Явление лингвистики в уголовном процессе.
В одном из комментах к своим постам я увидел замечание, о чем говорит этот адвокат, какая совесть в уголовном суде?
Я, кстати, готов принять этот упрек. Действительно, о чем это я? Есть состав преступления, есть юридическая наука - значится по всей строгости закона с учетом тяжести содеянного и наличием смягчающих оснований! А состав преступления, как мы понимаем, есть в нашем уголовном суде в 99,7% случаев из ста. Об этом нам говорит судебная статистика обвинительных приговоров по уголовным делам.
Меня, честно говоря, интересуют вот эти, 0, 3%, где правосудие стало на сторону подсудимого. Об этом я и говорю на своем Канале. Я ищу путь, чтобы сделать уголовную защиту эффективной. И этот путь лежит через Этику, а значит и Совесть. Вновь сошлюсь на 17 статью УПК РФ.
Надо уметь работать с этой статьей.
Но в этой проблеме, о которой я говорю -- как подготовить эффективную позицию в защиту от уголовного обвинения, есть ещё одна сторона, о которой юристы говорят мало, либо не говорят вовсе. Вывод о вине в преступлении фундирован или же основан на ЭТИКЕ. На суждении человека, ЕГО ПРЕДСТАВЛЕНИИ о том, что такое благо, а что есть зло - НЕ БЛАГО.
Это Иммануил Кант, его философия, его «Критики...» или «Пролегомены к Критикам...». Это работа принципов уголовного судопроизводства, как акта сознания, и научная, а значит рациональная работа по квалификации уголовно наказуемого деяния. В последнем случае, акты сознания ограничены своей сферой деятельности, Защитник должен уметь играть на ином поле — вне сферы рациональности, раз УПК РФ и УК РФ это допускает. Рассудок имеет дело с опытом, а разум — с продуктами рассудка. Рассудок строит суждения, а разум — умозаключения. Рассудок дает правила, разум — принципы, он формирует идеи, а идеи это понятия, которым нет прямого объекта в опыте.
В речи защитника должно присутствовать умозаключение о СПРАВЕДЛИВОМ: о добре и зле, то есть содержаться этическая позиция. Чтобы быть услышанным, модус суждения должен быть этически окрашенным.
Понятно, при этом, что прежде чем высказывать эту этический окрашенную позицию в суде, защитник сам должен разобраться в этом вопросе --- этической оценки собственной позиции в защиту своего клиента, обвиняемого в уголовном преступлении.
Поверьте, что это не так просто - найти этический ответ на совершенное преступление. Я уже говорил в своих постах, что в преступлениях небольшой и средней тяжести - это сделать не сложно, с опытом этот навык образуется достаточно быстро. По преступлениям тяжким-- уже возникает сложность. По особо тяжким преступлениям найти ответ в этике за совершенное деяние очень и очень сложно, практически невозможно. В каждом случае требуется огромная и кропотливая работа. Все очень индивидуально.
Последствия или тяжесть содеянного так велика, что рассуждения о добре и зле, даются очень тяжело. Иногда надо просто уйти от этических оценок и сосредоточится просто на юридической работе. Отмечу, что мне удавалось находить этический ответ вот по преступлениям особо тяжким, но я , естественно, встречал и речи адвокатов, которые звучали исключительно в юридическом модусе, давали только юридический анализ доказательств, материального права, вины подсудимого во вмененном обвинении.
Отмечу также, что не так часто Защитник ведет защиту по преступлениям особо тяжким, поэтому по обвинению своих клиентов в совершении преступлений иных категорий, вот этот мой подход он показывает высокую эффективность--чтобы быть услышанным в уголовном Суде надо апеллировать в том числе к этическим ценностям или принципам уголовного судопроизводства. Это 1-2 главы УК И УПК РФ.
Но продолжу...
Уголовный защитник сам должен быть Личностью. Именно таким качеством - быть личностью, обладали все те великие адвокаты прошлого, с которыми меня свела судьба во время моей профессиональной деятельности. Я посвятил несколько постов этим выдающимся адвокатам: А.Н. Рошалю, С.С. Константинову, Д.Г. Бурштейну, Э. Софронскому. Я говорю только об адвокатах-криминалистах.
Но эти адвокаты уже ушли от нас, и интернет не сохранил о них память. Но вот интернет помнит выступления Г.П. Падвы. Его выступления, правда не в судебном процессе, а в телепередачах, ещё можно увидеть на страницах интернета.
И легко можно понять, что в выступлениях этого выдающегося адвоката, содержится и высокий уровень юридической квалификации и сугубо личное, внутреннее отношение человека к защите. И если взять высказанное суждение Г.П. Падвы, то оно - это суждение, выверено в том числе и с этической точки зрения. Поэтому его речи и глубоки и содержательны и умны.
Мы юристы редко задумываемся об этом: как мы звучим в судебных залах. Сейчас об этом, кажется не говорят даже на семинарах в Адвокатской Палате города Москвы. Адвокатов учат конкретным вопросам правоприменения.
Мне кажется, что это ошибка. В дни моей молодости , когда в Коллегии читали курсы для молодых студентов, только пришедших в профессию, то искусству речи на суде нас учили и Г.П. Падва, и А.Н. Рошаль, и Борщевский, и Любарская, и Нахимова, и Змойро, и Ватман.... И каждый из лекторов был интересен, каждый был личностью, каждый из лекторов обладал даром слова, даром убеждения другого, огромным опытом судебной работы.
И этим они были интересны.
Поэтому, когда я слышу упрек в том, о чем это я говорю на своем канале: этике, логике смысла, правилам суждения, то я отвечу, что говорю я о вещах невидимых. Но они присутствуют, налическтвуют в диалоге, который ведется в судебном процессе. Причем, юридическом диалоге. Все, что я пытаюсь сделать, это выявить эти невидимые связи, возникающие в процессе диалога в ходе речевых актов, в процессе межличностной коммуникации, в языковой системе уголовного Суда, и поговорить о них - об этих невидимых связях. Причем я придерживаюсь определенной структуры: я разделяю эти невидимые связи на психологические, юридические, этические, лингвистические. Тем самым, как бы подсвечивая их, и давая возможность поговорить о них.
Поэтому, не проблема, что мои критики эти связи не видят. Это не их проблемы. Мы же не знаем, например, как работает лекарство в том или ином случае. Для этого есть врач, он знает механизм воздействия той или иной химической реакции на раковые клетки больного. Вот в искусстве речи в уголовном Суде, примерно тоже самое происходит.
Для постороннего это не существенно, а вот если критикует коллега-адвокат, значит он не видит этой игры смысла в подтексте устного суждения. А значит его речь будет поверхностна, она не создаст со-бытие в его Защите на пользу его клиенту.
У Л.С. Выготского я встречал критику так называемого "ассоциативного мышления". Я, по моему, также высказывал несколько критических замечаний по этому поводу на страницах своего канала, называя такой стиль мышления-понимания, "инженерным".
Ассоциативное мышление или инженерное сознание объединяет то, что индивид, или Субъект суждения ( то есть тот, кто говорит) высказывается о внешних для него фактах-явлениях. Он наблюдает явление, событие, допустим, преступление, и применяет к этому событию в объективной реальности юридическое понятие, например, произошло убийство (лишение жизни человека), или кража (тайное похищение чужого) . То есть понятие к этому событию-явлению применяется путем ассоциации: тайно похитил кошелек - совершил кражу кошелька, нанес ножевое ранение в жизненно важный орган и человек умер - вот тебе умышленное убийство. А если удар был нанесен случайно? А если человек защищался? А если жертва кражи кошелька увидела, как у нее кошелек похищают? Любой юрист отметит, что эти нюансы могут являться существенными для квалификации действий их подзащитного. И чтобы сыграть на этих нюансах, чтобы использовать их во благо своим клиентам, мы должны дать оценку и обстоятельств совершения преступления, и личности-личины своего подзащитного. Это надо сделать, чтобы, по меньшей мере, быть убедительным, но не только это. Вот в этой части формирования суждения в защиту своего клиента, происходит смычка субъекта и объекта суждения: ТОГО, кто говорит, и то, о чем ГОВОРИТСЯ. На поверхность выходит ОЗНАЧАЮЩЕЕ. Это то, ЧТО будет явлено в уголовном Суде в речи Защитника. Сказанное, или РЕЧЬ -- это единое, это тот, кто говорит, и то, что говорится.
В суде ты есть то, что ты говоришь!
К ЭТОМУ ОЗНАЧАЮЩЕМУ, применимы свои законы и требования, у лингвистов и философов к ОЗНАЧАЮЩЕМУ свои вопросы, свои подходы, свои критерии. Мы юристы об этом не задумываемся. Нас этому не учили, и мы считаем, что это не важно, а важно знать спорные вопросы юридической квалификации тех или иных деяний в постановлениях Пленумов ВС РФ, а для особо продвинутых адвокатов есть доктрина права, и позиции ученых-правоведов, изложенные в научной литературе по искомому вопросу. И в принципе, они правы. Для юриста этого достаточно. Этого достаточно и для обвинителя. У него - обвинителя, другая работа. У него за плечами стоит правоохранительная система, Его позиция не обязательно должна быть фундирована в этике. Она по самому факту, уже будучи явленной, является законной, следовательно, имеет право на существование.
Это - обвинение.
Но мы адвокаты с позицией обвинительной системы боремся. Мы системе противостоим. Поэтому я все время на страницах канала и говорю, что знание закона и судебной практики мало, для эффективной защиты. Вина - это экзистенциал. Ну, это я использую хайдегерровский инструментарий из "Бытии и времени"(1928 г.). Вина человека это экзистенциальная проблема, а не только психолого-волевое отношение индивида к действию и наступившему последствию. Но и вторая точка зрения имеет право на существование. На этом стоит юридическая мысль. Моя же задача сформировать высказывание, обрисовать методологию формирования эффективного суждения, объяснить подход к подготовке речи защитника.
Мне представляется, что говорить надо о человеке, совершившем преступление.
Поэтому один подход вовсе не опровергает другой. Это тот случай, когда истина многогранна, а нам - практикам- надо выбрать метод, который помогает излагать или говорить в защиту человека эффективно.
Поэтому, если мы просмотрим на вину человека в преступлении, как на экзистенциальную категорию, то мы увидим то, что не разъединяет людей, а объединяет их. Я опять могу услышать вопрос-упрек? О чем говорит автор поста? Как вина, допустим, в убийстве человека может объединить и адвоката и судью и прокурора? Отвечаю: хотя бы присутственным местом - судом! Где эти трое собрались, чтобы высказаться, а значит явить себя, обнажить свою суть в устных речевых-баталиях о жизни и смерти, допустимости или нет лишения жизни одного человека другим, допустимости суждения о виновности человека при наличии только таких доказательств, которые имеются в данном деле и т.д. . И вот перед нами вся проблематика экзистенциальной философии: Киркегора "Страх и трепет", Достоевского "Преступление и наказание" или "Братья Карамазовы", а по делам террористической направленности или рейдеров, тут и "Бесы" подойдут, или Николая Бердяева "Философии свободного духа". То есть на поверхность выходит жизнь человека виновного, и его отношение к своей вине.
Я часто говорю своим подзащитным, на первой же встрече: "Стоп!. То что произошло, то произошло. Не вы первый, не вы последний. Помните, Каин убил Авеля? И ему за это ничего не было. Преступления были, есть и будут. Никаких переживаний, угрызений совести, начинаем работать с вашей виной, смотреть на нее, начнем выбираться от сюда. А там как пойдет..." И после этого мы методично начинаем работать над позицией по делу - куда входит и психология, и этика, и право, и лингвистика, то есть думаем, как это всё лучше высказать в уголовном Суде и, собственно, ЧТО высказывать.
Кстати сказать, я вот с таким экзистенциальным подходом к преступлению столкнулся случайно. Я сам об этом никогда не задумывался. Пока, лет 20 назад, не познакомился с выдающимся человеком, Творцом и Педагогом О.В. Дорманом. Поясню в чем тут дело, в чем разница двух подходов, да и почему я взял на себя смелость предложить коллегам-адвокатам свой подход к подготовке позиции в уголовном суде и, соответственно, эту методику подготовки речи в защиту своего клиента.
Для нас юристов настольная книга по теории права или научному методу практически всех правовых научных дисциплин - это гегелевская работа "Философия права". Отсюда мы берем и волю индивида и гражданское общество и государство, и все другие категории, которые мы юристы потом на все лады склоняем по тем или иным отраслям права. В диалектике Гегеля нет личности, воля сама раскрывается и в историческом процессе, или в деяниях индивида. Нет в Гегелевской фундаментальной философии и этики. А что есть? Есть второй закон диалектики, применительно уголовного преступления: отрицание отрицания, где ничтожная или преступная воля снимается или ничтожится наказанием - санкцией. Отсюда наше юридическое: важна не строгость наказания, а его неотвратимость. Здесь же кроется исток т.н. инженерного сознания, с которого я и начал эту историю.
Но вот в чем дело, для юридической работы, гегелевской философии права может быть и достаточно, а вот для того чтобы создать речь в защиту, да и позицию в защиту в целом, высказать эту позицию в суде и быть услышанным Судом или Другим, нужен экзистенциальный подход, в центре которого человек, совершивший поступление.
И вот здесь мы подошли к художественной или литературной части работы по подготовке речи в защиту подсудимого. И к моему величайшему удивлению, чтобы создать текст, который бы имел влияние на другого, создавал бы последствия в языковой системе, нужен принципиально иной подход к тексту - этот подход должен быть экзистенциальным. Вот этот момент я и подсмотрел у О.В.Дормана, за что я ему и премного благодарен. В центре позиции-истории-речи по предъявленному обвинению должна находится личность индивида, привлекаемого к уголовной ответственности, и браться для анализа эта личность должна в совокупности обстоятельств, в которых эта личность действовала. И кроме того, речь индивида в защиту другого от предъявленного ему обвинения должна обязательно учитывать этический модус поступка, послуживший поводом привлечения его к уголовной ответственности. В этом случае можно создать историю в защиту своего клиента и высказать её в речи.
Только проведя такую работу, нам удастся актуализировать и работу совести из 17 статьи УПК РФ, и принципов уголовного судопроизводства ст. 6 УПК РФ, равно как и учета личности подсудимого при назначении наказания в статье 43, 60 УК РФ.
Это та матрица или парадигма формирования суждения,
которая и необходима для того, чтобы мое суждение о вине подзащитного в Суде было не только услышано, но возымело эффект.
Ещё раз: личность, справедливость, квалификация деяния;
то есть - психология, этика, право;
или умозаключение о вине создается в структуре: принципы уголовного судопроизводства - личность подсудимого - суждение о деянии, подпадающем или нет, под действие УК.
Другими словами, категория вины (для нас юристов - понятие вины, прошу извинить меня за философскую или теоретическую терминологию), итак, вина, помещенная в диалоговую матрицу или парадигму этики-психологии-права, дает огромные возможности для создания эффективной речи в защиту своего клиента.
Добро пожаловать в мир лингвистики и реальных, а не формальных понятий.
Поэтому надо уметь видеть невидимое в уголовном Суде, изучать эти связи, чтобы пользоваться ими на благо человека, доверившего тебе свою защиту, а значит и судьбу.
Спасибо.