Калькулятор показывал цифру, от которой хотелось то ли смеяться, то ли плакать. Сто шестьдесят один рубль. Столько стоил один час моей жизни, если разделить зарплату на реально отработанное время.
Меньше, чем чашка кофе с пирожным в том кафе, куда я не хожу, потому что «дорого».
А ведь ещё вчера я гордилась своей зарплатой.
***
Всё началось с тренинга. Бухгалтерия отправила на курсы повышения квалификации — два дня в конференц-зале гостиницы «Турист», кофе-брейки и спикер из Москвы. Скучно, думала я. Посижу, послушаю, галочку поставлю.
Спикера звали Алексей. Невысокий, лысоватый, совсем не похож на бизнес-тренера с картинки. Говорил тихо, без лозунгов и мотивационных криков.
— Давайте посчитаем вашу реальную ставку, — предложил он в конце первого дня. — Не ту, что в договоре, а настоящую.
Я достала телефон, открыла калькулятор. Зарплата — сорок две тысячи. Официально — сто семьдесят шесть часов в месяц. Получается двести тридцать восемь рублей в час. Нормально вроде.
— А теперь добавьте переработки, — продолжил Алексей. — Честно. Сколько вы реально работаете?
И тут я задумалась.
Прихожу к восьми, хотя рабочий день с девяти. Ухожу в семь, иногда в восемь. Обед — полчаса вместо часа, потому что отчёт горит. Выходные? Раз в две недели точно сижу дома за ноутбуком.
Посчитала. Получилось не сто семьдесят шесть часов, а двести шестьдесят. Минимум.
Сорок две тысячи делим на двести шестьдесят. Сто шестьдесят один рубль в час.
Я перепроверила трижды. Цифра не менялась.
— Интересно, да? — Алексей как будто читал мысли. — А теперь посчитайте, сколько стоит ваш час жизни вне работы. Тот, который вы тратите на себя, на семью, на отдых.
Я не поняла. Какой ещё час жизни?
— Представьте, что у вас есть дневной бюджет счастья. Шестнадцать часов бодрствования. Минус работа, минус дорога, минус бытовые дела. Сколько остаётся на вас?
Открыла заметки, начала писать.
Сон — восемь часов. Работа — одиннадцать (с переработками). Дорога — полтора. Бытовуха — два (готовка, уборка, магазины). Итого — двадцать два с половиной.
В сутках двадцать четыре часа.
На меня оставалось полтора часа. Из которых час — это ужин с телевизором, а полчаса — листание телефона перед сном.
— Это и есть ваша дневная ставка счастья, — сказал Алексей. — То, что остаётся вам после того, как все остальные забрали своё.
***
Домой ехала в трансе. Цифры крутились в голове, не давали покоя.
Муж встретил в прихожей:
— Ну как тренинг?
— Нормально, — ответила машинально. — Саш, а сколько часов в день ты работаешь?
— Восемь. Иногда девять, если аврал. А что?
— Просто так.
Восемь часов. У Сашки на заводе строго — пришёл, отработал, ушёл. Переработки оплачивают отдельно, причём по полуторной ставке. Он ещё возмущается иногда, что мало платят.
А я сижу по одиннадцать. Бесплатно. И считаю это нормой.
Ночью не спала. Лежала, смотрела в потолок, вспоминала.
Три года назад начальница попросила задержаться — срочный отчёт. Задержалась на четыре часа. Потом ещё раз, и ещё. Постепенно это стало обычным делом. «Галя, ты же понимаешь, у нас проект». «Галя, выручи, а?». «Галь, на тебя вся надежда».
Я понимала. Выручала. Оправдывала надежды.
А они? Они просто привыкли.
Премия за переработки? Ни разу. Благодарность? Один раз грамоту дали на День бухгалтера. Повышение? «Галь, ну ты же понимаешь, сейчас не время».
Пять лет — и ни одного повышения. Зато переработок — вагон.
***
На следующий день тренинга Алексей дал задание.
— Посчитайте, сколько вы подарили работодателю за последний год. В рублях.
Я посчитала. Восемьдесят четыре часа переработок в месяц, умножить на двенадцать, умножить на мою официальную ставку.
Двести сорок тысяч рублей. За год. Бесплатно.
— Это ваш подарок компании, — сказал Алексей. — Вы его делаете добровольно. Вопрос — почему?
Я не знала что ответить. Потому что так принято? Потому что неудобно отказать? Потому что «а вдруг уволят»?
— Большинство переработок — это не необходимость, — продолжил он. — Это привычка. Ваша и вашего начальства. Вы приучили их, что можно бесплатно. Они и берут.
После тренинга подошла Наташка из планового отдела. Мы с ней иногда курили вместе на заднем дворе — она курила, я за компанию стояла.
— Галь, ты чего такая задумчивая?
— Да вот... считаю.
— Что считаешь?
— Сколько я бесплатно работаю.
Наташка присвистнула.
— И сколько?
— Двести сорок тысяч в год.
