Думается, прежде всего, будет интересно нумизматам, но, может, и не только…
Конечно же, строя свое государство на территории Восточной Пруссии, Тевтонский орден позаботился и о такой неотъемлемой его составляющей, как денежная система. Поэтому срди первых казенных учреждений в только что основанном Кёнигсберге появился монетный двор.
Сведения о начальном периоде его деятельности весьма скудны. В прусских документах XIII века упоминаются кёнигсбергские и земландские (от названия Земландского полуострова) пфенниги. Но сведений о праве новообразованного города на чеканку монет нет ни в одном архивном документе. Следует полагать, что это были именно орденские монеты, чуть позже трансформировавшиеся в серебряные гро́ши, на которых в качестве монетного знака была изображена корона. Однако нужно оговориться, что в тогдашней столице тевтонцев - Мариенбурге на монетах изображался герб Верховного магистра, в Эльбинге, тоже штамповавшем монету, - крест, а в обладающем таким же правом Торне - замковые ворота.
Примерно тогда же появляются первые данные о чеканщиках. Так, в грамоте комтура Кёнигсберга от 1299 года упоминается некий «монстарий» (т. е. монетный мастер) Альберт, который в 1286 году получил соответствующую привилегию. Тогда же можно было услышать и о «монстариусе» Хонрадусе.
После этого о монетном дворе Кёнигсберга больше ничего не известно вплоть до момента переноса столицы ордена в этот город. Во времена великого магистра Людвига фон Эрлихсгаузена, правившего с 1450 по 1467 годы, главой монетного двора числился бывший комтур Эльбинга Генрих фон Плауэн (не путать с тезкой - великим магистром). Ливонский орден одолжил ему трех подмастерьев для производства шиллингов, чеканка которых, по мнению историков, велась с 1454 по 1467 год. В то же время клеймо Генриха фон Плауэна на монетах того времени не обнаружено, так что, либо он все-таки не возглавлял монетный двор, либо должность была чисто номинальной. Так или иначе, эти шиллинги стали единственным видом денег, выпускавшихся в то время. От более ранних они отличаются отсутствием длинного креста над щитом Великого магистра на аверсе и реверсе.
Еще через 20 лет, при великом магистре Иоганне фон Тифене (1489 -1497) мастером Кёнигсбергского монетного двора стал Ганс Веснер. На его монетах изображен листок клевера (рис. 1).
«Но если это так, необходимо отнести его деятельность уже к периоду правления великого магистра Трухзесса Мартина фон Ветцхаузена (1477-1489), на шиллингах которого этот листок появляется впервые, - указывает немецкий исследователь Вернер Кнапке, опубликовавший свою монографию в 1929 году. - Веснер затем вновь фигурирует при великом магистре Фридрихе, герцоге Саксонском (1498-1510), но мы тщетно ищем его клеймо на гро́шах того периода. Поэтому можно предположить, что срок его полномочий приходился на период с 1477 по 1489–1497–1510 годы».
С 1520 года чеканкой монет занялся Альбрехт Вильд, который шесть лет спустя был заключен в тюрьму за злоупотребления и освобожден только после обещания возместить нанесенный ущерб. Тем временем в 1521 году великий магистр Альбрехт Бранденбургский предоставил одному из трех городов, позже слившихся в Кёнигсберг - Альтштадту право чеканить монеты сроком на 10 лет. И этим занялся некий Доминик Плате, который с 1521 по 1527 годы работал на монетном дворе, располагавшемся возле ворот неподалеку от Дровяного моста. Однако очень быстро выяснилось, что монеты Плате не соответствовали установленным требованиям, поэтому еще до истечения срока действия лицензии их дальнейший выпуск пришлось прекратить.
Тем не менее, Плате настолько втерся в доверие к Альбрехту, что тот (возможно не без тайного умысла) рекомендовал пройдоху польскому Сейму в качестве эксперта по монетам. Ну а откинувшийся Вильд в 1529-м заключил новый контракт с герцогским монетным двором как пожизненный арендатор. Однако уже в следующем году он ушел в отставку из-за отсутствия достаточного капитала для реализации такого проекта. Поэтому в 1530 году Плате снова упоминается в документах как смотритель герцогского монетного двора.
