первая часть
В отделении паталогоанатомии было прохладно и пахло формалином и сыростью. Дежурный врач, Пётр Ильич, сидел в своей коморке за столом, накрытым газетой.
На газете стояла початая бутылка водки, нарезанное сало и мандарины. Новый год всё-таки добрался и сюда, в царство мёртвых. Увидев Андрея в сопровождении двух шкафов, Пётр поперхнулся и поспешно прикрыл бутылку полы халата.
- Андрюха, ты чего? Случилось что?
Андрей жестом попросил Барса подождать в коридоре.
- Минуту, мне нужно подготовить тело к опознанию. У неё… лицо сильно повреждено. Зрелище не для слабонервных.
Барс скривился.
- Давай быстрее, воняет тут у вас.
Андрей затащил Петра в прозекторскую и плотно закрыл дверь.
- Петя, слушай меня внимательно, — зашептал он, хватая коллегу за лацкан халат.
- Мне нужна твоя помощь. Жизненно нужна.
- Ты чего, Волков?
Пётр испуганно таращил глаза.
- Какие гости у тебя? Бандиты? Ты что, должен им?
- Нет, Петя, у тебя есть неопознанные. Женщины. Молодые, светлые.
- Ну, привезли одну час назад. С трассы. Бомжиха вроде или просто без документов. Под фуру попала. Там лица нет почти. Каша. А тебе зачем?
- Мне нужно выдать её за другую. За ту, что наверху, в реанимации.
Пётр отшатнулся, вырываясь из хватки Андрея. Лицо его побелело.
- Ты спятил?
- Это подсудное дело! Это тюрьма, Андрюха! Подлог! Фальсификация смерти! Я не буду! Иди к чёрту! У меня пенсия через три года!
- Петя!
Андрей снова схватил его, прижал к холодному кафелю стены. В его глазах горел такой отчаянный огонь, что патологоанатом замер.
- Петя, вспомни прошлый год. Вспомни свою Катю. Перитонит, разрыв, сепсис. Все отказались, все сказали, не жилец. Кто её вытащил? Кто трое суток от её койки не отходил? Кто её с того света вернул?
Петр обмяк, взгляд его забегал.
- Ты… Ты её вытащил, я знаю. Я помню, Андрей. Я тогда сказал, жизнь за неё отдам.
— Жизнь не надо, - жёстко сказал Андрей. - Верни долг. Сейчас. Или та женщина наверху умрёт. Её убьют эти упыри, что в коридоре стоят. Если мы сейчас не покажем им тело, они поднимутся в реанимацию и добьют её. Ты этого хочешь?
Пётр тяжело задышал. Он посмотрел на дверь, за которой ждал Барс, потом на Андрея. Провёл рукой по лысине, вытирая пот.
- Господи…
- Под фуру, говоришь? Ладно. Вон она, в третьей ячейке. Лицо там… Мать родная не узнает. Но волосы светлые, комплекция похожая. Только бирку перевесь.
Андрей выдохнул.
- Спасибо, Петя. Я не забуду.
Они действовали быстро. Андрей сам выкатил каталку, откинул простыню ровно настолько, чтобы были видны светлые, спутанные волосы и изуродованная левая половина лица. Правая часть была более-менее целой, но синяки и ссадины делали черты неузнаваемыми. Одежды на ней не было, тело прикрыли простынью и до подбородка.
- Зови, — глухо сказал Петр,отворачиваясь к окну.
Руки у него тряслись. Андрей открыл дверь.
- Можете войти.
Барс вошёл, держа у носа надушенный платок. Клим остался в дверях, брезгливо морщась.
- Ну, где она?
Андрей подвёл его к каталке.
- Я предупреждал. Удар был очень сильным. Лицо пострадало больше всего.
Барс бросил один короткий взгляд на тело. Увидел светлые волосы, увидел мясо вместо лица жены, которую он считал своей собственностью.
Его передернуло. Брезгливость пересилила желание удостовериться. Ему было неприятно смотреть на смерть, если она выглядела так неэстетично.
