– Мам, ну что ты, – тихо сказал Артём, но свекровь уже вошла в раж и не собиралась останавливаться.
Лариса замерла с бокалом в руке, чувствуя, как улыбка медленно сползает с лица. Голос Тамары Петровны разнёсся по всему банкетному залу так отчётливо, что даже музыка на секунду будто притихла.
Она стояла посреди круга гостей, в своём любимом костюме с брошью, и громко, чтобы слышали все, продолжала:
– Я же говорила, Тёмочка, надо было сразу объяснить людям, что у нас другие традиции! У нас в роду молодым всегда отдельное жильё дарят. А тут… однокомнатная квартира в новостройке на окраине! Это что, теперь молодые будут в ней ютиться?
Лариса почувствовала, как щёки начинают гореть. Она посмотрела на родителей – мама сидела бледная, крепко сжимая руки на коленях, папа неловко кашлянул и отвернулся к окну. Гости вокруг делали вид, что страшно увлечены салатом, но уши у всех были навострены.
– Тамара Петровна, – Лариса постаралась говорить спокойно, хотя внутри всё кипело, – это очень щедрый подарок. Мы с Артёмом безумно благодарны.
– Ой, да ладно тебе, деточка, – свекровь махнула рукой с таким видом, будто Лариса пыталась оправдать какую-то мелкую шалость. – Я ж не в обиду.
Артём наконец отставил тарелку и подошёл к матери.
– Мам, хватит. Люди же слышат.
– А что я такого сказала? – Тамара Петровна округлила глаза. – Правду сказала! И вообще, я же за вас рада. Просто думаю о будущем внуков. Им же тесно будет в однушке-то.
Лариса поставила бокал на ближайший стол. Руки слегка дрожали. Она поймала взгляд своей мамы – в нём было столько боли и стыда, что захотелось провалиться сквозь землю.
Вечер, который должен был стать самым счастливым в жизни, превращался в кошмар прямо на глазах.
Когда танцы возобновились, Лариса вышла на балкон покурить – хотя бросила год назад, но сейчас хотелось хоть чем-то занять руки. За ней вышла подруга Катя.
– Лар, ты как? – тихо спросила она.
– Как в цирке, – Лариса горько усмехнулась. – Только вместо клоунов – свекровь с мегафоном.
– Она всегда такая была?
– Хуже. Я думала, на свадьбе хотя бы притворится. Оказывается, нет.
Через час, когда гости начали расходиться, Тамара Петровна подошла к молодожёнам прощаться. Лицо у неё было довольное, будто ничего не произошло.
– Ну, дети, поздравляю ещё раз! – она поцеловала Артёма, потом чмокнула Ларису в щёку, оставив запах своих любимых духов «Красная Москва». – Завтра жду вас к обеду, обсудим, как будете обустраиваться. Я уже прикинула – у меня есть старый гарнитур, можно будет к вам перевезти, а то с голыми стенами жить – не дело.
Лариса только кивнула. Говорить уже не хотелось.
В машине по дороге в отель, где они должны были провести первую брачную ночь, Артём всю дорогу молчал. Потом всё-таки не выдержал:
– Лар, прости. Я не думал, что она так… разойдётся.
– Я думала, ты с ней поговоришь заранее мог.
– Пытался. Она сказала: «Я же правду матку режу, что тут плохого?»
Лариса посмотрела в окно. Городские огни расплывались от слёз, которые она упрямо сдерживала.
– Знаешь, что самое обидное? – тихо сказала она. – Мои родители последние деньги отдали. Папа даже машину продал. А она… она это «слабовато» назвала.
Артём взял её руку.
– Я поговорю с ней. Обещаю.
Но Лариса уже знала: такие разговоры с Тамарой Петровной никогда ни к чему не приводят.
Прошёл месяц после свадьбы.
Молодые жили в подаренной родителями Ларисы однокомнатной квартире в новом районе. Ремонт ещё не закончили – везде стояли коробки, на кухне висела одна лампочка без плафона, но Лариса каждый вечер после работы клеила обои, а Артём возил мебель из старой квартиры.
