила это воспоминание. Осталась только горечь и ненависть к этому празднику. Были и другие разочарования, которые отдалили её от родителей, но это было первое предательство…
И вот сейчас она снова вспомнила… И поняла, почему не любит Новый год…
Но это не значит, что из-за своих детских разочарований она должна лишить маленького мальчика этого новогоднего чуда! Да, она сильная, но эта сила сейчас – её преимущество! И она хочет, да хочет – подарить это чудо Ване!
В этот момент её строгое, привычно собранное лицо изменилось. Уголки губ дрогнули и сложились в улыбку. И всё напряжение, вся защитная скорлупа будто растворились изнутри. Взгляд стал другим — беззащитным, усталым до глубины души и невероятно мягким. Она почувствовала не просто ответственность. Она почувствовала что-то вроде благоговения. Перед этой чистой, сфокусированной детской волей. Он не просто «хотел игрушку». Он желал инструмент для познания мира. Он давал обещание «хранить аккуратна». Он вступал в диалог с чудом на полном серьёзе.
Она вздохнула. Не раздражённо, а глубоко, как будто сбрасывая с плеч тяжёлую, невидимую ношу. Воздух наполнил лёгкие, чистый и прохладный.
«Значит, набор химика и микроскоп, — мысленно констатировала она. — Хорошо. Хороший, умный выбор. Надо будет найти самый лучший. Не игрушечный, а почти настоящий, для юного исследователя».
И еще она вспомнила... Тогда её было еще пять лет. Как в новогоднюю ночь, после боя курантов, отец говорил: «Тань, посмотри-ка на крыльцо, там вроде что-то мелькнуло!» Она выбегала в прихожую, распахивала дверь. На пороге, припорошенные свежим снегом, лежали свёртки. И этот снег на обёрточной бумаге был самым убедительным доказательством: Дед Мороз БЫЛ. Он только что ушёл, его сани ещё звучали где-то в морозной вышине.
Конечно, теперь она знала правду. Знакомый почерк мамы на открытке, которую «Дед Мороз» якобы приложил. Отцовские пальцы, случайно запачканные в той же серебряной краске, что сверкала на упаковке. Но в тот миг, у порога, это было чистое, настоящее чудо.
Таня только сейчас поняла, что родители старались дать ей это чудо, когда она была маленькой. Пока, по их мнению, она еще должна была верить в Деда Мороза. Да, потом был момент истины, они и правда жили небогато, и не могли позволить дорогие подарки. Но они старались…
Таня аккуратно сложила Ванино письмо, подошла к своему рабочему столу, открыла ящик. Там лежали папки с важными документами: договоры, страховки, сертификаты. И положила сложенный листок поверх них. Он смотрелся здесь инородно, но теперь это был не просто детский лепет. Это был договор. Договор между ней и верой этого маленького человека. И она, Татьяна, успешный главный бухгалтер, неожиданно для себя приняла на себя обязательство этот договор исполнить. Не как тётка, купившая подарок из чувства долга. А как… как тот самый волшебный посредник, в существование которого она не верила, но в чью роль теперь невольно вступила.
Закрыв ящик, она подошла к окну. За ним сиял холодный, усыпанный огнями город. Но теперь эти огни не казались ей фальшивыми. Они были как звёзды на карте. Одна из них указывала на магазин, где продавались детские микроскопы и, наверняка, были наборы «Юный химик». И ещё одна… та, что горела теплее других и пахла яблоками и корицей, — вела в маленькую чайную, где жили книги и покой.
Таня повернулась, окинула взглядом гостиную: мигающую гирлянду, спящего мальчика, лист со «Списком чудес», лежащий на столе. И почувствовала странную, непривычную тяжесть в груди. Это была не тяжесть груза, а тяжесть смысла. У неё появилась миссия.
Меня зовут Ольга Усачева, это 5 глава моей новой истории "Успеть до Нового года"
Как купить и прочитать мои книги целиком, не дожидаясь новой главы, смотрите здесь