- Фу, бля…, — выдохнул он в платок, — закрывай, хватит.
Он резко развернулся, стремясь как можно скорее покинуть это место.
- Всё, базар окончен, сдохла так сдохла.
Уже в коридоре, глотнув относительно свежего воздуха, Барс снова обрел уверенность.
- Слышь, доктор…, — он полез во внутренний карман пиджака и достал толстую пачку долларов, перетянутую резинкой.
- Сделай всё красиво. Гроб дорогой, место нормальное, венки там, чтоб перед пацанами не стыдно было. Не хочу я в этом ковыряться, возиться с бумажками. Ты мужик вроде толковый, справишься. Он швырнул деньги Андрею в грудь, пачка ударилась о халат и упала на пол.
Андрей не пошевелился.
— Клим, — бросил Барс через плечо, — останешься.
- Проследи, чтоб закопали. И бумаги все забери. А мне ехать надо, дела. Новый год всё-таки.
- Сердце Андрея пропустило удар. Если Клим останется? Если он начнёт всматриваться?
- Шеф! — подал голос Клим.
- А чё я? Праздник же! Может, адвоката пришлём?
Эдуарда Львовича? Он всё равно трезвенник, пусть занимается. Оформит всё с фоткой для отчёта.
Барс на секунду задумался, потом махнул рукой.
- Ладно, звони Эдику, пусть рулит. А мы поехали. Воняет тут смертью, аж костюм пропитался.
Они ушли, оставив за собой шлейф дорогого одеколона и ощущение липкой грязи. Андрей поднял деньги с пола.
Руки его были холодными, как лед. Похороны состоялись через два дня, 2 января. Мороз стоял лютый, градусов 30. Земля на кладбище промерзла так, что могильщики долбили её ломами, матерясь и согреваясь водкой. Андрей стоял у свежевырытой ямы, чувствуя, как холод пробирается под пальто. Гроб был дорогим, лакированным, как и заказывал Барс. Лицо покойной, той несчастной безымянной женщины, было закрыто густой чёрной вуалью.
Андрей настоял на этом, объяснив, что повреждения слишком сильные. Народу было мало. Пара врачей, санитары, да этот адвокат, Эдуард Львович. Щуплый человечек в очках, с толстой роговой оправой в нелепой меховой шапке. Он суетился вокруг гроба с профессиональным фотоаппаратом, выбирая ракурсы.
- Для отчёта, для отчёта, — бормотал он, щёлкая затвором.
Валерий Викторович любит точность, документальное подтверждение факта погребения. Андрей наблюдал за ним, и внутри у него росла тревога. Адвокат подходил слишком близко. Вспышка фотоаппарата озаряла закрытой вуалью лицо.
- А можно вуаль приподнять? — спросил адвокат, нацеливая объектив.
- Нужно лицо зафиксировать.
— Нет, - Андрей шагнул вперед, преграждая путь. - Это неэтично, лицо обезображено. Вы хотите, чтобы Валерий Викторович увидел это за обедом? Имейте уважение, к усопшей.
Адвокат стушевался, опустил камеру.
— Ну хорошо, хорошо, вы правы. Но пару крупных планов я все же сделаю, через вуаль. Фактуру, так сказать. Он сделал ещё несколько снимков, приблизив объектив почти вплотную к уху покойной. Щёлк-щёлк. Андрей похолодел. В этот миг его пронзила страшная мысль. У той женщины, что лежала в гробу, мочка уха была сросшейся.
А у Лены? У Лены мочка была аккуратная, отделённая. И родинка. У Лены на шее чуть ниже уха была маленькая родинка. У этой женщины её не было. Адвокат опустил фотоаппарат и удовлетворён на кивну.
- Думаю, достаточно. Качество плёнки хорошее, разрешение высокое. Всё будет видно.
Слова «разрешение высокое» прозвучали для Андрея как приговор. Адвокат проявит плёнку. Он передаст фото Барсу или будет рассматривать их сам, составляя отчёт.
