— Сергей, ты серьезно?
Олеся стояла посреди гостиной, держа в руках маленькую коробочку с дешевыми духами. Муж виновато переминался с ноги на ногу, не поднимая глаз.
— Ну, Олесь, понимаешь... Тебе на подарок денег не осталось, извини. Я маме и сестре купил, — пробормотал он, кивая на две огромные коробки от магазина электроники, стоящие у дивана.
Было два часа ночи первого января. За окном взрывались салюты, во дворе кто-то громко смеялся. А в квартире Светловых стояла такая тишина, что слышно было, как у Олеси бешено колотится сердце.
— Телефоны, — тихо сказала она, разглядывая коробки. — По восемьдесят тысяч каждый.
— Ну да, — Сергей попытался улыбнуться. — Хорошие модели, последние. Мама давно мечтала, и Ульяна тоже. Я же не мог им отказать.
Олеся медленно открыла коробочку с духами. Резкий синтетический запах ударил в нос. Она посмотрела на этикетку — восемьсот рублей. Даже скидку не дождался.
— А я что, не мечтала? — спросила она, и голос прозвучал странно спокойно.
Сергей наконец поднял глаза:
— Олесь, ну не устраивай сцену. Подумаешь, духи. В следующий раз куплю что-нибудь получше.
— В следующий раз, — повторила Олеся и поставила коробку на стол. — Понятно.
Она развернулась и пошла в спальню. Дверь закрылась тихо, без хлопка. Сергей остался стоять один, недоумевая, почему жена так отреагировала. Ну подарил духи, ну дешевые — зато хоть что-то.
А начиналось все так хорошо.
Семь лет назад, когда они только поженились, Сергей носил Олесю на руках. Буквально. Как-то раз она промочила ноги под дождем, и он тащил ее через все лужи от остановки до подъезда, а она смеялась и кричала, что он свихнулся. Тогда он подарил ей на первый Новый год вместе серебряную цепочку. Простую, без изысков, но выбирал сам, ходил по трем ювелирным магазинам, советовался с продавщицами.
Потом что-то изменилось. Постепенно, незаметно. Будто кто-то медленно поворачивал регулятор громкости их отношений все тише и тише.
***
За неделю до этого Нового года Олеся сидела на работе и разбирала накладные. Работала она менеджером в компании по оптовым поставкам продуктов — работа нервная, требующая постоянного внимания. Телефон разрывался от звонков поставщиков, на компьютере висело двадцать открытых документов.
— Оль, обедать пойдешь? — заглянула к ней коллега Людмила.
— Да, давай, — Олеся с облегчением отодвинула клавиатуру. — Голова уже раскалывается.
В соседнем кафе они заказали бизнес-ланчи и уселись у окна. Людмила, женщина лет тридцати трех с вечно озабоченным выражением лица, начала жаловаться на своего мужа:
— Представляешь, опять забыл про годовщину! Я ему напоминала за месяц, за неделю. Все равно — прошел мимо как ни в чем не бывало. Хоть бы цветы купил!
— У нас нормально все, — сказала Олеся и сама удивилась, как неуверенно это прозвучало. — Вот недавно видела, как Сергей на сайте дорогие смартфоны смотрит. Думаю, мне выбирает на Новый год.
Людмила скептически прищурилась:
— А ты уверена, что тебе?
— Ну а кому еще?
— Не знаю, Оль. Помнишь, у моей кузины была похожая ситуация? Она думала, кольцо ей муж выбирает. А оказалось...
— Люд, прекрати, — оборвала ее Олеся. — У Сергея никого нет. Он домашний совсем, с работы сразу домой.
— К маме своей он часто ездит, — заметила Людмила. — Каждые выходные. Это нормально?
Олеся промолчала. Действительно, последние полгода Сергей стал чаще навещать Нину Александровну. То крышу нужно подлатать, то сантехнику починить. И сестре Ульяне помогает регулярно — то с ремонтом, то с переездом мебели.
— Они ему родные, — сказала она наконец. — Конечно, он помогает.
— Угу, — протянула Людмила. — А ты кто? Чужая?
Этот вопрос засел занозой. Вечером, когда Сергей вернулся с работы и сразу уткнулся в телефон, Олеся поймала себя на мысли, что не помнит, когда они последний раз нормально разговаривали. Не о счетах, не о том, что купить в магазине — а просто так, по душам.
— Серёж, как дела на работе? — спросила она, накрывая на стол.
— Нормально, — не поднимая головы, ответил он.
— Начальство не придирается?
— Нет.
— Костя твой как? Давно его не видела.