И каждый вечер звонила Тамара Петровна.
Сначала просто «узнать, как дела». Потом начала давать советы:
– Лариса, я тут подумала – вы же балкон не застеклили? Зря. Я знаю фирму, недорого сделают. Я уже позвонила, записала вас на завтра на восемь утра.
– Тамара Петровна, мы пока не планировали…
– Да какие планировали! Зима же скоро, простудитесь!
Потом советы превратились в требования.
– Я купила вам шторы. Тяжёлые, бархатные, как положено. Завтра завезу.
– У нас уже есть шторы.
– Какие-то тюлевые тряпочки! Это не шторы, это позор. Я свои старые отдам – они почти новые, я их всего десять лет провесила.
Лариса терпела. Артём просил «не обращать внимания», говорил, что «мама от добра».
А потом случилось то, чего Лариса боялась больше всего.
В пятницу вечером, когда они с Артёмом только вернулись из магазина с пакетами продуктов, раздался звонок в домофон.
– Кто там? – спросил Артём.
– Это я, мамочка ваша! – радостно пропел знакомый голос. – Открывайте, руки заняты!
На пороге стояла Тамара Петровна с двумя огромными чемоданами и сумкой через плечо.
– Мам? – Артём остолбенел. – Ты чего?
– Как чего? – свекровь бодро прошла в квартиру, оглядываясь по сторонам. – Я же говорила, что помогу вам обустроиться! Поживу недельку-другую, всё расставлю, приготовлю, покажу Ларисе, как правильно. А то вы тут как студенты, честное слово.
Лариса почувствовала, как пол уходит из-под ног.
– Тамара Петровна… – начала она.
– Ой, да брось ты это «Тамара Петровна»! Зови просто мама, мы же теперь одна семья! – свекровь уже снимала пальто. – Где у вас диван? Я посплю на нём, а вы в спальне. Ничего, я привычная.
Артём посмотрел на Ларису умоляюще.
Лариса перевела взгляд на чемоданы. На одном из них красовалась наклейка «Аэрофлот» – явно не на неделю.
– Мам, – тихо сказал Артём, – мы не договаривались…
– А что договариваться? Я же не чужая! – Тамара Петровна уже открывала чемодан прямо в коридоре. – Я и постельное своё привезла, и кастрюли. У вас тут посуда – одно название. Я свои чугунные захватила, в них и щи, и плов – пальцы оближешь.
Лариса стояла и смотрела, как свекровь уверенно занимает пространство их крошечной квартиры. Запах её духов заполнил всё помещение.
Внутри что-то щёлкнуло.
– Тамара Петровна, – Лариса услышала свой голос как будто со стороны, – а вы надолго к нам?
– Ну, как получится, деточка, – свекровь улыбнулась самой доброй улыбкой. – Пока всё не устрою как следует. Может, месяц, может, два… Я же для вас стараюсь!
Лариса посмотрела на Артёма. Тот отвёл глаза.
И тогда она поняла: если сейчас промолчать – это навсегда.
Но что сказать? Как сказать? Ведь это же мать её мужа. Ведь это же «семья».
Вечер тянулся бесконечно. Тамара Петровна тут же заняла кухню – «покажу, как правильно котлеты лепить», разложила свои вещи в шкафу Ларисы – «тут у тебя полки пустые, я свои кофточки повешу», а потом, усевшись на диван с чаем, выдала главное:
– Кстати, я тут подумала… Квартира-то ведь большая, однокомнатная, но просторная. Мы могли бы перегородить перегородку, сделать мне уголок. Я же не мешаю, тихо сижу, телевизор смотрю. А вам спокойнее – рядом пожилой человек, вдруг что понадобится.
Лариса открыла рот и закрыла. Слова застряли в горле.
Артём кашлянул:
– Мам, мы пока не планировали…
– Да какие планировали! – отмахнулась Тамара Петровна. – Жизнь покажет. Главное – я рядом буду. А то вы молодые, неопытные, без присмотра – беда.
Ночью Лариса лежала рядом с мужем и смотрела в потолок.
