Глава 9: Испытание огнем
Начало
Предыдущая глава
Тишину утра разорвал не крик, а леденящее молчание. Юнги замер с телефоном в руке, его взгляд стал остекленевшим. Каждая клетка его тела, годами настроенная на расчет и контроль, взвыла от ярости и беспомощности. Фотографии были сделаны скрытой камерой, угол был выбран так, чтобы подчеркнуть его панику, его «слабость». А текст… этот текст бил точно в цель.
Со-Ри почувствовала перемену в его дыхании еще до того, как открыла глаза.
— Юнги? Что случилось?
Он не ответил, просто протянул ей телефон. Она села на кровати, читая, и ее лицо постепенно теряло краски.
— Это…это она. Она не остановилась.
— Она никогда не остановится,— его голос был хриплым, полным самоедства. — Это моя ошибка. Я недооценил ее злобу и переоценил силу своего откупа. Я думал, что отдал достаточно. Но для нее это не деньги. Это… месть за публичное унижение. За то, что я предпочел тебя.
Он резко встал и начал одеваться, движения резкие, почти роботизированные.
— Что ты собираешься делать? — спросила она, обнимая себя за плечи, внезапно почувствовав холод.
— То, что умею лучше всего. Уничтожать угрозы, — прозвучало из глубины шкафа.
— Юнги, нет! Она этого и ждет! Если ты пойдешь на открытый конфликт, она выпустит эти фото, эти «детали». Твоя репутация…
— Моя репутация?! — он обернулся к ней, и в его глазах бушевал ад. — Я не беспокоюсь о своей репутации! Я беспокоюсь о тебе! — Ее безопасность — написано черным по белому! Она прямо намекает, что может навредить тебе, если я не буду следовать ее инструкциям! Ты понимаешь? Я поставил тебя под прицел!
Он подошел к ней, взял ее за плечи, и его пальцы впивались в ее кожу, но не от жестокости, а от отчаяния.
— Я должен был держать дистанцию.Я должен был остаться ледяной горой. Но нет… я растаял. И теперь капли этой талой воды могут утопить тебя.
— Ты не растаял,— сказала она твердо, глядя ему прямо в глаза, несмотря на собственный страх. — Ты ожил. И я не позволю тебе снова превратиться в лед из-за страха. И не позволю тебе стать монстром, уничтожающим все на своем пути, даже ради меня.
Она положила ладони на его щеки, заставляя его сосредоточиться на ней.
— Дыши. Подумаем вместе. Как мы справились с кузеном? Не силой, а стратегией. Найдем ее слабое место. Не то, что она хочет (тебя или месть), а то, чего она боится на самом деле.
Ее спокойствие действовало на него как удар током. В его вселенной кризис всегда решался через агрессию, давление, уничтожение. А она предлагала… подумать. Вместе.
— Чего она может бояться? У нее деньги, связи, положение…
— Ее положение зависит от отца. А отец, как ты сам говорил, прагматик. Он уже получил от тебя уступку. Публичный скандал с шантажом и угрозами — это плохо для бизнеса. Особенно если скандал выйдет за пределы закрытой переписки.
Юнги медленно отпустил ее, его взгляд стал острым, аналитическим. Он снова был в своей стихии, но теперь с ней в качестве союзника.
— Ты предлагаешь…контратаковать, но не на нее, а на ее репутацию в глазах отца?
— И на ее самоуверенность. Она считает, что держит нас в страхе. Давай покажем ей, что мы не боимся. Что ее «козыри» для нас — не угроза, а… свидетельство.
Он нахмурился.
— Какое свидетельство?
— То, что ты способен на настоящие чувства. Что ты человек, а не машина. В мире, где все играют в холодных и расчетливых акул, это может быть… удивительно сильной позицией. Особенно если подать это правильно.
План начал вырисовываться в его голове, странный, неортодоксальный, полный риска. Но риск был уже в любом случае. Он достал свой ноутбук.
— У меня есть запись одного разговора с ее отцом год назад. Он… не совсем легально обсуждал схему уклонения от налогов в том самом шанхайском проекте. Я придержал ее на всякий случай. Он не знает о существовании этой записи.
