Юбилей старинного друга Стаса проходил в пафосном загородном коттедже, арендованном за сумму, на которую можно было бы прокормить небольшую африканскую деревню в течение месяца. Вокруг гремела музыка, звенел дорогой хрусталь, а воздух был пропитан запахом жареного мяса и мужского парфюма.
Надя сидела в углу, сжимая в руке стакан с апельсиновым соком. Лед в нем давно растаял, превратив напиток в безвкусную жижу. Она была трезвой. Как всегда.
У Стаса была железобетонная традиция: на всех сабантуях он — король вечеринки, душа компании и главный дегустатор элитного алкоголя, а Надя — его верный оруженосец, она же «трезвый водитель», она же бесплатное такси.
— Надюха, ты не скучай! — подмигивал ей муж в начале вечера, опрокидывая первую стопку. — Я сегодня аккуратно. Пару тостов за здоровье именинника, и домой. Честное слово.
«Честное слово» Стаса растворилось в воздухе примерно к полуночи, где-то между третьим тостом за родителей и пятым — за ВДВ, хотя к десантникам никто из присутствующих отношения не имел.
К трем часам ночи Стас перешел из агрегатного состояния «веселый гуляка» в состояние «барин желает кутить».
Надя посмотрела на часы. Пора было эвакуироваться, пока ситуация не вышла из-под контроля. Она подошла к мужу, который пытался объяснить кому-то политическую обстановку в мире, активно размахивая вилкой с маринованным грибом.
— Стас, поехали, — тихо сказала она. — Завтра на работу.
Муж сфокусировал на ней мутный взгляд. Его лицо расплылось в широкой, неприятной улыбке.
— О! Жена пришла! — гаркнул он так, что соседние столики обернулись. — Моя! Слышите, пацаны? Заботливая! Не то что ваши стервы.
Он тяжело поднялся, опираясь на плечо Нади всей своей тушей.
— Едем! — объявил он. — Но не домой. Душа требует продолжения! Витек! Саня! Грузимся в карету!
Надя напряглась.
— Какой Витек? Какой Саня? Стас, мы едем домой. Спать. В машине места нет, там детское кресло.
— Уберешь кресло в багажник! — рявкнул Стас, мгновенно меняя милость на гнев. — Ты чего мне перечишь перед людьми? Я сказал — везем пацанов! Им в другую сторону, такси сюда не вызовешь, цены космические, да и ждать до утра. Мы их подбросим.
«Подбросим» означало крюк в сорок километров по ночной трассе.
Через десять минут они сидели в семейном кроссовере. Надя за рулем, вцепившись в «баранку» до белых костяшек. Справа, на пассажирском, развалился Стас. Сзади, потеснив детское кресло, устроились Витек и Саня — два грузных, потных тела, от которых разило перегаром так, что в салоне можно было вешать топор.
— Ну че, командир, трогай! — хохотнул Витек с заднего сиденья. — Включи музончик, чтоб качало!
Надя молча завела двигатель. Она вырулила с парковки и направилась в сторону города.
В салоне было душно. Стас возился, пытаясь найти удобную позу.
— Слышь, Надька, — вдруг заявил он. — Тормозни у круглосуточного. Мы пива не взяли.
— Никаких остановок, — отрезала Надя. — Я везу вас по домам.
— Ты че, оглохла? — Стас повернулся к ней всем корпусом. — Я сказал — пива надо. И вообще, планы поменялись. Пацаны в сауну хотят. Тут недалеко, в промзоне банька есть, круглосуточная. Вези туда.
— Стас, ты в своем уме? — Надя повысила голос, не отрывая взгляда от темной дороги. — Какая сауна? Время четвертый час! Я устала. Я хочу спать.
— Спать она хочет! — передразнил Стас, обращаясь к друзьям. — Вы посмотрите на неё! Цаца какая! Я пашу как проклятый, имею право расслабиться раз в год? Имею! А твое дело — рулить молча.
Он пошарил по карманам, достал пачку сигарет и щелкнул зажигалкой.
Огонек осветил его перекошенное злобой лицо.
— Стас, не кури в машине! — вскрикнула Надя. — Здесь дети ездят! Я только химчистку сделала!
— Да плевать я хотел на твою химчистку! — он демонстративно затянулся и выпустил струю дыма прямо в лобовое стекло. — Машина на мои деньги куплена. Захочу — хоть костер тут разведу.
Пепел с сигареты упал на велюровую обивку сиденья. Надя дернулась, но Стас лишь отмахнулся, стряхивая серые хлопья на пол.
— Чего плетешься?! — заорал он, видя, что спидометр показывает разрешенные восемьдесят. — Газуй! Пацаны ждут! Мы отдыхать едем!
— Я не таксистка, Стас. И не твоя прислуга.
— А кто ты?! — взревел он, распаляясь от собственной безнаказанности. — Ты и есть обслуга! Живешь на всем готовом, в моей квартире, на моей тачке катаешься. Твое дело — ноги раздвигать и баранку крутить, куда я сказал!
Сзади раздалось одобрительное гоготание.
— Во дает! — восхитился Саня. — Во бабу построил! Уважуха, Стасян! Моя бы уже визжала, а эта терпит. Дрессированная!
— А то! — самодовольно ухмыльнулся Стас, тыча сигаретой в сторону Нади. — Знает свое место. Слышь, ты! Если сейчас не повернешь к сауне, я у тебя ключи и права заберу. Пешком ходить будешь. Поняла?
Надя почувствовала, как внутри неё что-то оборвалось. Тонкая струна терпения, которую она натягивала годами, лопнула с оглушительным звоном.
Она посмотрела на мужа. На его жирный, лоснящийся подбородок. На пепел, въевшийся в коврик. На ухмыляющиеся рожи в зеркале заднего вида.
«Обслуга», значит? «Дрессированная»?
Страх исчез. Исчезла обида. Осталась только ледяная, кристально чистая ярость. И план.
— Поняла, — тихо сказала Надя. — В сауну так в сауну. Я знаю короткую дорогу. Через промзону.
Она резко крутанула руль вправо, съезжая с освещенной трассы на разбитую грунтовку, ведущую в темноту.