— Нормально он.
Олеся поставила тарелки на стол чуть громче, чем нужно. Сергей даже не заметил.
***
Тридцатого декабря, утром, Сергей получил зарплату с премией. Сто двадцать тысяч рублей — хорошие деньги. Олеся видела, как он пересчитывал их на кухне, радостно улыбаясь.
— Вот это да, — сказал он. — Начальство молодец, не поскупилось.
— Сереж, может, купим наконец новую микроволновку? — предложила Олеся. — Эта уже еле работает.
— Потом, потом, — отмахнулся он. — Мне сейчас нужно кое-куда съездить.
— Куда?
— По делам. Мужским, — улыбнулся Сергей и, сунув деньги в бумажник, направился к выходу.
— Может, вместе поедем? — спросила Олеся, но он уже надевал куртку.
— Не надо, я сам. Вернусь через пару часов.
Дверь захлопнулась. Олеся осталась стоять на кухне одна. За окном моросил противный декабрьский дождь. Она прислонилась лбом к холодному стеклу и вдруг вспомнила, как три года назад они вместе выбирали ей новое пальто. Сергей тогда устроил целое представление — примерял на себя женские шапки, смешил продавщиц, а потом настоял, чтобы она взяла самое красивое, хотя оно было дороже запланированного.
Когда это кончилось?
Телефон зазвонил резко, вырвав ее из воспоминаний.
— Алло?
— Оль, это Людка! — взволнованный голос подруги прорезался сквозь помехи. — Слушай, я только что твоего Сергея видела!
— Где?
— Возле торгового центра «Максимум». Он из магазина электроники выходил. И не один!
У Олеси похолодело внутри:
— С кем?
— С двумя женщинами. Одна постарше, другая помладше. Они все втроем смеялись, обнимались. Я точно говорю, это был он — я его куртку серую узнала.
— Людмила, ты уверена?
— Абсолютно! Они потом в кафе зашли все вместе. Оль, ты только не переживай раньше времени, но...
Олеся отключила звук. Руки дрожали. Две женщины. Одна постарше, другая помладше. Это могли быть только Нина Александровна и Ульяна. Свекровь и золовка. Но зачем Сергей соврал, что едет по мужским делам?
Она опустилась на стул и уставилась в пустоту. Мысли путались, накатывали одна на другую. Может, он действительно просто встретил их случайно? В огромном городе, накануне Нового года, в конкретном торговом центре?
Нет. Так не бывает.
***
Сергей вернулся через три часа, радостный и довольный. В руках он нес три больших пакета с логотипами магазина электроники.
— Привет! — бодро крикнул он с порога. — Я удачно съездил!
Олеся вышла из спальни. Сердце колотилось так, что, казалось, его слышно по всей квартире.
— Что купил?
— Сюрприз, — подмигнул Сергей и быстро спрятал пакеты в шкаф в прихожей. — Не подглядывай, все узнаешь завтра в полночь.
Он выглядел счастливым. Таким Олеся его давно не видела. На мгновение в ней что-то екнуло — может, Людмила ошиблась? Может, он действительно купил ей подарок? Хороший, дорогой?
— Сергей, а где ты был?
— Говорю же, по делам, — он стал стаскивать мокрую куртку. — Ездил, выбирал подарки. Устал как собака, там такие очереди!
— Один ездил?
Он на секунду замер, потом небрежно бросил:
— Один.
— Точно?
— Олесь, что за допрос? — Сергей повернулся к ней, и в глазах мелькнуло раздражение. — Я устал, хочу поесть. Ты готовила что-нибудь?
Она молча прошла на кухню. Достала из холодильника кастрюлю с супом, поставила на плиту. Руки двигались автоматически. В голове крутилась одна мысль: он солгал. Прямо в глаза. Просто так.
— Люся мне звонила, — сказала она, не оборачиваясь.
— И что? — Сергей сел за стол, потянулся к телефону.
— Видела тебя возле торгового центра. С двумя женщинами.
Тишина. Олеся почувствовала, как напряглась его спина.
— Ах это, — сказал он наконец. — Случайно встретил маму с Ульяной. Зашли вместе кофе попили.
— Случайно?
— Ну да. Что тут такого?
Олеся обернулась. Лицо у Сергея было спокойным, даже слишком. Он смотрел в телефон, будто они обсуждали погоду, а не то, почему он соврал.
— Просто интересно, — тихо сказала она. — Почему ты не сказал сразу?
— А зачем? — он наконец поднял глаза. — Ты же начнешь: «Опять к маме ездил, опять время на них тратишь». Вот и промолчал. Проще так.
