Она пришла в студию к Ричарду Аведону, огромное помещение с белыми стенами. И он вдруг попросил ее танцевать. Не позировать, а танцевать.
Сама Плисецкая вспоминала: «Танцевала я по всей студии, где хотела, за мной носился Аведон с камерой, сохраняя дистанцию в три-четыре метра, чтобы не мешать моему движению. «Танцуй, танцуй, танцуй и не думай обо мне!»- кричал он».
А потом Аведон сделал еще одну съемку, уже как гранд-дамы, тут один из тех кадров, на фоне черного меха.
Это был 1966 год, гастроли Большого в Нью-Йорке. Плисецкая уже мировая звезда, так что «па-де-де» с Аведоном, лучшим портретистом Америки, было логичным. Съемку он делал для Vogue.
Но в этом журнале Майя уже появлялась. В 1959 году ее снимал Ирвин Пенн, только сугубо балетно, тут фото в оранжевом хитоне. Это были первые гастроли Плисецкой в Америке, ее тогда еле выпустили, было личное разрешение Никиты Хрушева. Но там о ней уже слышали. Собственно, она была в рубрике «О ком говорят».
А в 1964 году для того же Vogue ее снимал еще один великий – Сесил Битон (одно фото из сессии – в шубе). Говорили, эта съемка балерине не понравилась. Зато эссе к нему сделал Трумен Капоте. Да, он видел Майю на сцене, причем в Большом театре, когда приезжал в Москву. Капоте рассказывал, как вскочила публика, когда закончилось па-де-де, словно фанаты на бейсбольном матче.
Да, ее снимали всю жизнь, тысячи фотографий, а уж сколько наших снимало. Но только снимки Аведона станут каноническими. Плисецкая будет с ним приятельствовать до смерти Аведона в 2004 году.
В следующий раз мы продолжим о Майе как музе, но уже глазами художников.