У Маши есть кот Мурза, выглядит он очень солидно, особенно, если ложится на спину и вытягивается во весь рост. Тут можно рассмотреть его отъеденное пузо в мягкой короткой шёрстке в крапинку, оно такое круглое, что невозможно удержаться и не погладить. Поскольку Маша сейчас не замужем, то кот ей частично заменяет мужчину в доме. В частности, Мурза с ней спит.
При этом подолгу мурлычет, старательно изображая мужской храп. А когда Мурза засыпает, то он дёргает ногами, как-будто от кого-то бежит, а также этот кот портит воздух, как самый настоящий муж. Утром он требует завтрак, вечером ужин, а после ужина заваливается на своё любимое кресло смотреть телевизор. Перед сном этот котяра идёт на кухню заморить червячка и нахально орёт перед холодильником, сухой корм он не очень любит.
В общем Маша устала ухаживать за ним и говорит, что второго мужика в доме не потянет, когда её коллеги хотят с кем-то познакомить. Сама она технолог на заводе цветных металлов, работает из дома, свои наработанные материалы посылает по интернету. Во время рабочего дня отлучаться от компа нельзя, за этим строго следит главный технолог, он может вызвать по видиосвязи в любой момент.
Как-то в обед позвонил её бывший, с которым она рассталась по причине его алкоголизма. Муж говорил заплетающимся языком, он просил денег, якобы в долг, зная, что никогда не отдаст. После этого разговора Маша пребывала в дурном настроении, она весь вечер себе места не находила. Кот пришёл её успокаивать, он запрыгнул к ней на колени и завёл свою песню. Она гладила его шелковистую шерсть и ощущала его тепло. Молодая женщина вспомнила, как у ней появился этот Мурза.
Два года назад гуляли они с бывшим за городом около реки, муж стал требовать с неё деньги на «пропой», она отказала, тогда мужчина взбрыкнул, «выпрягся», как говорила её бабушка. Он оставил Машу одну и быстро побежал в сторону города, из его рта летели нелестные выражения. Маша пошла домой тихим шагом, навстречу ей попалась группа подростков с громко мяукающим котом. Эти шалопаи затянули проволоку на шее животного и хотели повесить его на дереве. Маша поняла, что уличные хулиганы задумали что-то недоброе и побежала за ними.
Кот жалобно мяукал. Молодая женщина стала ругаться, чтобы они прекратили издевательства, угрожая заснять их на телефон, эти акселераты бросили животное и пустились наутёк. Кот с проволокой на шее уже не подавал признаков жизни, Маше пришлось вспомнить навыки искусственного дыхания, которому учили на курсах в институте. И кот замяукал!
Это был ещё не взрослый кот, а подросток, лапки в белых носочках, а шубка полосатая. Когда хозяйка квартиры подходила к своей двери, держа найденного кота у себя за пазухой, она увидела, что её муж пытался открыть их входную дверь штыковой лопатой, так как ключи он потерял. Маша тогда сразу рассталась с ним раз и навсегда, хотя он просился назад. Сейчас они живут вдвоём с котом.
Вечерело. Маша, оторвавшись от монитора, потянулась, и хруст в шее напомнил о часах неподвижности. Мурза, словно чувствуя её усталость, подошёл и ткнулся влажным носом в её ладонь. «Что, пузатик, прогуляться хочешь?» — спросила она, гладя его круглую, крапчатую голову. Мысль о прогулке, сначала нелепая, вдруг показалась единственно верной — нужно было выдуть из головы дурные мысли, навеянные утренним звонком мужа.
На кота нацепили шлейку, к которой он отнесся с философским спокойствием, будто всегда был не квартирным неженкой, а суровым исследователем улиц. Вышли. Воздух был прохладен и свеж, а Мурза, натягивая поводок, вёл её знакомой дорогой к маленькому скверику.
