ногда кажется, что мир сжимается до тонкой трещины, в которую проваливается всё— мысли, ожидания, собственное «я». Мы скользим по этой чернильной поверхности, словно по стеклу, нащупывая ногтями хоть какой-то зацеп. Но удивительным образом именно в этой бездне, где заглушается шум внешнего, впервые слышишь подлинный ритм собственного сердца. Твоё стихотворение начинается с падения— и у каждого из нас есть этот первый шаг в пустоту, когда свет уже позади, а темнота ещё не стала домом. Но в следующей строке — мгновение, когда мы, словно вспышка полярного сияния, снова «возвращаемся в светлый мир». Этот цикл — падение и подъём — напоминает дыхание Вселенной: вдох тьмы, выдох света. Ты говоришь о «мыслях, чувствах и души восприятии» — словно перечисляешь ингредиенты алхимии внутреннего преображения. Принять мир — значит не склониться перед ним, а распахнуть его двери так широко, чтобы через них смог выйти всё ненужное. «Телом слаб, верой силён» — это формула того, как ломкие рёбра защищаю