Что-то внутри Олеси холодно сжалось. Проще промолчать. Проще соврать. Когда это стало нормой?
***
Тридцать первое декабря прошло в напряженной суете. Олеся готовила салаты, резала овощи, жарила мясо. Сергей помогал — выносил мусор, накрывал на стол. Они двигались по квартире, как два незнакомца, старательно избегая касаний и взглядов.
К одиннадцати вечера все было готово. Стол ломился от еды, в холодильнике охлаждалось шампанское. Олеся переоделась в новое платье — темно-синее, купленное еще месяц назад специально для праздника.
— Красивая, — сказал Сергей, окинув ее взглядом.
— Спасибо.
Они сели за стол. Включили телевизор, где показывали традиционное новогоднее шоу. Олеся смотрела на экран и не видела ничего. В голове крутились мысли, одна тревожнее другой.
Что если Людмила права? Что если у Сергея кто-то есть? Нет, глупости. Людмила всегда видит проблемы там, где их нет. У нее самой с мужем не ладится, вот и проецирует на других.
Но почему тогда он купил телефоны матери и сестре? Почему встречался с ними втайне?
— Олесь, ты чего такая грустная? — Сергей налил ей шампанского в бокал. — Праздник же!
— Устала просто, — ответила она.
— Ничего, сейчас Новый год наступит, отдохнешь.
Часы на телевизоре показывали без пяти двенадцать. Ведущие что-то говорили, смеялись. Олеся отпила шампанское — оно показалось кислым и невкусным.
Бой курантов. Первый удар, второй, третий. Сергей встал, поднял бокал:
— С Новым годом!
Они чокнулись. Олеся выпила залпом, чувствуя, как пузырьки царапают горло.
— Ну что, подарки? — Сергей потер руки и направился к шкафу в прихожей.
Он вернулся, неся три коробки. Две большие, одна маленькая. Поставил их на стол с торжественным видом.
— Вот, — сказал он и протянул Олесе маленькую коробку. — С Новым годом, дорогая!
Олеся взяла коробку. Легкая. Слишком легкая. Медленно открыла. Внутри лежал флакон духов в ярко-розовой упаковке. «Цветочная симфония» — гласила этикетка. Восемьсот рублей — цена была видна через прозрачную пленку, которую даже не удосужились снять.
Время остановилось. Олеся смотрела на этот флакон и не могла поверить. Восемьсот рублей. Он получил сто двадцать тысяч премии и купил ей духи за восемьсот рублей.
— Ну, как? — Сергей улыбался. — Нравятся? Я специально с цветочным запахом выбрал, ты же любишь.
Она подняла глаза. Увидела его довольное лицо, эту улыбку. И две большие коробки рядом.
— А это? — голос прозвучал чужим, отстраненным.
— А это маме и Ульяне. Телефоны, — Сергей погладил коробки. — Классные модели, последний выход. Они обе давно мечтали о таких.
— Сколько стоят?
— По восемьдесят тысяч, — он сказал это гордо. — Но оно того стоит. Ты бы видела, как они обрадовались, когда я им вчера показывал в магазине!
Значит, вчера. Значит, не случайная встреча. Он специально поехал с ними выбирать.
— Тебе на подарок денег не осталось, извини, — продолжал Сергей, теперь уже виноватым тоном. — Я маме и сестре купил, и там еще кое-какие расходы были. Но духи ведь тоже ничего, правда?
Олеся медленно поставила коробку на стол. Встала. Мир вокруг поплыл, стал каким-то нереальным.
— Какие еще расходы? — спросила она тихо.
— Ну, маме на коммунальные платежи помог, — Сергей начал перечислять, загибая пальцы. — Там у нее задолженность образовалась. Ульяне с Виктором на ремонт дал, они обои покупают. Еще...
— Стоп, — Олеся подняла руку. — Ты отдал им почти все деньги?
— Ну, не все. Тысяч пятнадцать еще осталось, на продукты и всякое.
— На продукты, — повторила она. — Понятно.
***
Сергей почувствовал неладное:
— Олесь, ты чего?
— Ничего, — она отошла от стола. — Просто интересно. Маме и сестре ты купил по телефону за восемьдесят тысяч. Им еще денег дал на коммуналку и ремонт. А мне — духи за восемьсот рублей. И то не мог пленку снять.
— Ну так получилось! — он вскочил. — Что ты хочешь? Чтобы я своей матери отказал?
— Я хочу понять, — голос Олеси задрожал, — кто я в этом доме. Жена или временная жилица, которой достаются объедки?