– Артём, – прошептала она, – так нельзя.
– Я знаю, – так же тихо ответил он. – Завтра поговорю.
Но Лариса уже знала: завтра будет то же самое. И послезавтра.
А потом случилось то, что стало последней каплей…
– Артём, я не шучу. Или она уезжает завтра утром, или уезжаю я. И навсегда.
Лариса сказала это тихо, почти шёпотом, чтобы Тамара Петровна, которая уже храпела на раскладном диване в зале, не услышала. Было три часа ночи, они с Артёмом сидели на кухне при свете одной настольной лампы, как два заговорщика.
Артём молчал. Он выглядел так, будто постарел за одну ночь на десять лет.
– Лар, ну куда ты пойдёшь? К родителям? Витька с семьёй живёт, у Кати детей трое… Квартира же наша единственная.
– Наша? – Лариса слабо улыбнулась. – А я уже начинаю думать, что это общежитие имени Тамары Петровны.
– Я поговорю с ней утром, серьёзно. Обещаю.
– Ты уже три раза обещал. И каждый раз она тебя переигрывала. Как в шахматы.
Артём опустил голову. Он знал, что жена права.
Утром Тамара Петровна проснулась в отличном настроении. Напевая «Подмосковные вечера», она жарила свои фирменные сырники, от которых в квартире стоял густой запах масла.
– Доброе утро, деточки! – пропела она, ставя перед Ларисой тарелку. – Кушайте, пока горячие. Я туда творог домашний добавила, из деревни привезла.
Лариса молча отодвинула тарелку.
– Тамара Петровна, нам нужно поговорить.
– Ой, давай потом, солнышко. Сейчас поедим, потом чайку попьём, а потом я вам план на день составлю. Надо в «Леруа» съездить, я присмотрела вам люстру недорогую, но приличную…
– Нет, – Лариса поднялась. – Прямо сейчас.
Тамара Петровна удивлённо подняла брови, но всё-таки выключила плиту и села.
Артём стоял в дверях, как будто готовый в любой момент убежать.
– Я очень благодарна вам за помощь, – начала Лариса, стараясь держать голос ровным. – Правда. Но мы ценим, что вы хотите нам добра. Но мы с Артёмом хотим жить своей семьёй. В своей квартире. Без… постоянного присмотра.
Тамара Петровна посмотрела на сына.
– Тёмочка, ты тоже так считаешь?
Артём кашлянул.
– Мам… мы правда благодарны. Но нам пока тяжело втроём. Квартира маленькая…
– Маленькая?! – свекровь всплеснула руками. – Да я в коммуналке вчетвером жила, и ничего! А тут целая квартира на троих!
– На двоих, – поправила Лариса.
Повисла пауза.
Тамара Петровна вдруг улыбнулась своей фирменной улыбкой «я всё понимаю, но всё равно сделаю по-своему».
– Ну хорошо, хорошо. Я не навязываюсь. Только вот что я вам скажу… – она сделала театральную паузу. – Я ведь тоже не с пустыми руками приехала. Я вам подарок приготовила. Большой.
Лариса напряглась. Артём тоже.
– Какой подарок? – осторожно спросил он.
– А вот такой, – Тамара Петровна торжественно достала из сумки папку. – Я свою квартиру сдала! На длительный срок, хорошим людям, врачам. Договор на год. Деньги уже на счёте. Так что теперь я официально без жилья. И, сами понимаете… мне деваться некуда.
Лариса почувствовала, как кровь отхлынула от лица.
– То есть… вы хотите жить здесь постоянно?
– А куда же ещё? – невинно развела руками свекровь. – Сын есть сын. Я же не чужая не буду. Мы же семья!
Артём открыл рот и закрыл его снова.
Лариса посмотрела на мужа. В его глазах был ужас. Настоящий.
– Мам… – выдохнул он. – Ты… ты серьёзно?
– Конечно! Я всё продумала. Я буду помогать по дому, готовить, убирать. Ларисе на работе легче станет. А когда детишки пойдут – я с ними сидеть буду. Всё как положено.