— Офигеть. Это ж как отпуск в Турции. На двоих.
— Угу. Который я не могу себе позволить, потому что денег нет и времени нет.
Она затянулась, выпустила дым.
— Галь, а ты пробовала просто уходить вовремя?
— Как это — просто уходить?
— Ну, в шесть встала и пошла домой. Всё.
— А если не успею?
— Значит, не успеешь. Это проблема компании, не твоя.
Я смотрела на неё как на инопланетянку. Просто встать и уйти? Когда отчёт не готов? Когда Елена Викторовна ждёт цифры?
— Наташ, меня же уволят.
— За что? За то, что работаешь по договору? Там написано — с девяти до шести. Вот и работай с девяти до шести.
***
В понедельник я решилась на эксперимент. Пришла ровно к девяти. Не к восьми, как обычно, — к девяти.
Елена Викторовна посмотрела на часы, потом на меня.
— Галина, вы что-то поздно сегодня.
— Рабочий день с девяти, Елена Викторовна.
Она нахмурилась, но ничего не сказала.
В шесть я встала.
— Вы куда? — начальница подняла голову от монитора.
— Домой. Рабочий день закончился.
— А отчёт по четвёртому кварталу?
— Закончу завтра.
— Галина, он нужен сегодня!
— Елена Викторовна, я работаю с девяти до шести. Как в договоре.
Она смотрела на меня так, будто я сообщила о конце света. Потом сказала холодно:
— Вы изменились, Галина. И не в лучшую сторону.
Я промолчала. Взяла сумку и вышла.
В лифте тряслись руки. В метро — колени. Дома рухнула на диван и пролежала полчаса, уставившись в потолок.
Саша принёс чай, сел рядом.
— Что случилось?
— Я ушла с работы вовремя.
— И?
— Начальница взбесилась.
Он хмыкнул.
— Ну да, привыкла, что ты до ночи сидишь. Потерпит.
— А если уволят?
— Галь, тебя за пять лет ни разу не повысили и ни разу не дали премию за переработки. Что ты теряешь?
Я задумалась. Действительно — что?
***
Неделя прошла в странном напряжении. Я приходила к девяти и уходила в шесть. Отчёты делала в рабочее время — оказалось, если не отвлекаться на болтовню и бесконечные чаепития, можно успеть гораздо больше.
Елена Викторовна дулась. Коллеги перешёптывались. Однажды подошла Ольга из соседнего отдела:
— Галь, а чего ты теперь раньше уходишь?
— Не раньше. Вовремя.
— Ну, раньше-то ты до восьми сидела...
— Это было бесплатно. Я решила перестать работать бесплатно.
Ольга округлила глаза.
— А можно так?
— Посмотри свой договор. Там написано, сколько часов ты должна работать. Вот столько и работай.
Она задумалась. Через три дня тоже начала уходить вовремя.
Потом — Маша из кадров. Потом — Вера из юридического.
Елена Викторовна вызвала меня к себе через две недели.
— Галина, что происходит?
— В смысле?
— Вы стали плохо влиять на коллектив. Люди начали уходить вовремя. Работа стоит.
— Работа не стоит. Я выполняю все свои обязанности. В рабочее время.
— Но раньше вы делали больше!
— Раньше я работала бесплатно. Это было моей ошибкой.
— Ошибкой?! Вы называете преданность компании ошибкой?!
— Елена Викторовна, преданность — это когда взаимно. Я пять лет перерабатываю. Ни одной премии. Ни одного повышения. Это не преданность — это эксплуатация.
Она побагровела.
— Вы понимаете, что я могу вас уволить?
— По какой статье? За то, что работаю по договору?
Молчание. Долгое, тяжёлое.
— Идите, — процедила она наконец. — Мы ещё вернёмся к этому разговору.
***
Разговор вернулся через месяц. Но не тот, которого я боялась.
Директор вызвал Елену Викторовну к себе. Потом — меня.
— Галина, — он смотрел внимательно, без враждебности, — мне доложили, что вы отказываетесь от переработок.
— Я работаю по договору, Игорь Петрович.
— Да, я понимаю. И это... интересно.
— Интересно?
Он кивнул.
— Знаете, я поднял статистику. За последний месяц ваш отдел выполнил столько же работы, сколько за предыдущие три. При этом люди стали уходить вовремя.
Я молчала.
— Оказалось, что когда люди знают, что в шесть — домой, они работают эффективнее. Меньше болтают, меньше тянут резину. Любопытный эффект.
— Это называется «дедлайн», — сказала я. — Когда знаешь, что времени ограничено — используешь его разумнее.
Директор улыбнулся.
— Галина, у меня к вам предложение. Должность старшего бухгалтера. Зарплата — пятьдесят пять тысяч. Переработки — только по согласованию, с оплатой по полуторной ставке.
Я не поверила ушам.
— Вы серьёзно?
— Абсолютно. Мне нужны люди, которые умеют работать головой, а не задницей.
— А Елена Викторовна?