— При чем тут объедки?! — Сергей повысил голос. — Я подарок сделал, нормальный подарок! А ты устраиваешь истерику!
— Нормальный? — Олеся схватила флакон. — Это нормальный подарок после семи лет брака? Восемьсот рублей?
— Денег не было!
— Было сто двадцать тысяч!
— Которые я потратил на родных людей!
— А я кто? — выкрикнула Олеся. — Я не родная? Я семь лет с тобой живу! Стираю твои рубашки! Глажу, готовлю! Терплю твою маму, которая каждый раз намекает, что я плохая хозяйка! И все, что я получаю взамен — дешевые духи и оправдания?
Сергей растерянно моргал. Он явно не ожидал такой реакции.
— Ты преувеличиваешь...
— Нет! — она сжала флакон так сильно, что побелели костяшки пальцев. — Я наконец увидела правду. Для тебя я — никто. Мама и сестра важнее. Всегда были и будут.
— Олеся, успокойся...
— Не смей мне говорить, что делать! — она развернулась и пошла в спальню.
— Куда ты?!
— Подальше от тебя!
Дверь захлопнулась. Сергей остался стоять посреди гостиной, держа в руках две коробки с телефонами. По телевизору показывали концерт, какая-то певица заливалась про любовь и счастье. За окном гремели салюты.
А в их квартире было тихо. Мертвенно тихо.
Сергей опустился на диван. Что произошло? Ну подарил духи, подумаешь. Мама и Ульяна обрадовались телефонам, звонили весь вечер, благодарили. А жена устроила скандал. Женщины — непонятные существа.
Он взял свой телефон, набрал сообщение Косте, своему другу и коллеге с работы: «С Новым годом, брат! Как дела?»
Ответ пришел через минуту: «Нормально! Жена в восторге от подарка, подарил ей планшет. А ты как?»
Сергей посмотрел на закрытую дверь спальни. Что ответить? Что жена обиделась на духи? Глупо прозвучит.
«Все отлично», — написал он и выключил телефон.
***
Олеся лежала в темноте, глядя в потолок. Слезы текли по вискам, заливали уши. Она вытирала их, но они все не кончались.
Восемьсот рублей. Это даже не оскорбление — это полное равнодушие. Он мог вообще ничего не дарить, было бы честнее.
Она вспомнила, как пять лет назад сама купила Сергею на день рождения дорогие часы. Копила три месяца, отказывала себе во всем. А он, когда распаковал подарок, просто сказал: «Спасибо» — и положил их в коробку. Надел один раз, потом забыл. Часы до сих пор лежат в ящике комода.
Или как два года назад она заболела. Температура под сорок, тело ломило. Она попросила Сергея остаться дома, хоть на полдня. А он сказал: «Не могу, на работе аврал». И уехал. Вернулся поздно вечером, принес пакет с апельсинами и сказал: «Ешь витамины, быстрее поправишься». И все.
А потом, через неделю, мать Сергея простыла. И он взял выходной. Приехал к ней, сидел целый день, готовил бульон, ходил в аптеку.
Тогда Олеся промолчала. Решила, что это нормально — заботиться о маме. Но внутри что-то холодно сжалось и больше не оттаяло.
Теперь понятно. Она для него — фон. Удобство. Кто-то, кто стирает, готовит, содержит дом в чистоте. Но не человек, о котором нужно заботиться.
Телефон завибрировал. Олеся нехотя взяла его. Сообщение от Людмилы: «Как встретили? Подарок понравился?»
Олеся посмотрела на экран и набрала: «Восемьсот рублей. Духи из масс-маркета».
Ответ пришел мгновенно: «Что?! Ты шутишь?!»
«Нет».
«А телефон?»
«Маме и сестре. По восемьдесят тысяч каждой».
Долгая пауза. Потом: «Оля, это уже не смешно. Он совсем?»
«Не знаю», — написала Олеся и выключила телефон.
За стеной слышались звуки телевизора. Сергей явно не спал. Наверное, смотрел фильм, попивал что-нибудь. Жил своей жизнью, в которой она была просто декорацией.
***
Утро первого января началось с тишины. Олеся проснулась, когда за окном уже был день. Голова гудела, глаза опухли от слез. Она встала, посмотрела на себя в зеркало — чужое, осунувшееся лицо.
На кухне было пусто. Сергей спал на диване в гостиной, укрывшись пледом. Олеся прошла мимо, не глядя на него. Оделась, взяла сумку.
Дверь скрипнула. Сергей открыл глаза:
— Куда ты?