Лариса медленно села обратно на табуретку. В голове крутилась одна мысль: «Это сон. Это точно сон».
Она посмотрела на Артёма.
– Ты знал?
– Нет! – почти крикнул он. – Мам, как ты могла не сказать?!
– А что говорить? Всё равно бы согласились. Я же для вас стараюсь.
Лариса встала и пошла в спальню. Закрыла дверь. Прислонилась спиной к стене.
Через минуту вошёл Артём.
– Лар… я не знал. Клянусь.
– Знаешь, что самое страшное? – Лариса посмотрела на него сквозь слёзы. – Что она не врёт. Она правда считает, что делает нам одолжение.
– Я сейчас же всё решу.
– Как? – горько усмехнулась она. – Куда ты её денешь? На улицу выгонишь?
Артём молчал.
Весь день прошёл в каком-то тумане. Тамара Петровна весело гремела кастрюлями, рассказывала соседкам по подъезду, какие у неё замечательные дети, и даже купила в магазине новый ковёр «чтобы ноги не мёрзли».
Вечером, когда свекровь ушла в душ, Лариса тихо сказала мужу:
– У меня есть план. Но ты должен мне помочь.
– Всё что угодно.
– Правда?
– Правда.
На следующий день, в субботу, Лариса встала пораньше и приготовила завтрак. Тамара Петровна, увидев накрытый стол, растрогалась:
– Ой, Лариса, какая ты хозяйка! Я уж боялась…
– Тамара Петровна, – Лариса улыбнулась самой тёплой улыбкой, на какую была способна. – Мы с Артёмом посоветовались. И решили сделать вам сюрприз.
– Какой? – свекровь даже румянец пробился.
– Мы нашли вам прекрасную квартиру. В этом же районе, в десяти минутах ходьбы. Двухкомнатную, с хорошим ремонтом. И главное – полностью меблированную. Вы сможете жить отдельно, но рядом. Приходить в гости когда захотите, а мы к вам.
Тамара Петровна заморгала.
– Это… как это?
– Очень просто, – Лариса достала телефон и показала объявление. – Хозяйка уезжает за границу, сдаёт на год. Цена хорошая. Мы с Артёмом уже договорились. Сегодня в два часа смотрите.
– Но я…
– Мам, – мягко, но твёрдо сказал Артём. – Это лучший вариант. Для всех.
Тамара Петровна посмотрела на сына, потом на невестку. В её глазах впервые за всё время мелькнуло что-то похожее на растерянность.
– То есть… вы меня… выгоняете?
– Мы вас очень любим, – Лариса взяла её за руку. – И хотим, чтобы у вас было своё пространство. Своя кухня, своя ванная, своя жизнь. А мы будем рядом. Как настоящая семья.
Тамара Петровна открыла рот, потом закрыла. Потом снова открыла.
– А если я откажусь?
– Тогда, – Лариса посмотрела ей прямо в глаза, – я уйду. С вещами. И подам на развод. Потому что так жить я не буду. Даже ради Артёма.
Повисла тишина.
Тамара Петровна медленно убрала руку.
– Ты… серьёзно?
– Серьёзнее не бывает.
Артём стоял рядом и молчал. Но молчал красноречиво: он был на стороне жены.
Тамара Петровна вдруг как-то сникла. Сгорбилась. Впервые за всё время она выглядела не грозной свекровью, а просто пожилой женщиной, которую никто не ждёт.
– Я… я подумаю, – прошептала она.
– У вас есть время до вечера, – сказала Лариса. – В два часа смотрите квартиру. Если понравится берём. Если нет найдём другую. Но здесь вы больше не останетесь.
Тамара Петровна ушла в ванную и долго не выходила. Оттуда доносились тихие всхлипы.
Артём посмотрел на жену с восхищением и страхом одновременно.
– Лар… а если она откажется?
– Тогда уезжаю я., и ты выбираешь, с кем остаёшься.
Он побледнел.
– Я с тобой.
– Тогда поехали в два часа смотреть квартиру. И молимся, чтобы ей понравилось.