Там, на лавочке у клумбы с поздними астрами, сидел мужчина и что-то наигрывал на гармошке. Тихие, задумчивые переливы мелодии странным образом гармонировали с осенним вечером. Рядом, положив массивную голову на лапы, дремал персиковый ротвейлер. При их приближении собака подняла уши, но не двинулась с места, лишь внимательно наблюдая умными, спокойными глазами.
Мурза, вопреки ожиданиям, не встал в дугу. Он замер, изучая собачий силуэт. А мужчина, заметив их, улыбнулся и перестал играть.
— Простите, не помешали? — спросила Маша, уже жалея, что потревожила чужое уединение.
— Да что вы, — голос у него был низкий, тёплый, как этот осенний закат. — Мы здесь каждый вечер. Балдей, — он кивнул на собаку, — народ наблюдает. А вы — новенькие.
— Да вот, кота выгуливаю. Чтобы не засиживался.
Мужчина снова улыбнулся, и в уголках его глаз собрались лучики мелких морщинок.
— Правильно. И себя заодно. Я Антон.
— Маша.
Балдей, не спеша, поднялся, подошёл и обнюхал растерянного Мурзу. Кот, после секундной паузы, благосклонно потянулся мордой к его носу. Лед был сломан.
Так они и разговорились. Оказалось, Антон работал инженером на том же заводе цветных металлов, но в цехе, и сейчас был в ночную смену. Гармошка — отдушина. Собаку взял из приюта год назад. Женат не был, говоря прямо — не сложилось, да и некогда было, всё в работе.
Маша и сама не заметила, как рассказала про Мурзу, про спасение у реки, про бывшего с лопатой. Антон слушал внимательно, не перебивая, и в его молчании не было ни капли жалости — только понимание.
— Сильный у вас характер, — просто сказал он, когда она закончила. — Не каждый решится на искусственное дыхание коту.
С этого вечера прогулки в скверике стали ритуалом. Маша с нетерпением ждала конца рабочего дня. Они гуляли, пока Балдей степенно обходил кусты, а Мурза, наглея, уже пытался оседлать собачью спину. Антон рассказывал смешные истории из цеховой жизни, иногда играл на гармошке — не залихватские частушки, а что-то лирическое, городское. Маша говорила о своей работе технолога, о тонкостях сплавов, которые он, как инженер, понимал с полуслова.
Дружба, тёплая и неторопливая, потихоньку перерастала в нечто большее. Это стало очевидно в тот вечер, когда зарядил холодный дождь. Они укрылись под крышей остановки, и Антон, чтобы согреть её замёрзшие руки, обхватил их своими, большими и шершавыми. Балдей лег у их ног, а Мурза устроился у него на боку.
— Знаешь, — тихо сказал Антон, глядя не на неё, а в дождевую пелену, — я всё думаю… Мне мой холостяцкий бардак уже давно не мил. И Балдею, наверное, компанию иметь приятно. Не кошачью, конечно… а человечью. Постоянную.
Маша не ответила сразу. Она смотрела, как Мурза сладко жмурится на тёплом боку собаки, и чувствовала тепло рук Антона. Вспомнились слова про «второго мужика в доме». И она поняла, что ошиблась. Не второго. Совсем другого. Того, кто не орёт перед холодильником, а молча принесёт чай, когда она засидится за работой. Кто выгуляет кота, если она устала. Чей храп — не театральное мурлыканье, а настоящее, ровное, успокаивающее дыхание рядом.
— Балдей, — наконец сказала она, — на кота, кажется, не обижается. А у меня квартира просторная. И кресло для гармошки найдётся.
Антон повернулся к ней. В его глазах, отражающих мокрый городской свет, вспыхнула тихая, уверенная радость. Он не стал целовать её здесь, под дождём, у всех на виду. Он просто крепче сжал её руки и кивнул.
— Тогда пойдёмте домой. Все вместе.
И они пошли. Четверо. Под одним зонтом, который оказался у Антона в рюкзаке. Навстречу своему общему, новому дому, где теперь пахло бы не только кошачьим кормом, но и собачьей шерстью, гармонью и тем самым редким, самым прочным сплавом — простым человеческим счастьем.
***