— С Еленой Викторовной мы тоже поговорим. У неё хорошие показатели на бумаге, но текучка в отделе — самая высокая в компании. Люди выгорают и уходят. Это дорого обходится.
Я вышла из кабинета в каком-то тумане. Пятьдесят пять тысяч. Повышение. Оплачиваемые переработки.
Всё, чего не было пять лет — получила за месяц. Потому что перестала работать бесплатно.
***
Вечером рассказала Саше. Он слушал, улыбался.
— Я же говорил. Тебя использовали, потому что ты позволяла.
— А я думала — так надо. Что это преданность, ответственность, профессионализм.
— Галь, профессионализм — это когда ты хорошо делаешь свою работу. А бесплатные переработки — это когда тобой пользуются.
— Почему ты раньше не сказал?
— Говорил. Ты не слышала.
Он был прав. Говорил. Много раз. А я отмахивалась — ты не понимаешь, у нас так принято, начальство ценит.
Начальство ценило. Как бесплатную рабочую силу.
***
Прошло полгода. Я теперь старший бухгалтер. Ухожу в шесть, иногда в полседьмого — если сама хочу доделать что-то важное. Но это мой выбор, а не чужое требование.
Елену Викторовну перевели в другой отдел. Не уволили — просто убрали с руководящей должности. Она до сих пор смотрит на меня волком, но молчит.
Недавно посчитала свою реальную ставку заново. Пятьдесят пять тысяч, сто восемьдесят часов работы (с редкими оплачиваемыми переработками). Триста пять рублей в час.
Почти вдвое больше, чем было. И это — честные деньги за честную работу.
А ещё я теперь знаю свою дневную ставку счастья. Помните, Алексей говорил про шестнадцать часов бодрствования?
Работа — девять часов (с дорогой). Бытовуха — полтора. На себя остаётся пять с половиной часов.
Пять с половиной часов каждый день. На книги, на прогулки, на разговоры с мужем, на сериалы без чувства вины. На жизнь.
Раньше было полтора. Разница — в три с лишним раза.
Это и есть настоящее богатство. Не деньги — время. Время, которое принадлежит тебе.
***
На прошлой неделе встретила Наташку из планового — ту, которая посоветовала «просто уходить вовремя».
— Ну что, Галь, считаешь ещё свою ставку?
— Каждый месяц.
— И как?
— Растёт. Медленно, но растёт.
Она засмеялась.
— Знаешь, я после того разговора тоже посчитала. Офигела. Теперь тоже ухожу вовремя.
— И как начальство?
— Сначала бесилось. Потом привыкло. А недавно премию дали — впервые за три года.
— Видишь. Работает.
— Работает. Только страшно было — жуть.
— Мне тоже.
Мы постояли молча. Потом Наташка сказала:
— Галь, а ведь нас учили по-другому. Что надо вкалывать, терпеть, не высовываться. Что хорошего работника заметят и оценят.
— Учили. Врали.
— Хорошего работника не замечают. Его эксплуатируют. Потому что удобно.
— Угу. Пока сам не покажешь, что так нельзя — будут использовать.
***
Вчера дочка позвонила — она в другом городе учится, на третьем курсе.
— Мам, у меня тут подработка. В кафе. Смены по двенадцать часов, платят копейки. Но все так работают, говорят — надо терпеть, потом оценят.
Внутри всё сжалось.
— Катюш, посчитай, сколько стоит твой час.
— Зачем?
— Просто посчитай. Разбей зарплату на реально отработанные часы.
Она замолчала. Слышала, как щёлкает калькулятор.
— Сто двадцать рублей, — голос упал.
— Это меньше, чем в Макдоналдсе платят. А там хотя бы смены нормальные.
— Но мне сказали...
— Катя, тебе сказали то, что выгодно тем, кто тебя нанял. Подумай — кому выгодно, чтобы ты работала много за мало?
Она молчала. Потом спросила тихо:
— Мам, а ты откуда это знаешь?
— Из собственного опыта. Двадцать лет набивала шишки.
— И что делать?
— Считать. Всегда считать. Своё время, свои силы, свою ставку счастья. И не работать бесплатно. Никогда.
Положила трубку. Подошла к окну.
За стеклом — вечерний город, огни, машины. Где-то там люди сидят в офисах, думая, что переработки — это норма. Что так положено. Что иначе нельзя.
Можно. Я проверила.
Восемьсот сорок три рубля в час — это была моя старая ставка. Та, которую я сама себе назначила, когда согласилась работать бесплатно.
Триста пять рублей — это новая. Честная. За реальную работу, без подарков работодателю.
А дневная ставка счастья — пять с половиной часов вместо полутора — это то, что не измеряется деньгами. Но стоит дороже всего.
Потому что время — единственный ресурс, который нельзя заработать. Только потратить. И лучше тратить его на себя, чем дарить тем, кто даже спасибо не скажет.
А вы считали когда-нибудь свою реальную часовую ставку? Сколько часов в день остаётся лично вам — на жизнь, не на работу? ПИШИТЕ ваше мнение — ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ!