Бедный гений 4
К концу 1780-х годов мода на Моцарта прошла. Венская публика увлеклась новыми композиторами, заказов становилось все меньше.
– Станци, опять нечем платить за квартиру, – вздыхал Вольфганг, перебирая счета. – Придется снова просить в долг.
– У кого? – спросила жена, качая на руках малышку Терезию, родившуюся в 1787 году.
– У Пухберга. Он добрый человек, не откажет.
Письма к богатому товарищу-масону становились все унизительнее:
«Дорогой друг! Опять обращаюсь к вашей доброте. Нужно 100 флоринов на самые неотложные нужды. Обещаю вернуть, как только получу заказ...»
Но заказов не было. А дети продолжали рождаться и умирать. Терезия прожила полгода, Анна – всего час.
– Боже мой, – рыдала Констанца после очередных похорон, – может, мы прокляты? Может, небо наказывает нас за что-то?
– Не говори так! – сердился Моцарт, хотя и сам начинал думать о проклятии. – У нас есть Карл, здоровый мальчик. В 1791 году родится Франц Ксавер, и он тоже выживет.
– Откуда ты знаешь?
– Чувствую. Отцовским сердцем чувствую.
**
1791 год принес неожиданный заказ. Эмануэль Шиканедер, директор театра «На Видене», попросил написать оперу для простого народа.
– Вольфи, старый друг! – хлопнул он композитора по плечу. – Нужна зингшпиль, понимаешь? Чтобы не только графы смотрели, а и лавочники с ремесленниками!
– А о чем петь? – заинтересовался Моцарт.
– Да о чем угодно! Про волшебство, про любовь, про добро и зло. Главное – чтобы весело было и поучительно.
– Хм... про масонские идеалы? Только завуалированно, через сказку?
– Отличная мысль! Придумывай!
Так родилась «Волшебная флейта». Моцарт писал ее с невероятным вдохновением:
– Станци, слушай! – играл он жене арию Царицы Ночи. – Это для колоратурного сопрано, головокружительно трудно!
– Вольфи, да кто это споет? Таких высоких нот ни одна певица не возьмет!
– Возьмет, возьмет! А если не возьмет, я найду такую, которая возьмет!
Премьера состоялась 30 сентября 1791 года. Публика была в восторге:
– Браво! – кричали с галерки ремесленники. – Вот это музыка! И мелодии запоминающиеся, и смысл есть!
Шиканедер играл Папагено и пел так, что слезы наворачивались на глаза:
«Человек из плоти и крови
Нуждается в женской любви...»
– Ну что, Вольфи? – подмигнул он после спектакля. – Доволен?
– Очень! – сиял композитор. – Я написал что-то настоящее, для людей!
Загадочный заказчик
Летом 1791 года случилось странное событие. К Моцарту явился некий господин в черном и заказал заупокойную мессу.
– Для кого реквием? – спросил композитор.
– Это не ваше дело, – холодно ответил незнакомец. – Срок – три месяца. Гонорар щедрый. Согласны?
– Согласен, – кивнул Вольфганг, которому деньги были позарез нужны.
Когда таинственный заказчик ушел, Констанца забеспокоилась:
– Вольфи, мне не нравится этот человек. Что-то зловещее в нем есть.
– Ерунда, Станци! Просто богатый чудак, захотел себе реквием заказать. Может, чувствует, что скоро умрет.
– А вдруг это знак? – прошептала жена. – Вдруг это тебе реквием заказали?
– Глупости! – рассмеялся Моцарт, но смех прозвучал как-то неуверенно.
Работать над реквиемом было мучительно. Мелодии сами собой приобретали траурный характер:
– Слушай, Станци, – играл он ей «Лакримозу», – как думаешь, это для покойника или для живых?
– Для живых, – твердо сказала жена. – Мертвые музыку не слышат.
– А жаль. Им было бы интересно узнать, что о них думают те, кто остался.
Болезнь
Осенью здоровье композитора резко ухудшилось. Руки и ноги опухли, появилась странная сыпь.
– Станци, я, кажется, болен, – признался он жене, с трудом поднимаясь с постели.
– Позвать доктора?
– Позови. Хотя что он скажет? «Меньше работайте, больше отдыхайте». А на что жить?
Доктор Клозет осмотрел больного и покачал головой:
– Дорогой Моцарт, вам нужен покой. И никаких волнений!
– Доктор, а что со мной?
– Организм истощен. Вы слишком много работали, слишком мало спали, плохо питались.
– Сколько мне осталось?
– Если будете беречься – годы. Если нет... – врач развел руками.
Но Моцарт не мог остановиться. Реквием манил его как магнит:
– Станци, я должен закончить. Чувствую, это моя лучшая музыка.
– Но доктор сказал...
– Плевать на доктора! Если умру, то с пером в руке!
В ноябре Вольфганг уже не вставал с кровати. Констанца не отходила от него ни на шаг.
– Милая моя, – шептал он, – если умру, не отдавай мальчиков в приют. Пообещай!
– Не говори так! – рыдала жена. – Ты поправишься!
– Нет, Станци. Чувствую – время пришло. Только реквием бы закончить...
К постели принесли клавир. Моцарт слабыми пальцами наигрывал мелодии, а ученик записывал ноты.
– Вот здесь... хор должен вступить pianissimo... – прерывистым голосом объяснял композитор. – А здесь fortissimo, как гром небесный...
5 декабря 1791 года, в час ночи, сердце великого композитора остановилось. Ему было всего 35 лет.
**
Прощание с композитором было скромным. Денег на пышную церемонию не хватило.
– Где хоронить будем? – спросил священник.
– В общей могиле, – со слезами ответила Констанца. – Другого не позволяют средства.
– Жаль, – покачал головой священник. – Такой талант, а умер, как нищий.
На кладбище пришло всего несколько человек. Шел дождь, дул холодный ветер. Гроб опустили в землю рядом с другими бедняками.
– Прощай, Вольфи, – прошептала Констанца, бросая горсть земли. – Прости меня за все...
***
Эпилог
Много лет спустя Констанца, ставшая к тому времени вдовой Ниссена (она вторично вышла замуж), рассказывала биографам мужа:
– Он был, как ребенок. Веселый, беззаботный, но гениальный. Деньги сквозь пальцы утекали, о завтрашнем дне не думал. Но какую музыку писал! Словно ангелы ему подсказывали.
Карл Томас стал чиновником в Милане и жил спокойной, размеренной жизнью. Франц Ксавер пытался быть композитором, но вышло неважно – слишком тяжела ноша великой фамилии.
– Папу я почти не помню, – говорил он друзьям. – Только смутные образы: человек за клавиром, который играет волшебную музыку и смеется...
А музыка Моцарта зажила своей жизнью. «Дон Жуан», «Свадьба Фигаро», «Волшебная флейта», симфонии, концерты – все это пережило своего создателя и продолжает звучать спустя столетия.
Реквием остался незаконченным. Довершил его ученик Зюсмайр, но современники сразу почувствовали разницу:
– Это уже не Моцарт, – говорили знатоки. – Зюсмайр старался, но где же та искра Божья?
Загадочный заказчик оказался графом Вальзегг, который хотел выдать реквием за собственное сочинение в память о покойной жене. Но обман вскрылся – музыка была слишком гениальной для посредственного графа.
Бессмертие
Прошло два столетия. Зальцбург, где когда-то не ценили своего гения, теперь живет его именем. Дом на Гетрайдегассе стал музеем, на площадях стоят памятники, туристы со всего мира приезжают поклониться памяти великого композитора.
– Смешно, правда? – словно говорит призрак Моцарта, глядя на толпы поклонников. – При жизни еле концы с концами сводил, а теперь на мне весь город зарабатывает!
В Венской опере до сих пор идут его спектакли. «Дон Жуан» потрясает зрителей своими страстями, «Волшебная флейта» учит добру и справедливости, а «Реквием» думать о вечности.
Конец.