Следующий на очереди - чрезвычайно интересный человек Йобст Людвиг Диц. Уроженец Эльзаса сначала торговал металлами в Польше, затем подвизался королевским секретарем, состоял на дипломатической службе и был пожалован дворянством. Впоследствии стал начальником Краковского монетного двора, а позднее и монетного двора Торна. Современники отмечают, что его монеты были «красивыми и хорошего качества». Герцог Альбрехт вел с Дицем переговоры о поставках серебра и консультировался по вопросам Кёнигсбергского монетного двора, а после отставки Вильда предложил взять монетный двор Кёнигсберга в аренду на 10 лет.
Диц согласился, но сам в городе появлялся редко, а его доверенных лиц так часто ловили на мошенничестве, что терпение Альбрехта, в конце концов, лопнуло, и он обвинял Дица в присвоении доходов. Хотя Йобст божился, что чеканит монеты себе в убыток. Однако, в итоге, по всему судя, двое хитрецов между собой договорились, поскольку Диц остался на своей должности и управлял монетным двором вплоть до 1540 года.
Сменщиком Дица стал Евстахий Богельвейдер, который, благодаря своим способностям, приобрел такой высокий авторитет, что даже польский король приглашал его на работу в Виленский монетный двор. Однако Богельвейдер остался в Кёнигсберге, и после истечения срока договора с Дитцем поступил на герцогскую службу - покинув ее в 1544 году из-за вскрывшихся многочисленных хищений.
Вместо Богельвейдера пришел Ганс Нимпш, который, ранее будучи городским писарем Данцига, был вынужден бежать оттуда из-за своего активного участия в восстании. В 1541 году герцог сделал Нимпша управляющим монетным двором, впрочем, ненадолго: уже в 1542-м эту должность занял Генрих Штюбе, проработавший на ней до 1554 года.
Затем настали тяжкие времена - с 1548 по 1554 год Кёнигсбергский монетный двор практически полностью прекратил работу из-за нехватки сырья. Мастер Герхард Ленц возглавил учреждение не позднее 1557 года и принялся активно чеканить монету, компенсируя запрет поляками транзита серебра в Пруссию. На этих деньгах появляется знак мастера - изогнутый «заячий крюк» (рис. 2).
В 1561 году Ленца сменил Ганс Гёбель, который умер в 1580-м, и с возобновлением чеканки после очередного пятилетнего перерыва управление монетным двором принял Георг Фридрих, до этого служивший в Дании. Ему наследовал Пауль Гульден – уже пожилой, постоянно болевший человек, вконец запустивший бухгалтерию предприятия. Зато он отметился разными клеймами на монетах (рис. 3 и 4): державой с двумя скрещенными пиками и державой без оных.
«Гульдена сменил его чрезвычайно способный близкий родственник (то ли племянник, то ли зять) Кристоф Ангерер, - сообщает Кнапке. - Он был блестящим резчиком штампов и искусным мастером, но оставил службу в 1598 году из-за старосты Эберхарда Хауслайба, который крайне резко критиковал бухгалтерский учет предшественника и также был враждебно настроен к преемнику».
Клеймо монетного двора Ангерера состоит из его инициалов с крючком или только внутри крючка (рис. 5 и 6). После него чеканка не производилась с 1598 по 1618 годы, пока герцог Георг Вильгельм Бранденбургский за символическую цену не сдал Кёнигсбергский монетный двор в аренду Симону Янсену. А летом 1624 года тот был обвинен в нечестности и против него подали иск на 100 тысяч польских гульденов – огромные деньги по тем временам! Но суд ответчик выиграл, и ему положили компенсацию морального ущерба в размере 30 тысяч польских гульденов. Теперь уже закряхтел курфюрст, который выплатить всю сумму налом не мог, поэтому отдал в залог деревню Гольдбах близ Тапиау (современного Гвардейска). На монетах Янсена изображено сердце с крестом различной формы (рис. 7 и 8).
В конце 1624 года монетный двор перешел под управление Маркуса Коха.
«Поскольку это был опять же договор аренды, Кох взял в компаньоны некоего маршала Филипсона, - замечает Кнапке. - В 1627 году он, должно быть, отказался от должности в пользу своего брата Давида Коха. Тот также чеканил монеты за свой счет. Клеймо главного монетного двора тогда представляло собой прямоугольник, стоящий вертикально, с крестом, образованным из него (рис. 9), или его инициалы DK».