Со-Ри замерла.
— Юнги, это опасно. Это взаимное уничтожение.
— Нет. Это переговорный рычаг. Я не стану ее обнародовать, если он не заставит свою дочь отступить. И не напрямую. Через посредника. Чтобы у него был стимул замять это внутри семьи, не вынося сор из избы.
Он быстро набирал сообщение своему самому надежному юристу, человеку, который знал все его темные дела и оставался верен, потому что Юнги никогда не бросал своих. План был такой: передать отцу Ли анонимный пакет с копией записи и четким посланием: «Достаньте свою дочь. Или следующий пакет уйдет в налоговую и в СМИ. Мы не хотим войны. Мы хотим, чтобы нас оставили в покое».
Это была асимметричная угроза. Грязная. Но эффективная.
— А что с фотографиями? — спросила Со-Ри.
— Мы опередим ее. Сегодня же. Мы устроим пресс-завтрак. Не по этому поводу. По поводу успешного завершения сделки с компанией твоего деда и о новых социальных инициативах группы «Мин». На том же мероприятии, — он посмотрел на нее, — мы сделаем официальное заявление о наших отношениях.
Она ахнула.
— Что? Юнги, это…
— Это лишит ее власти. Она думает, что наши отношения — это тайна, козырь. Мы выложим их на свет. Да, будут сплетни, будут статьи. Но не будет шантажа. Не будет интриг. Будет факт. И я покажу всем, что то, что она считает слабостью, — моя сила. Моя причина не просто выживать, а жить. Ты готова?
Это был прыжок в пропасть. Открытое признание перед всем миром, что Мин Юнги, хищник, влюблен. Это могло ударить по его имиджу. Могли рухнуть акции. Но это лишало Минджон самого главного оружия — тайны.
Со-Ри увидела в его глазах не только решимость, но и вопрос. Он спрашивал ее разрешения. Впервые в жизни он не принимал решение в одиночку.
Она глубоко вдохнула и кивнула.
— Я готова. Но при одном условии.
— Любом.
— Мы скажем правду. Не красивую сказку. Что мы начали как сделка. Что были врагами. Что прошли через ненависть, непонимание и страх. И что нашли друг друга посреди всего этого. Потому что людям важно видеть не идеал, а… надежду.
Он улыбнулся — усталой, но искренней улыбкой.
— Договорились.
---
Пресс-завтрак был организован в рекордные сроки. В элегантном зале отеля собрались ключевые бизнес-издания и таблоиды. Все ждали сухих цифр и корпоративных клише. Появление Мин Юнги с неизвестной девушкой, сидящей рядом с ним за столом президиума, а не в зале, вызвало легкий шорох.
Юнги, как всегда, безупречный в темном костюме, начал с бизнеса. Гладко, уверенно. Потом перешел к планам по модернизации фабрики, назвав это «инвестициями в человеческий капитал». Журналисты удивленно переглядывались — это было не в стиле Мина.
И затем он сделал паузу, взял со стола стакан воды, сделал глоток и посмотрел прямо в зал.
— А теперь я хочу сказать о чем-то личном. Рядом со мной — Чан Со-Ри. Для многих она — наследница компании «Чан». Для кого-то — моя новая советница. Для меня же она… — он обернулся к ней, и в его взгляде, который все видели на большом экране, была такая неподдельная нежность, что в зале воцарилась полная тишина. — Для меня она — человек, который научил меня, что за холодными цифрами стоят теплые руки. Что сила — не только в том, чтобы ломать, но и в том, чтобы беречь. Наши отношения начались не как романтика. Они начались как война. Как часть холодной деловой сделки.
Он рассказал. Кратко, без сантиментов, но честно. Об условиях контракта, о взаимном непонимании, о том, как они учились видеть друг в друге не соперника, а личность. Он не скрывал, что был жесток. Что она была упряма. Он говорил о фабрике, о шторме на Чеджу, о музыке по ночам. Он превратил их историю из тайны в публичное достояние, лишив ее яда.