На профессиональном снимке даже через вуаль при увеличении отличия станут очевидны. Андрей смотрел, как гроб опускают в мёрзлую землю, как комья глины стучат по крышке и понимал, времени у них почти нет. Как только адвокат распечатает фотографии и посмотрит на них через лупу, обман раскроется. У них есть от силы двое суток. Сорок восемь часов, чтобы исчезнуть.
Конспиративная квартира Сергея, друга детства Андрея, находилась на окраине города, в районе, который местные называли Шанхаем. Здесь среди покосившихся деревянных бараков и гаражных кооперативов было легко затеряться. Ветер, гулявший в щелях старых рам, выл голодным волком, швыряя в стёкла горсти колючего снега. Внутри пахло пылью, старыми книгами и дешёвым табаком. Сергей, оставив их одних, деликатно уехал проверить обстановку, пообещав вернуться к рассвету.
Андрей и Лена сидели на продавленном диване, накрытом колючим шерстяным пледом. Единственная свеча, горевшая на столе, выхватывала из полумрака их лица, бледные, осунувшиеся, но странно красивые в этом неверном свете. Лена зябко куталась в свитер Сергея, который был ей велик на три размера. Она всё ещё была слаба после реанимации, но в её глазах, обращённых на Андрея, горел лихорадочный блеск.
Это был взгляд человека, стоящего на краю пропасти и решившего напоследок надышаться полной грудью.
- Сколько у нас времени? — тихо спросила она.
- Мало, — честно ответил Андрей. Он не хотел лгать ей никогда больше.
- Адвокат проявит плёнку завтра к обеду, может, раньше. Как только он увидит, что мочка уха у покойной не та, начнётся охота.
Лена кивнула.
Она не плакала. Слёзы остались там, в прошлой жизни, в золотой клетке барса. Сейчас внутри неё была лишь звенящая пустота и любовь.
Та самая, которую она пронесла через годы унижений, как контрабанду через границу. Она потянулась к шее и расстегнула замочек серебряной цепочки. Маленький, почерневший от времени ангел скользнул ей в ладони. Металл был тёплым от её тела.
- Возьми, — она вложила кулон в руку Андрея. - Пусть он будет у тебя. Он хранил меня в аду, теперь пусть хранит тебя.
Андрей посмотрел на простой кусочек серебра, который он выпилил лобзиком десять лет назад. Этот ангел был свидетелем всего.
- Нет, — он жал её пальцы, не забирая кулон, - я не возьму его Лена.
- Почему?
В её голосе прозвучало отчаяние.
- Я хочу, чтобы у тебя осталось хоть что-то. — твёрдо сказал он, надевая цепочку обратно на её тонкую шею.
Его пальцы коснулись её кожи, и обоих словно ударило током.
- Когда мы встретимся, слышишь? Это обещание. Пока он у тебя, мы связаны. Пока он у тебя, я знаю, что ты жива.
Лена всхлипнула и прижалась к нему. Андрей обнял её, вдыхая запах её волос, запах лекарств и надежды. В этот момент страх смерти, который висел над ними домокловым мечом, вдруг отступил.
Осталось только острое, пронзительное чувство жизни. Они понимали без слов — это их последняя ночь. Завтра их дороги разойдутся, возможно, навсегда. И от этого осознания каждое прикосновение, каждый вздох становились драгоценными. Андрей поцеловал её. Сначала осторожно, боясь причинить боль, но Лена ответила с такой жадной страстью, словно хотела раствориться в нём, стать с ним одним целым. Это не было похоже на обычную близость.
Это была молитва тел. Отчаянная попытка запомнить друг друга на клеточном уровне, впечатать свой образ в душу другого. За окном бушевала метель, заметая следы, а в маленькой комнате при свете оплывающей свечи творилось таинство. Они любили друг друга так, как любят перед казнью, иступленно и нежно. И именно в этот час, когда смерть караулила у порога, зародилась новая жизнь.
Жизнь, о которой они пока не знали, но которая станет их продолжением.
продолжение