В два часа они втроём стояли в светлой двухкомнатной квартире в соседнем доме. Хозяйка, приятная женщина лет пятидесяти, показывала шкафы и балкон.
Тамара Петровна ходила молча, трогала обои, открывала краны.
Потом остановилась посреди зала и тихо сказала:
– Красиво… И тихо…
– Правда? – Лариса затаила дыхание.
– Да… – свекровь вздохнула. – Я… я возьму.
Лариса чуть не упала в обморок от облегчения.
Вечером того же дня они перевезли вещи Тамары Петровны. Она молчала всю дорогу. Когда ставили последний чемодан в новую квартиру, вдруг сказала:
– Я ведь… я ведь правда хотела как лучше…
– Мы знаем, – мягко ответила Лариса. – Просто лучше бывает разным.
Тамара Петровна посмотрела на неё долгим взглядом.
– Ты… сильная, Лариса.
– Учусь.
– Прости меня, если сможешь.
Лариса кивнула. Не сразу. Но кивнула.
Когда дверь за свекровью закрылась, Артём обнял жену так крепко, что у неё дыхание перехватило.
– Я думал, у меня сердце остановится, – прошептал он.
– У меня тоже.
Они вернулись домой. Впервые за неделю в квартире было тихо. Пахло только их кофе и свежими обоями.
Лариса открыла окно. Вечерний ветер принёс запах цветущих лип.
– Знаешь, – сказала она, прижимаясь к мужу, – я думала, что ненавижу её. А сейчас… жалко даже немного.
– Она останется одна.
– Пусть останется одна. Но рядом. А не вместо нас.
Артём поцеловал её в висок.
– Ты гений.
– Я просто устала быть слабой.
Они стояли у окна и смотрели на двор. Там, в соседнем, на лавочке сидела Тамара Петровна. Одна. Смотрела на детскую площадку.
Лариса вдруг вышла из дома и подошла к ней.
– Можно присяду?
Тамара Петровна кивнула.
Молча сидели минут десять.
Потом Лариса сказала:
– Приходите в воскресенье на пирог. Я испеку. С яблоками.
Тамара Петровна посмотрела на неё мокрыми глазами.
– С яблоками… я люблю.
– Знаю.
Они ещё посидели. Потом Лариса встала.
– До воскресенья.
– До воскресенья, доченька, – тихо сказала Тамара Петровна.
Лариса ушла, не оглядываясь.
А когда закрыла за собой дверь квартиры, впервые за долгое время улыбнулась по-настоящему.
Но это было ещё не всё. Через неделю Тамара Петровна позвонила и сказала, что нашла покупателя на свою старую квартиру и хочет… подарить деньги молодым. «На расширение», как она выразилась.
Лариса посмотрела на Артёма.
– Принимать?
– Принимать. Но с условием.
– С каким?
– Что она никогда больше не переедет к нам жить. Даже если мы купим трёхкомнатную.
Лариса засмеялась.
– Договорились.
И в этот момент она поняла: границы установлены. И, кажется, даже свекровь их приняла.
Но жизнь, как известно, любит сюрпризы. И самый большой ждал их через два месяца…
Через два месяца после переезда Тамары Петровны в свою новую квартиру Лариса проснулась от странного ощущения: в доме было тихо. Ни запаха жареных сырников, ни бодрого «Доброе утро, деточки!». Только Артём тихо посапывал рядом и лучи сентябрьского солнца пробивались сквозь новые шторы (те самые, которые Лариса выбрала сама, без чьих-либо советов).
Она потянулась, улыбнулась и пошла на кухню варить кофе. На подоконнике стояла записка от свекрови, аккуратно сложенная пополам:
«Лариса, уехала на три дня к тёте Любе в Тулу. Пирожки в холодильнике, не ругайтесь. Целую. Мама Т.»
Лариса перечитала записку дважды. Потом подошла к холодильнику: там действительно лежали пирожки с капустой, аккуратно завёрнутые в фольгу. Рядом ещё одна записка, поменьше: «Не разогревайте в микроволновке, только в духовке, иначе тесто резиновое станет».