— Выйду, — коротко ответила она.
— Олесь, давай поговорим...
— Не сейчас.
Она вышла на лестничную площадку, спустилась на первый этаж. На улице было морозно и солнечно. Снег скрипел под ногами. Олеся шла, не разбирая дороги, пока не оказалась у торгового центра.
Внутри было на удивление людно — многие за покупками после праздника. Олеся поднялась на второй этаж, где располагался мужской отдел. Прошлась между стеллажей. Остановилась возле полки с косметикой для мужчин.
Пена для бритья — сто пятьдесят рублей. Дезодорант — сто пятьдесят. Олеся взяла и то, и другое. Подошла к кассе.
— Это все? — спросила девушка-кассир, пробивая товар.
— Да, — твердо ответила Олеся. — Это все, что нужно.
Триста рублей. Ровно в два с половиной раза меньше, чем Сергей потратил на ее духи. Справедливо.
Она вышла из магазина с маленьким пакетиком в руках. Села на скамейку в сквере напротив. Достала телефон, включила. Сразу посыпались сообщения от Сергея:
«Где ты?»
«Олеся, ответь!»
«Ты серьезно обиделась?»
«Ну хватит уже, возвращайся»
Олеся смотрела на эти сообщения и чувствовала, как внутри что-то окончательно ломается. Он до сих пор не понимает. Думает, она капризничает. Дуется, как ребенок.
Но это не каприз. Это конец. Конец терпению, конец надеждам, что что-то изменится.
Она набрала номер матери. Вера Олеговна ответила сразу:
— Оленька! С Новым годом! Как встретили?
— Мам, — голос сорвался. — Можно я к тебе приеду?
— Что случилось?
— Расскажу при встрече.
— Конечно, приезжай. Я дома.
Олеся вызвала такси. Пока ехала, смотрела в окно, на заснеженный город. Вспоминала, как семь лет назад Сергей сделал ей предложение. Они гуляли по набережной, был теплый летний вечер. Он вдруг остановился, опустился на одно колено прямо посреди толпы. Достал коробочку с кольцом — простым, серебряным, но таким красивым.
«Олеся, будь моей женой», — сказал он тогда. И она ответила «да», не раздумывая ни секунды.
Где тот Сергей? Когда он превратился в человека, для которого она — лишь удобная квартирантка?
***
Мать встретила ее у порога. Одного взгляда на дочь хватило, чтобы понять — случилось что-то серьезное.
— Проходи, садись, — Вера Олеговна обняла Олесю за плечи, провела на кухню. — Рассказывай.
Олеся выложила все. О телефонах, о восьмисотрублевых духах, о том, как Сергей последние годы отдалялся. Как помогал матери и сестре, забывая о жене. Как соврал про встречу в торговом центре.
Вера Олеговна слушала молча, не перебивая. Когда Олеся закончила, долго молчала. Потом тяжело вздохнула:
— Оленька, я скажу тебе одну вещь. Ты сама должна решить, что для тебя важнее — быть правой или быть счастливой.
— В смысле?
— В том смысле, что ты можешь бесконечно доказывать Сергею, что он неправ. И будешь права! Но будешь ли счастлива?
Олеся нахмурилась:
— То есть я должна молчать? Терпеть?
— Нет, — мать покачала головой. — Ты должна понять главное: если человек не уважает тебя сейчас, он не начнет уважать после разговоров. Уважение либо есть, либо нет.
— Но может, я преувеличиваю? — в голосе Олеси прозвучала надежда. — Может, просто денег действительно не хватило?
— Оля, — мать взяла ее за руку. — У него было сто двадцать тысяч рублей. Он купил подарки матери и сестре на сто шестьдесят тысяч. Как думаешь, где он взял недостающие сорок?
Олеся растерялась:
— Не знаю...
— У него были накопления. Или взял взаймы. Суть в том, что он нашел возможность купить им дорогие подарки. А на тебя у него не нашлось даже тысячи рублей.
Эти слова упали в тишину кухни, тяжелые как камни. Олеся почувствовала, как внутри все сжимается.
— Значит, он не любит меня?
— Любовь — это не только слова, — тихо сказала Вера Олеговна. — Это поступки. И его поступки говорят сами за себя.
Олеся молчала. В горле стоял ком.
— Что мне делать?
— Решать тебе, дочка. Но помни — если ты терпишь неуважение, оно будет только расти. Как плесень.
***
Олеся вернулась домой вечером. Сергей сидел на кухне, уставившись в телефон. Когда она вошла, он даже не поднял головы:
— Наконец-то. Где тебя носило?
— У мамы была, — Олеся поставила сумку на пол. Достала из нее маленький пакет. — Вот, держи.
Сергей взял пакет, заглянул внутрь. Вытащил пену для бритья и дезодорант. Лицо вытянулось:
— Это что?
— Твой подарок, — спокойно сказала Олеся. — С Новым годом.
— Ты издеваешься?
— Нет. Просто так получилось. Понимаешь, мне нужно было маме помочь с лекарствами. Она же на пенсии, ей трудно. И еще подруге Людмиле на день рождения подарок купить надо, это скоро. Вот и не осталось на тебя. Извини.
Сергей резко встал. Пена для бритья с грохотом упала на пол:
— Ты что, совсем?! Это же сто пятьдесят рублей! За сто пятьдесят!
— Сто пятьдесят пена, сто пятьдесят дезодорант, — уточнила Олеся. — Триста всего. В принципе, даже меньше, чем ты мне подарил.
— Олеся, прекрати! — он схватил ее за плечи. — Какого черта ты устроила?!
— Убери руки, — холодно сказала она.
Он отпустил. В его глазах горела обида вперемешку с непониманием:
— Я же тебе нормальный подарок сделал! Духи! А ты мне какую-то ерунду!
— Духи за восемьсот рублей — это нормальный подарок? — Олеся села на стул. — После семи лет брака? После того, как твоей маме и сестре ты купил по телефону за восемьдесят тысяч?
— Это совсем другое!
— Да? Чем?
— Они... — Сергей запнулся. — Они родные.
Эти два слова повисли в воздухе. Олеся почувствовала, как что-то внутри окончательно ломается. Не треснуло, не погнулось — именно сломалось, с хрустом.
— Понятно, — сказала она тихо. — Они родные. А я кто?
— Ну ты же жена...
— Именно, — она встала. — Я жена. Которая семь лет живет с тобой. Стирает твою одежду. Готовит. Убирает. Терпит твою мать, которая каждый раз намекает, что я все делаю неправильно. Но для тебя твоя мать роднее, чем я.
— Олеся...
— Нет, дай договорю! — голос сорвался. — Я все поняла. Для тебя я — просто удобство. Кто-то, кто обеспечивает быт. Но человеком я для тебя не стала. Может, и не была никогда.
Сергей растерянно мотал головой:
— Ты сама все придумала! Я же подарок купил!
— За восемьсот рублей, — напомнила Олеся. — При том, что у тебя было сто двадцать тысяч премии. Сергей, скажи честно — ты вообще думал обо мне, когда выбирал?
Он молчал.
— Вот и ответ, — она развернулась к выходу.
— Куда ты?!
— В спальню. Спать хочу.
— Олеся, постой!
Но она уже закрыла дверь.
***
Следующие два дня они практически не разговаривали. Сергей ходил мрачный, хлопал дверями. Олеся занималась своими делами, будто его вообще не существовало.
Третьего января вечером Сергей не выдержал. Взял телефон, вышел на балкон. Олеся слышала обрывки разговора:
— Мама, ну ты представляешь... из-за каких-то духов... я же подарок сделал... теперь она мне пену для бритья подсунула... да, серьезно... нет, не разговаривает...
Голос свекрови Олеся не слышала, но представить могла. Нина Александровна никогда ее не жаловала. С первой встречи говорила Сергею: "Не твоего уровня девушка. Найди получше". А когда они поженились, при каждом удобном случае напоминала, что "Сереженька мог и лучше выбрать".
Сергей вернулся с балкона красный, взвинченный:
— Знаешь, что мама сказала?
— Нет, и знать не хочу, — Олеся не оторвалась от книги.
— Она сказала, что ты неблагодарная! Что я тебе крышу над головой обеспечиваю, а ты еще и претензии!
Олеся медленно подняла глаза:
— Крышу над головой? Серьезно? Сергей, мы платим за квартиру пополам. Коммуналку — пополам. Продукты я покупаю чаще, чем ты. Так что какую крышу ты мне обеспечиваешь?
— Ну... в общем смысле...
— В общем смысле, — передразнила она, — ты живешь за мой счет столько же, сколько я за твой. Но почему-то ты об этом не думаешь.
— Олеся, хватит! — он ударил кулаком по столу. — Я устал от твоих претензий! Подумаешь, духи! Подумаешь, дешевые! Зато хоть что-то!
— Да, — кивнула она. — Хоть что-то. Остатки с барского стола. Спасибо, господин, что кинули кость.
— Ты издеваешься надо мной!