С 1643 по 1646 годы в работе Кёнигсбергского монетного двора последовал очередной перерыв, после чего его смотрителем стал Кристиан Мельхиор. После него с 1653 по 1660 годы монетный двор арендовал Иоганн Казимир цу Эйленбург, который сдал предприятие в субаренду кёнигсбергским купцам Герхарду Зутерту и Доминику Мейеру. Герб цу Эйленбурга лишь изредка появляется на монетах того периода (рис. 10).
Следующий арендатор - Ганс Мюллер, после кончины которого дело взяла в свои руки его вдова. В целом все длилось с 1664 по 1666 годы. На этих монетах начальные буквы HM изображены рядом или в виде монограммы (рис. 11).
«Если вы видите буквы CG на монетах того времени, то они принадлежат главному инспектору монетного двора Каспару Гельхаару, который также был смотрителем с 1664 по 1678 год, - информирует Кнапке. - Очень короткой в качестве мастера была деятельность Даниэля Коха, племянника Давида Коха - 1666/67 годы. Два года спустя Томас Тимпф из Данцига арендовал Кёнигсбергский монетный двор на три года. Имя этого человека было у всех на устах до середины XVIII века, поскольку преобладающая валюта - восемнадцатигрошник, называлась просто «тимпфе» в его честь. Он маркировал свои монеты буквами TT».
Надо заметить, проходимцев среди хозяев Кёнигсбергского монетного двора всегда хватало. Наживались они буквально на всем, включая спекуляцию сырьем (металлом) и тигельным шлаком (отходами и остатками плавки). Кристас Баренхорст, банкрот из Нюрнберга, взял предприятие под свой контроль в 1672-м и всего через пару лет бежал в Варшаву, оставив долги в 10 тысяч рейхсталеров. Поляки его быстро арестовали и вернули в Кёнигсберг. По суду у Баренхорста конфисковали все до последнего гроша, но нанесенный ущерб так и не покрыли. На память об этом аферисте остались монеты с инициалами CV.
Особняком даже среди всего этого жулья стои́т Генрих Зиверт, арендовавший монетный двор дважды – сначала с 1674-го по 1677 год, а затем с 1679-го по 1685-й. В итоге пройдоха сколотил состояние в 66 миллионов гульденов!
Зиверта сменил Бастиан Альтман, но он продержался всего два года, прежде чем перешел на службу в Веймар. А Зиверт, несмотря на серьезные обвинения в мошенничестве…был восстановлен в должности! Правда, теперь чеканил очень мало, да и весь монетный двор находился в крайне плачевном состоянии. Оба вышеупомянутых мастера помечали свои монеты инициалами HS и BA.
Пребывание в должности матера/смотрителя монетного двора Зигмунда Данниса длилось всего четыре года, с 1695-й по 1699-й. На его монетах изображены буквы SD. Работавший под его началом Каспар Гельхаар, став преемником, исполнял свои обязанности «с большой компетентностью и усердием», уйдя в отставку весной 1728 года в весьма преклонном возрасте. На свое место он рекомендовал королю Фридриху Вильгельму I смотрителя Кристиана Ширмера. Тот возглавлял Кёнигсбергский монетный двор до 1743 года; в это время производство монет неуклонно снижалось, а в 1743-м окончательно прекратилось. Тем не менее, вплоть до своей смерти в 1751 году Ширмер получал жалованье как почетный чиновник, даже без службы.
«Денежная реформа 1750 года перевела всю прусскую денежную систему на новый уровень, - резюмирует Кнапке. - Каждому монетному двору был назначен директор, подчинявшийся Генеральному директору монетного двора в Берлине. Ранее распространённая практика маркировки монет буквами или символами, указывающими на чеканку монеты, была отменена, независимость мастеров была утрачена; они интегрировались в образцовую прусскую бюрократию. К концу XVIII века Кёнигсбергский монетный двор прекратил свое существование, его здание продали с аукциона в 1803 году».
Остается лишь сказать, что на явно уголовные проделки большинства монетных дел мастеров власти во все времена смотрели сквозь пальцы. Видимо, понимая, что полностью искоренить злоупотребления невозможно. О репутации, которую снискали предприимчивые чеканщики, можно судить по такому историческому анекдоту.
Когда к Фридриху Великому обратилась вдова весьма известного мастера Берлинского монетного двора Эрнста Георга Нойбауэра (1725–1749) с просьбой о возмещении расходов ее покойного мужа, король отказал со словами: «Он и так достаточно возместил себе при жизни!»