Надя! Зачем! Зачем! — я бежал по улице и знал, что увижу дома. Мы жили в обычной хрущёвке на третьем этаже. Вдвоём. Сегодня я отпросился с работы пораньше. И точно знал, что увижу дома.
Сосед с четвёртого этажа. Игорёша. Уж не первый раз выходит из моей квартиры, когда я возвращаюсь… то кран чинит, то ещё что-то. Дверь открывается ровно в тот момент, когда я поднимаюсь на этаж… до того оборзели, сволочи!
А я ведь её любил. Не скажу, что красавица, но с Надей мы познакомились ещё в техникуме. Прошли через огонь и воду. Коммуналки. Девяностые… и вот наконец своя квартира. И её понесло… то одному глазки состроит, то другому.
Я точно знал, что сегодня что-то будет. С утра, пока я собирался на работу, она была на взводе. А с вечера даже не подошла ко мне… видимо, не хотела себя тратить… ну и жила бы тогда с этим Игорёшей… что вообще за имя такое — Игорь…
Мысли кувыркались во мне, пока я взбегал по лестнице. У меня был ключ. А замок я умел открывать тихо. Очень тихо.
И вот я в коридоре и стою, замерев. Слушаю… сердце гулко ухнуло. Надя стонала… не может быть, неужели я прав… то есть я знал, что я прав, но… видимо, до последнего надеялся, что это не так.
Подошёл на цыпочках через коридор к залу. Там, где у нас был телевизор и большой диван, разложенный, где мы обычно спим… и да… я увидел…
Надя лежала, широко раскинув ноги, задрав их вверх… а на ней был этот бугай… они! суки, трахались! Я был уверен, что никогда этого не увижу. Что это всё плод моего воображения, но нет! Они трахались!
Красота моей жены сразу как-то померкла в моих глазах. Всё, что раньше было прекрасным, стало мерзким, словно свиньи в загоне, эти две туши еблись на моих глазах! Он, высокий, здоровенный, с жирными боками, засаживал свой болт в небритую монду моей теперь уже, можно сказать, бывшей супруги…
На кухню!
Я осторожно прошёл на кухню и приоткрыл дверцу шкафчика под раковиной. Там всегда у меня лежал топор для рубки мяса и костей… раньше я никогда не бил человека. Я вообще застенчивый.
Но сейчас в голове что-то бурлило. Неимоверное. Что-то дикое и жёсткое. Оно говорило лишь одно.
УБЕЙ!
УБЕЙ!
УБЕЙ!
Я медленно разделся в коридоре. Не знаю зачем. Видимо, крыша поехала. Десять лет я работал, пахал на заводе, чтобы обеспечить эту суку. Она же ни дня не работала. Купил квартиру. Машину. И вот наконец мы готовы были завести детей…
Но она выбрала путь другой… путь развратной бляди. Даже не шлюхи, а бляди… потому что шлюхи получают за это деньги… а эта просто изменяла мне. Получается, почти каждый день. Вот так, в наглую.
Я медленно вошёл в зал… в руке топор. Сам голый. В зеркале справа, в серванте, отразился мой голый зад. А эти не замечали, продолжали трахаться…
Я произнёс — «Как упоительны в России вечера» — не знаю зачем, но я это сказал. Наверное, хотел, чтобы они испугались, чтобы он повернулся. Когда я буду бить топором, чтобы он осознал, что сейчас будет.
************
Рубанул. Его морда с густыми бровями, нос чуть в сеточку от лопнувших капилляров. Это то, что я запомнил, и то, что рассёк мой топор. Я всегда точил его хорошо.
Мужику прилетело в морду, и он, вскрикнув, завалился на бок. Но сразу начал подниматься. Я ожидал, что он умрёт, что будет много крови, но… не тут-то было. Всё как-то по-другому, нежели в фильмах.
Он обернулся, и я увидел зияющий разруб в его лице. Топор хорошо резанул, но не более. Кровь струёй текла по подбородку, стекая от надрубленного носа и щеки, но не фонтанами, как в ужастиках.
Я понял, что если сейчас не продолжу убивать его, то он меня придушит. Голыми руками. Стало страшно, и я рубанул ещё, уже по голове, метя в череп.
Топор глухо отскочил. Как когда я пытался разрубить ту жёсткую берцовую кость купленную на рынке. Но здесь как-то более мягко это произошло.
Лезвие буквально проскользило в сторону от головы соседа. Я понял, что срезал часть его черепа и сковырнул что-то в его бошке.
Мужик рванул к окну. Чуть мычал, но не орал. Орала жена моя. Она отползала к стенке и пыталась зачем-то прикрыть свою наготу. Хотя зачем? Надя. Чего я там не видел… то…
Я сделал ещё два шага к мужику, который уже открывал окно… дурак… хотя, наверное, он прав, пластиковые окна разбить нелегко…
Я рубанул, но не попал. Мужик уже перевалился почти за окно. Тогда я ухватил его за почти исчезнувшую лодыжку и почувствовал, какой он тяжёлый…
Вот теперь он орал!