— Поэтому сегодня я хочу заявить официально: да, мы вместе. Не как часть какой-либо сделки. А потому что нашли в друг друге то, чего не хватало каждому из нас по отдельности. И я прошу уважать наше личное пространство. Мы не будем давать комментариев о деталях наших отношений. Это наше. Все остальное — работа, планы, социальные инициативы — открыто для обсуждения.
Он взял Со-Ри за руку и поднял ее вместе со своей. Камеры щелкали бешено. В зале поднялся гул. Это была сенсация.
Со-Ри, слегка дрожащим, но твердым голосом, добавила всего одну фразу:
— Спасибо, что дали нам возможность быть просто людьми. Со всеми нашими ошибками и нашим… счастьем.
Их фото и видео моментально разлетелись по сети. Реакция была взрывной. Кто-то восхищался «сказкой», кто-то цинично говорил о пиаре, но главное — тайны не осталось. Фотографии с фабрики, если бы их теперь обнародовала Минджон, выглядели бы просто как подтверждение уже известной истории, а не как разоблачение.
Пока они давали пресс-конференцию, юрист Юнги сообщил: пакет с записью был анонимно доставлен господину Ли. Через час пришел ответ через того же посредника: «Ситуация будет взята под контроль. Инцидент исчерпан».
Минджон была нейтрализована не силой, а сочетанием жесткой угрозы ее семье и лишением ее козырей на публичном поле. Отец, испуганный разоблачением, без сомнения, пригрозил дочери лишением наследства и статуса, если она не прекратит.
Вернувшись в пентхаус, они оба выдохнули, как после марафона. Адреналин отступал, оставляя пустоту и легкую дрожь.
— Ты сделала это,— сказал Юнги, снимая пиджак. — Твой план… он сработал. Ты была блестящей.
— Мы это сделали, — поправила она. — И это был не план. Это была правда. Просто поданная… стратегически.
Он рассмеялся и потянул ее к себе, крепко обняв.
— Я так боялся сегодня. Не за себя. За то, что тебя осудят, что тебя будут травить в прессе из-за связи со мной.
— Пусть пробуют. Я переживала за тебя в самом начале. После этого все остальное — цветочки, — она уткнулась носом в его грудь.
Но их покой длился недолго. Вечером раздался звонок от деда. Его голос был серьезным.
— Поздравляю с публичным признанием. Смелый ход. И умный. Но вы разворошили осиное гнездо. Не только Ли. Акции «Мин» упали на 3% после новостей. Консервативные инвесторы не одобряют, когда глава компании ведет себя как… романтичный герой. Тебя ждет собрание совета директоров. Они потребуют объяснений. И, возможно, твоей отставки.
Юнги стиснул зубы. Он ожидал такого. Его мир не прощал слабостей. Даже если эта «слабость» была его силой.
— Я готов,— сказал он. — У меня есть план. И новый союзник.
Он посмотрел на Со-Ри.
— Совет директоров… — задумчиво сказала она после того, как он положил трубку. — Это те, кто видел в тебе только машину для печатания денег. Теперь они увидят человека. И испугаются.
— Именно. Они думают, что чувства сделают меня нерешительным. Мягким. Они ошибаются. Они сделали меня… опаснее. Потому что теперь у меня есть, что защищать. И я знаю цену потере.
Он подошел к окну, к своему привычному месту для раздумий. Но теперь рядом с ним стояла она.
— Завтра будет битва. Не с внешним врагом. С внутренним. С теми, кто считает меня своей собственностью. Готов ли ты к этому? — спросил он ее.
— Я уже в окопе рядом с тобой,— ответила она просто. — И отступать не собираюсь.
Они стояли плечом к плечу, глядя на город, который завтра мог перестать быть его империей. Но Юнги впервые не чувствовал страха. Потому что империи рушатся. А то, что они построили за этот короткий, невероятный срок — доверие, понимание, любовь — было крепче любой стальной конструкции. Это было живое. И его нужно было отстаивать. Не как актив. Как самое главное дело в жизни. Завтрашний день покажет, сможет ли Мин Юнги быть не только королем, но и человеком, и остаться при этом у руля. Или ему придется выбирать. Но теперь он знал, что любой выбор будет не одиноким.
Продолжение следует...
С любовью, Кэтрин...
#юнги #bts