— Нет, — Олеся встала. — Я просто показываю тебе зеркало. Не нравится отражение — меняй себя, а не меня.
Она ушла в спальню, оставив Сергея кипеть от злости.
***
Четвертого января утром Олеся проснулась от тишины. Странной, непривычной тишины. Она вышла из спальни — Сергея нигде не было. На кухонном столе лежала записка: "Уехал к маме. Вернусь вечером".
Олеся скомкала записку и выбросила в мусорное ведро. Конечно, уехал к маме. Жаловаться, искать поддержки. А что здесь делать, где жена не понимает, как ему тяжело?
Она села на диван, обхватила колени руками. В квартире было так тихо, что слышно было собственное дыхание. И вдруг Олеся поняла — ей не одиноко. Наоборот, легче. Будто груз с плеч сняли.
Семь лет она старалась быть хорошей женой. Готовила то, что любит Сергей. Гладила его рубашки, хотя он мог бы и сам. Молчала, когда свекровь делала язвительные замечания. Терпела, когда Сергей забывал о важных датах. Ждала, что он оценит, заметит, поймет.
Но он не заметил. Потому что принял как должное.
Телефон зазвонил. Людмила:
— Оль, как ты? Сергей уже извинился?
— Нет. Уехал к маме.
— Конечно, — фыркнула Людмила. — Куда же еще. Слушай, а ты не жалеешь, что пену подарила?
— Нет, — удивилась Олеся. — А должна?
— Ну, это же такой демарш! Думала, передумаешь.
— Люд, я наконец-то поняла. Дело не в подарках. Дело в уважении. Он не уважает меня. И пока я это терплю, ничего не изменится.
— И что теперь?
— Не знаю, — честно ответила Олеся. — Посмотрим.
***
Сергей вернулся поздно вечером. Был трезв, но вид имел потрепанный. Прошел на кухню, плюхнулся на стул. Олеся готовила ужин — просто так, для себя.
— Поговорить можем? — спросил он глухо.
— Давай.
— Я тут подумал... — он замолчал, подбирая слова. — Может, я действительно был не прав.
Олеся обернулась, удивленно подняв брови:
— Может?
— Ладно, был, — он сжал кулаки. — Был не прав. Маме с Ульяной слишком много помогал. А на тебя времени не оставалось.
— Не только времени, — напомнила Олеся. — Денег тоже.
— И денег, — кивнул он. — Мама сегодня сказала... вернее, я сам понял... что мне давно пора научиться отказывать. Что я не должен всем помогать в ущерб своей семье.
Олеся выключила плиту, села напротив:
— И как ты пришел к этому выводу? Сам или мама подсказала?
— Сам, — он посмотрел ей в глаза. — Мама как раз сказала, что я правильно делаю, что помогаю. А я вдруг подумал: если я правильно делаю, почему у меня жена плачет? Почему она дарит мне пену для бритья и смотрит так, будто я чужой?
В горле у Олеси встал комок. Наконец-то. Наконец-то он начал думать.
— Сергей, я не хочу, чтобы ты переставал помогать маме и сестре, — сказала она тихо. — Но я хочу, чтобы ты помнил: у тебя есть жена. Которая тоже нуждается в заботе. В внимании. В уважении.
— Я понял, — он протянул руку через стол, коснулся ее пальцев. — Прости. Правда прости. Я был эгоистом.
Олеся посмотрела на его руку. Большую, теплую. Ту самую, которая семь лет назад держала ее, когда они шли под венец.
— Извинения на словах — это хорошо, — сказала она. — Но мне нужны дела.
— Какие?
— С этого момента мы принимаем финансовые решения вместе. Если ты хочешь помочь маме или Ульяне — мы обсуждаем это. Вместе. Договорились?
Сергей кивнул:
— Договорились.
— И еще, — Олеся сжала его руку. — Я не хочу быть на последнем месте. Я твоя жена, и я должна быть в приоритете. Не всегда, но часто. Понимаешь?
— Понимаю, — он встал, обошел стол, обнял ее. — Прости. Я был полным...
— Не надо, — она остановила его. — Просто не повторяй.
Они стояли так, обнявшись, посреди кухни. За окном падал снег. Первые дни нового года были трудными. Но впереди был шанс все исправить.
***
Пятого января Сергей предложил:
— Давай сходим куда-нибудь. В кино, например.
Олеся удивилась:
— В кино?
— Ну да. Мы же сто лет не ходили вместе. Помнишь, как раньше ходили?
Она помнила. Три года назад они ходили в кино почти каждые выходные. Сидели на последнем ряду, делились попкорном, смеялись над глупыми комедиями.