Я рубил топором его по ноге чуть ниже колена… кровь хлынула… залила меня всего, и в конце концов я отпустил его, потому что держать больше не было сил, и кость не поддавалась. Рубить одной рукой под таким углом было неудобно и тяжело…
Его туловище полетело вниз.
Я услышал гулкий шлепок… там внизу был палисадник, который баба Вера усердно засаживала лилиями в прошлом году ещё.
*********
Теперь Надя. Мы встретились глазами.
— Как давно у меня этого не было… — сказал я вслух и погладил её по щеке.
Жена прикрывалась простынкой, словно испуганный зверёк.
— Ну что же ты меня боишься, мы ведь с тобой как родные. Душа в душу столько лет… как же ты, Надя, дошла до такого… неужели нельзя было развестись, а потом уже делать, что тебе хочется… зачем ты так со мной, а?
Я показал топор жене, чтобы она понимала: на вопросы надо отвечать.
— Женя! Я не хотела! Я случайно! — зарыдала в голос, с соплями и слезами, жена… видимо, адреналин нашёл выход.
— Тихо! Тихо! Успокойся, любимая… тебя я не трону… хотя по-хорошему надо было бы тебя убить… а не этого хмыря… ты всю жизнь думала, что я хлюпик и слабак… инженеришка с завода… а ведь были времена, когда мы ходили за ручку по парку Гагарина, и ты заглядывала мне в рот… ловила каждое моё слово… эх, Надя, Надя…
— Женечка, пожалуйста! — вопила жена, вцепившись мне в ногу, когда я встал.
Внезапный прилив желания меня одолел… хотелось взять её, развернуть… наклонить, поставив на колени, и оттрахать, как я это делал когда-то давно. Жёстко, без компромиссов, без права на ласки…
Но… я сдержался. Бросил топор рядом с ней и поторопился одеться и покинуть квартиру.
********************
Он подошёл ко мне в парке.
Я добрёл сюда спокойно. Никто не остановил, не окликнул, не схватил за плечо. Ни погони, ни ментов — это тебе не кино, подумал я. Лето стояло тёплое, ленивое. Воздух был густой от пыли, зелени и чьего-то дешёвого парфюма. По дороге мне улыбались девушки — просто так, рассеянно. Они не знали, что под одеждой у меня кровь. И знать не должны были.
В парке Гагарина я сел на скамейку. Сидел, смотрел на аллею, на людей, которые шли мимо, каждый со своей мелкой жизнью. И тогда он подошёл.
Одет строго, будто сошёл с пожелтевшей фотографии: чёрный пиджак, аккуратные советские брюки, шляпа. Очки. В руке трость. Он сел рядом, не спрашивая разрешения, и положил трость поперёк колен.
— Ну здравствуй, Женя, — сказал он. — Добрался без приключений?
— Ты кто такой? — спросил я.
— А ты сам уже понял, — он усмехнулся. — Душу ты свою, считай, уже отправил в ад. Убийство — грех крайний. Обратного билета нет.
Он говорил спокойно, почти по-деловому.
— Но, — продолжил он, — условия бывают разные. Можно ведь и откупиться. Я тебе, так сказать, место нормальное отведу. Не котёл. Работа будет. Инженеришкой — как ты здесь и привык. Правда, специфика… ад всё-таки. Не курорт.
Он наклонился ближе.
— Зато не будешь вариться с бомжами всякими и прочими снюсмумриками. Там, знаешь, скука страшная. Поговорить не о чем. А вечность — штука длинная. Даже чертям надоедает.
— Чего ты от меня хочешь? — спросил я.
— Есть у меня дельце выгодное. Надо одного слугу вернуть.
— Какого слугу? О чём ты вообще?
Он щёлкнул пальцами.
Я увидел девушку, шедшую по дорожке чуть поодаль. В следующий миг с неёслетела одежда и люди вокруг вдруг начали оглядываться, шептаться.
В тени деревьев стояла кучка кавказцев с пивом. Они оживились сразу.
— Надо убрать одного серьёзного человека, — сказал он, закуривая. — Подобраться к нему невозможно. Я бы и киллера нанял, да это долго и ненадёжно.
Он выпустил дым закурив.
— Видишь ли, Женёк… я не могу убивать людей напрямую. Это вы сами. Войны, расстрелы, пытки — мои идеи, ваши руки. Ха.
Я увидел, как девушку грубо тащат к чёрной тонированной девятке. Она сопротивлялась, но её ударил по голове.
— Прекрати, — сказал я. — Сейчас же.
Он посмотрел на меня. За стёклами очков мелькнул кроваво-красный отблеск.
— Ну если хочешь — иди и сам прекрати.
Я опустил взгляд.
На лавке рядом со мной лежал топор. Тот самый. Тот, который я оставил у жены.
**************
ПРОДОЛЖЕНЕ ТУТ <<< ЖМИ СЮДА
НРАВЯТСЯ МОИ ИСТОРИИ, ПОЛСУШАЙ БЕСПЛАТНО ИХ В МЕЙ ОЗВУЧКЕ.
Я НЕ ТОЛЬКО ПИШУ НО И ОЗВУЧИВАЮ. <<< ЖМИ СЮДА