Она рассмеялась вслух. Артём, услышав, вышел сонный, обнял её сзади.
– Чему смеёшься?
– Твоя мама научилась писать записки и уезжать, не спрашивая разрешения.
– Чудеса, – он поцеловал её в шею. – Может, мы её всё-таки приручили?
Но настоящее чудо случилось через неделю.
Тамара Петровна позвонила в субботу утром и попросила приехать «по важному делу». Голос был непривычно взволнованный.
Когда они вошли в её квартиру, на столе уже стоял чай и торт из соседней кондитерской.
– Садитесь, дети, – она нервно теребила край скатерти. – Я долго думала… и решила.
Лариса с Артёмом переглянулись.
– Продала свою старую квартиру, – свекровь глубоко вздохнула. – Деньги все здесь, – она положила на стол толстый конверт. – Двести восемьдесят тысяч. Это вам. На расширение. Чтобы не тесно было, когда… ну, когда внуки пойдут.
Лариса открыла рот и не смогла его закрыть.
– Тамара Петровна… это же ваши деньги…
– Мои, – кивнула свекровь. – Поэтому я и решаю, кому отдать. Я уже старая, мне много не надо. А вам – надо. Только с одним условием.
– Снова условие, – подумала Лариса, но в этот раз в голосе Тамары Петровны не было привычной стали.
– Каким? – осторожно спросил Артём.
– Когда родится первый, – свекровь посмотрела на Ларису с неожиданной нежностью, почти робкой улыбкой, – назовите в честь моего отца. Сергей. Если мальчик, конечно. А если девочка… тогда как хотите.
Лариса почувствовала, как в горле встал ком.
– Мы… мы подумаем, – выдохнула она.
– И ещё, – Тамара Петровна достала из шкафа коробку. – Это вам. От меня лично.
В коробке лежал комплект детского постельного белья – нежно-голубого цвета, с маленькими мишками. Ручная вышивка.
– Я сама вышивала по вечерам, – тихо сказала свекровь. – Пока вы меня… ну, пока я у вас жила. Думала, пригодится.
Лариса встала, подошла к ней и обняла. Крепко-крепко. Тамара Петровна сначала замерла, потом неумело обняла в ответ.
– Спасибо, мама, – прошептала Лариса.
Тамара Петровна всхлипнула один раз, коротко, и тут же взяла себя в руки.
– Ну всё, хватит сопли разводить. Пирог стынет.
В тот же вечер они с Артёмом долго сидели на балконе своей однокомнатной, ставшей вдруг такой родной и просторной.
– Знаешь, – сказала Лариса, прижимаясь к мужу, – я думала, что ненавижу её. А сейчас… люблю, наверное. Просто по-другому.
– Любовь бывает разная, – улыбнулся Артём. – Главное, что теперь у нас у всех есть своё место под солнцем.
Прошёл год.
У Ларисы и Артёма родился сын. Назвали Сергеем.
Тамара Петровна приходила каждый день ровно в девять утра, с пирожками или супом в контейнере. Но теперь она звонила в домофон и ждала, пока откроют. Никогда не входила без спроса.
А когда Лариса открывала дверь, свекровь тихо спрашивала:
– Не помешаю?
– Заходите, мама. Мы вас ждём.
И заходила. Снимала пальто, мыла руки и шла на кухню разогревать пирожки. Но уже не командовала. Просто помогала.
А потом сидела в кресле-качалке, которое они ей подарили на новоселье, и смотрела, как внук тянет к ней ручонки.
И улыбалась. Тихо, почти незаметно.
Лариса смотрела на эту картину и думала: иногда, чтобы стать настоящей семьёй, нужно сначала чуть не развалиться на куски.
А потом собраться заново. Уже по своим правилам. И в этот момент понимала: всё было не зря. Ни одна слеза, ни одно «слабовато», ни один чемодан в коридоре. Всё было именно так, как должно было быть.
Потому что теперь у них троих (нет, уже у четверых) было общее: любовь, границы и тёплый запах яблочных пирогов по воскресеньям. И этого, как оказалось, вполне достаточно.
Рекомендуем: