Летнее утро дышало прохладой, и Светлана шла на работу пешком, избегая душного автобуса. Ветерок играл пепельными завитками её волос, но мысли были тяжёлыми и беспокойными. Ей отчаянно нужен был совет, выход из тупика, в который загнала её жизнь.
За чашкой кофе в полупустом кафе она изливалась подруге Жене. Та, уже сменившая двух мужей и нашедшая покой с третьим, слушала, задумчиво покручивая ложку.
— Выходила-то я по любви, Жень. Всем сердцем. А теперь... теперь я его просто не узнаю. Вернее, узнала слишком поздно. Сплетни, звонки этих... женщин. Я закрывала на всё глаза, пока хватало сил.
— А силы-то откуда брались? — спросила Женя, пристально глядя на неё.
— От Никиты. От мысли, что у сына должен быть отец в доме. Я терпела, красилась, улыбалась, будто ничего не происходит. А потом... потом встретила Гошу.
— Того самого, что в институте за тобой бегал?
Света кивнула, и на её губы против воли прокралась улыбка.
— Он сказал, что всё ещё любит. Я отнекивалась, стыдилась самой мысли... Но он был таким нежным, терпеливым. С ним я вдруг вспомнила, что я — женщина. Желанная. А не просто уставшая тень мужа, которая готовит, убирает и слушает его храп ночью.
— И Сергей пронюхал?
— Да, — Светлана вздохнула. — Был жуткий скандал. Я отбрехалась, сказала, что сплетни. Но знаешь, что самое дикое? После этого он... будто прозрел. Стал внимательным, заботливым, домой приходит вовремя. Словно подменили.
— Поздно, — коротко и ясно констатировала Женя.
— Именно. Сердце очерствело, как камень. Все обиды, вся боль — они никуда не делись. И я всё думаю: неужели, чтобы быть любимой, нужно ему изменить? Почему он не ценил то, что было дано просто так?
Женя отпила кофе и поставила чашку со стуком.
— Свет, я скажу тебе то, что поняла сама, набив шишки. Береги себя. Только себя. Ты не священный подвижник, чтобы вечно искупать чужие грехи. Ты заслуживаешь счастья здесь и сейчас. Не в призрачном «потом». И сын твой заслуживает счастливую мать, а не мученицу.
Эти слова, жёсткие и бескомпромиссные, стали последней каплей. Они звенели в голове Светланы весь оставшийся день, неделю, месяц.
Решение далось мучительно, но оно было принято. Когда она заговорила о разводе, Сергей не поверил. Потом взбесился. Его «прозрение» испарилось, как роса. В нём проснулся собственник, уязвлённый в своей гордыне.
— Хочешь уйти к этому нищеброду? Вали! Но Никиту никуда не отдам. Он мой сын, он останется со мной! — его хватка на её запястье была жестокой.
Началась война. Сергей подал на развод, оспаривая место жительства сына. Суд, нервные заседания, показания свидетелей, вытащенные на свет божий все их грязные ссоры и его прошлые измены. Светлана проводила ночи в слезах, боясь потерять самое дорогое. Гоша был её тихой гаванью: он не давал пустых обещаний, а просто был рядом — поддерживал, помогал с адвокатом, выслушивал, обнимал, когда казалось, что сил больше нет.
Битва за сына отняла всё — нервы, здоровье, последние сбережения. Но она её выиграла. Суд оставил Никиту с матерью, обязав Сергея платить алименты и установив порядок встреч. Прощаясь с сыном перед первым визитом к отцу, Светлана видела в его детских глазах страх и непонимание. Это было самое тяжёлое.
Они с Гошей сняли небольшую квартиру на окраине города. Жизнь начиналась с чистого, хоть и испещрённого шрамами, листа.
Прошло два года.
Светлана стояла на кухне их уже собственной, ипотечной, квартиры. За окном кружились первые снежинки. На плите томился суп, пахло корицей и яблоками из пирога. Из комнаты доносился смех — Гоша, теперь уже её муж, возился с Никитой, помогая собирать сложный конструктор.
Она смотрела на эту мирную картину, и в душе пела тихая, спокойная радость. Да, путь сюда был усыпан осколками её старой жизни. Да, шрамы на сердце иногда напоминали о себе. Но это было её пространство, наполненное уважением, теплом и той самой лаской, о которой она когда-то забыла.
Никита, хоть и скучал по отцу, расцвёл в атмосфере спокойствия и любви. Он уже не вздрагивал от громких звуков и не спрашивал, вернётся ли папа сегодня ночью.
Гоша обнял её сзади, положив подбородок на макушку.
— О чём задумалась?
— О том, что оно того стоило, — тихо сказала Светлана, закрывая глаза. — Все эти суды, слёзы, страх... Стоило того, чтобы однажды проснуться и понять: я дома. Я в безопасности. Меня любят.
Она обернулась и встретила его взгляд — ясный, спокойный, полный безоговорочной преданности. Это был не ослепительный фейерверк юности, а тёплый, ровный свет, у которого хватит тепла на всю их общую жизнь. И в этом свете она наконец-то обрела себя.
***