— Помню, — улыбнулась она. — Давай сходим.
Они выбрали какой-то боевик, купили билеты, попкорн. Сидели рядом, и Сергей положил руку ей на плечо — осторожно, будто боялся, что она оттолкнет. Олеся прижалась к нему. Фильм был неинтересный, но это было неважно. Важно было другое — они были вместе.
После кино зашли в кафе. То самое, где у них было первое свидание. Сергей заказал им кофе, пирожные.
— Помнишь, как я тогда нервничал? — спросил он, улыбаясь. — Разлил кофе на рубашку.
— Помню, — рассмеялась Олеся. — Ты так смутился, я думала, убежишь.
— Хотел, — признался он. — Но ты так на меня посмотрела... я понял, что никуда не уйду.
Они сидели, разговаривали. Впервые за долгое время разговаривали — не о счетах, не о проблемах, а просто. О фильмах, о работе, о планах.
— Серёж, — сказала вдруг Олеся. — А давай этим летом куда-нибудь съездим? На море, например.
— Давай, — кивнул он. — Только вместе выбирать будем. И деньги откладывать пополам.
— Договорились.
Они вышли из кафе, шли по заснеженным улицам, держась за руки. И Олеся подумала, что, может быть, они справятся. Может быть, эти духи за восемьсот рублей и пена для бритья за триста были не концом, а началом.
***
Шестого января Сергей позвонил Нине Александровне:
— Мама, мне нужно тебе кое-что сказать.
— Что случилось? — встревожилась она.
— Ничего плохого. Просто... я буду помогать тебе и Ульяне, но теперь по-другому. Я должен думать о своей семье в первую очередь.
Повисла пауза. Потом голос свекрови, ледяной:
— То есть ты под каблуком теперь? Олеська тебя приручила?
— Нет, мама, — твердо сказал Сергей. — Это значит, что я наконец-то повзрослел. Олеся — моя жена. И она должна быть в приоритете.
— Сынок, одумайся! Она же...
— Мама, хватит, — оборвал он. — Я семь лет слушал, какая Олеся плохая хозяйка, как она неправильно готовит, неправильно убирает. Но она моя жена. И я выбрал ее. А не тебя.
— Сергей!
— Прости, мама. Но это правда. Ты всегда будешь моей матерью, и я буду помогать тебе. Но в разумных пределах. Я не могу жертвовать своим браком ради твоего комфорта.
Он положил трубку. Руки дрожали. Впервые в жизни он так разговаривал с матерью. Но внутри была не вина, а облегчение.
Олеся стояла в дверях, слышала разговор. Подошла, обняла его сзади:
— Спасибо.
— За что?
— За то, что выбрал меня.
***
Восьмого января они сидели на кухне, пили кофе. На столе лежали две коробки — дешевые духи и пена для бритья с дезодорантом. Сергей посмотрел на них и усмехнулся:
— Самые дорогие подарки в моей жизни.
— Почему? — удивилась Олеся.
— Потому что они показали мне правду. Я увидел, каким был эгоистом. А ты показала, что заслуживаешь большего.
Олеся взяла его за руку:
— Дело было не в цене подарков.
— Знаю, — кивнул он. — Дело было в уважении. Которого я тебе не оказывал.
Они сидели молча, держась за руки. Впереди был долгий путь. Привычки не меняются за неделю. Сергею еще предстоит научиться расставлять приоритеты, говорить матери "нет", помнить о жене. А Олесе — не молчать, когда что-то не так, не терпеть, не копить обиды.
Но они сделали первый шаг. Самый важный. Они увидели проблему и признали ее.
— Кстати, — сказал вдруг Сергей. — На восьмое марта я тебе подарю нормальный подарок. Обещаю.
— Не надо, — покачала головой Олеся. — Не из чувства вины. Если захочешь сделать подарок — делай от души. Когда будешь готов.
— Хорошо, — он улыбнулся. — Но обещаю — следующий праздник будет другим.
Олеся посмотрела на него. В его глазах читалась искренность. Может, он действительно изменится. Или может, нет. Время покажет.
Но сейчас, в этот момент, сидя на кухне с дешевыми духами и пеной для бритья на столе, она чувствовала — у них есть шанс.
А разве не ради этого шанса стоит попробовать?
За окном медленно таял снег. Новогодние праздники заканчивались. Начинался обычный год — с работой, бытом, проблемами. Но теперь они встречали его вместе. По-настоящему вместе.
И этого было достаточно.
«Марафон молодости» — 21 день, чтобы выглядеть и чувствовать себя моложе.