Эта статья - завершающая в цикле трех китов "Грустных песен веселого праздника". Конечно, мы не рассмотрели все новогодние хиты с грустной историей, но мы решили копнуть глубже. Предыдущие статьи цикла - по ссылкам ниже.
Грустные песни веселого праздника. Горькая ирония судьбы.
Цветаева. Кочетков. Ирония Судьбы.
А мы идём дальше, в сторону завершения истории.
Наверное, в прошлой статье вы задались вопросом: "А причем тут Цветаева? Почему так много о ней?" Ответ на этот вопрос мы постараемся дать в этой статье. Продолжаем. Да, снова о ней. Вернее, о её семье. И жизни.
В марте 1937 года Ариадна выехала в СССР. Через полгода исчез Сергей Эфрон – он вышел из дому 10-го октября и не вернулся. Ничего не понимавшая Марина Ивановна пыталась его искать, но муж как в воду канул. В декабре Цветаеву несколько раз вызывали на допрос в префектуру, где задавали какие-то странные вопросы, намекая на нечто такое, о чем она понятия не имела.
Газеты же писали прямо, обвиняя Сергея в причастности к убийствам и похищениям деятелей эмиграции и беглых советских агентов. Сообщалось, что из Парижа исчез не один Эфрон, а целая группа лиц, связанных с резидентурой Иностранного отдела ОГПУ. Первым пропал бесследно командир Российского Общевоинского Воинского Союза генерал Миллер, которого, как полагали, похитили советские агенты и тайно вывезли в СССР. Генерал пошел на встречу, организованную шефом разведслужбы РОВС генералом Скоблиным, и не вернулся. Но оказалось, что, идя на это конфиденциальное рандеву, острожный генерал оставил своему секретарю письмо, в котором сообщал, куда идет, с кем встречается и остальные подробности. Пойдя по этому следу, французские контрразведчики пытались найти Скоблина, но того и след простыл. Кстати, судьба Скоблина до сих пор не известна. По одной из версий его ликвидировали и тело сбросили в море, по другой он был вывезен в СССР и сгинул, неизвестно где. Зато они арестовали его жену, и, как полагают, соучастницу, знаменитую певицу Плевицкую, и, в ходе обыска у неё на квартире, были обнаружены, как писали газеты: «неопровержимые улики шпионской деятельности супругов в пользу ОГПУ». За причастность к преступлениям, совершенным на территории Франции, суд приговорил Плевицкую к 20 годам тюрьмы. Она умерла в 1940-м году, находясь в заключении. Каким образом к этому скандалу был причастен Сергей Эфрон, в газетах не разъяснялось, но его побег из Франции говорил сам за себя.
Репутация семьи беглеца была растоптана. Совершенно по-русски считая, что «муж и жена – одна сатана», эмигрантская среда третировала Марию Ивановну, всячески давая понять нежелательность её присутствия «в порядочном обществе». С нею разрывали отношения, ей отказывали в работе. И опять к ней пришла нищета. Платить за квартиру стало нечем, пришлось съехать в дрянной отель. Перебивались случайными заработками, да иногда удавалось перехватывать небольшие суммы «в долг, без отдачи» у тех немногих, кто ей сочувствовал.
В тоже время Марина Ивановна стала получать письма от мужа и дочери, которые наперебой нахваливали жизнь в СССР и звали её к себе. Что ж делать? Хоть и не хотелось ей ехать в СССР, но, измученная нуждой, отторгнутая «русским Парижем», Цветаева сдалась, отправившись судьбе на встречу в 1939 году. Денег на дорогу ей прислали.
Семья вновь воссоединилась, но совсем ненадолго. В августе того же 1939 года арестовали Ариадну, а в октябре пришли за Сергеем Яковлевичем. А что же Марина Ивановна? Она снова скиталась с сыном, но уже по Москве. Писала длинные письма-объяснения в разные инстанции, но получала лишь коротенькие официальные отписки.
Сборник её стихов, подготовленный к печати, отложили после неблагожелательной внутренней рецензии Гослитиздата. Переводы Цветаевой не печатали, и официального заработка у Марины Ивановны не было. Какие-то крохи давали заказы от тех, кому требовался «литературный поденщик», знавший иностранные языки и могущий править корявые тексты идейно правильных, но бесталанных авторов.
Искренне и совершенно бескорыстно помогал ей только Александр Сергеевич Кочетков, добывая для Цветаевой переводы, подыскивая жилье и помогая при переездах с квартиры на квартиру обустраивать скромный быт. Летом 1941-го года, когда Марина Ивановна с Муром подались из Москвы, семья Кочеткова приютила их на своей даче в поселке Пески близ Коломны.
***
В Песках Марина Ивановна и Мур прожили недолго. Дневник Георгия Эфрона содержит массу подробностей об этом пребывании, но главным было в нем то, что молодой человек отчаянно скучал в компании «старух» и их кошек. Сверстников не было. Девушек, за которыми можно было бы ухаживать, тоже. На другой день по приезду Георгий едва не утонул при купании в Москве-реке. Спас его Кочетков.
При этом Мур и Марина Ивановна ужасно боялись, что их, как людей без определенных занятий и постоянной прописки, «загонят в колхоз», на какие-нибудь принудительные работы, или укатают ещё куда-нибудь туда, куда они в силу слабого знания специфики советской жизни и представить не могли, но заранее опасались, не ожидая ничего хорошего. Словом, никакой радости им визит в Пески не принес. Сидели они там как на иголках!
Ни мать, ни сын не видели спасительного шанса, бывшего у них под самым носом. Вернее в трех остановках поезда. В Коломне жила родня, дальняя, очень дальняя, с которой Марина Ивановна, конечно, не зналась. Но в такой экстренной ситуации – всё ж война, всё ж семейная связь, всё ж русские люди в беде – можно было бы поступиться гордыней, и, одной протянуть руку помощи, а другой эту помощь принять.
К началу войны в Коломне жили четыре сестры Сергея Иосоновича Шевлягина, мужа старшей сестры Марины Ивановны, Валерии, по-домашнему звавшейся Лёрой. Был у них небольшой домик на Песчаной улице в Боброво - две комнаты, кухня и сени. Этот дом мог стать оплотом спасения Марины Ивановны и Мура. Им было куда и к кому ехать! Родня мужа старшей сестры… Да в военное время принимали такую дальнюю родню, такие седьмые воды на киселях, что и припомнить степень родства не могли! Хозяйки, люди строго закала, провинциальная, но всё же интеллигенция. Неужели не нашлось бы гонимой поэтессе, дочери создателя музея изобразительных искусств им. Пушкина, внучке историка Иловайского, угла и дела в Коломне? Но… Для этого надо было найти Лёру, через неё просить Сергея Иосоновича, а судя по письмам Марины Ивановны, она вообще слабо представляла, кто такой этот Шевлягин, откуда он, что за семья у него.
Единокровных сестер Валерию и Марину разделяла пропасть, разверзшаяся ещё во время оны. Причины их расхождения были довольно основательны, но говорить о них надо не сейчас и не здесь, когда достаточно одной констатации самого факта расхождения. Это была непреодолимая дистанция, отделявшая одну от другой. Поэтому, находясь буквально в трех остановках поезда от Коломны, Цветаева и Мур повернули назад, в Москву, чтобы уехать ещё дальше от неё. Но это парадоксальное решение не спасло их.
Судьба дарила им ещё один шанс – из Москвы они отправились на пароходе, вывозившем членов Союза Писателей. Судя по дневнику Мура, пароход шел мимо Коломны – они проходили Касимов, город на Оке, а в Оку, отправляясь из Москвы по Москве-реке, попасть, минуя Коломну, никак нельзя. Но и этот шанс был упущен.
Скорбный путь привел их в Елабугу, где измученная, всеми отвергнутая Марина Ивановна поставила точку в своей биографии. Через полтора месяца после того, в октябре 1941 года, Сергея Эфрона расстреляли на полигоне НКВД «Коммунарка». Их сын был призван в армию и погиб 44 году фронте, сложив голову в боях на земле Белоруссии.
***
Такие вот странные и совершенно неочевидные подробности, обстоятельства, истории отношений, скрывают порою стихи в веселых новогодних фильмах. Вряд ли все эти прискорбные подробности были известны Рязанову, отбиравшему литературный материал для своего фильма. Он просто выбрал очень качественные стихи, чем способствовал популяризации творчества Марины Ивановны Цветаевой, постепенно возвращавшейся к нам из небытия, и возведя Кочеткова в статус поэта. Теперь, после декламации «Баллады о прокуренном вагоне» в заключительной части фильма «Ирония судьбы или с лёгким паром», согласно соцопросам, эти стихи занимают 51 место в сотне самым популярных стихотворений русской литературы. Учитывая то, что поэтов в России было и есть пруд-пруди, для автора, не публиковавшегося при жизни, результат просто дивный.
И вот ведь какая штука-то! Фильм Рязанова сделал известными сразу нескольких поэтов, отвергнутых современниками и напрочь забытых потомками, а они, став популярными, теперь делают незабываемым сам фильм, который всякий раз поминается, как только речь заходит об их стихах. Парадокс! Новогодние чудеса в действии.