Полина приехала за сыном на следующий день ровно в два.
Миша вышел в коридор какой-то вялый, в надвинутой на брови шапке и застегнутой под горло куртке.
— Ну, как вы тут? — спросила Полина, сканируя обстановку.
— Замечательно! — просияла Зинаида Ильинична. — Кушал хорошо, спал крепко. Твои эти судочки мы подъели, — соврала она, не моргнув глазом. — Золотой ребенок, когда матери рядом нет.
Полина почувствовала неладное, но устраивать допрос в дверях не стала. Ей хотелось скорее домой.
Уже в машине, когда они выехали на трассу, Миша начал хныкать.
— Мам, чешется…
Полина посмотрела в зеркало заднего вида. Сын яростно тер щеку варежкой.
— Что чешется, зайчик?
— Всё чешется! — вдруг взвыл он и начал раздирать шею.
Они влетели в квартиру. Полина сорвала с сына куртку и шапку. То, что она увидела, заставило её сердце пропустить удар, а потом забиться с бешеной скоростью.
Лицо Миши, еще вчера чистое и светлое, превратилось в отекшую красную маску. Глаза превратились в щелочки. Шея, руки, живот — всё было покрыто багровыми пятнами и коркой, которая уже начала мокнуть. Местами кожа была содрана до крови — видимо, он чесался, пока бабушка не видела.
— Господи… — выдохнул Ярослав, муж Полины, вышедший встречать семью. — Что это с ним?
— Это твоя мама, — процедила Полина.
Она начала стягивать с сына одежду, чтобы намазать его кремом. Из кармана джинсов посыпались улики. Блестящие фантики. Красные, зеленые, золотые. Много. Очень много.
— Миша, ты ел конфеты? — спросила Полина, стараясь, чтобы голос не дрожал.
Ребенок плакал, раздирая живот.
— Бабушка сказала… это секрет… Глюкоза для мозга…
— Секрет, значит, — Полина выпрямилась. Внутри неё разливалась холодная, ядовитая ярость. — Ярослав, ты видишь?
Муж поднял фантик, покрутил его в руках. Вид у него был растерянный.
— Поль, ну она хотела как лучше… — забормотал он привычную мантру. — Ну старый человек, ну не понимает. Ну дала пару конфет, с кем не бывает? Не убила же.
— Не убила? — тихо переспросила Полина.
Она подвела мужа к дивану, где корчился и выл от зуда их сын.
— Смотри. Это отек Квинке в начальной стадии. Еще немного — и скорая. Это живое мясо вместо кожи. Ему больно. Ему адски больно. А ты говоришь «хотела как лучше»?
— Я поговорю с ней… — вяло попытался защититься Ярослав.
— Нет, — оборвала Полина. — Разговоры кончились.
Она действовала быстро и четко, как на пожаре. Дала Мише ударную дозу антигистаминного. Намазала гормональной мазью, которая стоила как крыло самолета. Но зуд не проходил. Миша орал, извивался, пытался чесаться об диван, об ковер.
— Не помогает, — констатировала Полина через час. — Это накопительный эффект. Его кормили двое суток без остановки. Значит, впереди у нас неделя ада. Бессонные ночи, пеленание рук, диета на воде.
Она посмотрела на мужа, который виновато прятал глаза, потом на сына.
И приняла решение.
Полина достала большую спортивную сумку.
— Что ты делаешь? — испугался Ярослав. — В больницу?
— Почти. В санаторий строгого режима.
Она побросала в сумку пижамы, сменное белье. Сгребла с полки батарею тюбиков, мазей, суспензий. Положила пачку гипоаллергенных каш.
— Одевай Мишу, — скомандовала она.
— Куда? Ночь на дворе!
— Одевай. Или я разведусь с тобой прямо сейчас.
Звонок в дверь прозвучал в одиннадцать вечера. Настойчивый, длинный, требовательный.
Зинаида Ильинична, уже задремавшая под сериал, пошаркала к двери.
— Кто там? Пожар, что ли?
Она открыла замок.
На пороге стояла Полина. Лицо у неё было каменное, глаза — пустые и страшные. Рядом с ней стоял Ярослав, удерживая на руках орущего, извивающегося Мишу, закутанного в одеяло.
— Что случилось? — ахнула свекровь.
Полина молча кивнула мужу. Ярослав, не глядя на мать, прошел в квартиру, положил внука на диван в гостиной и вышел обратно.
Полина швырнула на тумбочку тяжелую сумку с лекарствами.
— Вот, — сказала она.
— Что «вот»? — не поняла Зинаида. — Зачем вы его привезли? Он же больной!
— Он не больной, Зинаида Ильинична. Он «просто поел глюкозы для мозга». Вы же сказали, что врачи — шарлатаны, а диатез — это ерунда?
Полина сделала шаг вперед, загоняя свекровь вглубь коридора.
— Вот теперь вы будете его лечить. По вашим методикам. Или по моим — инструкция в сумке. Там написано: мазать каждые два часа. Всю ночь. Держать руки, чтобы не раздирал кожу в кровь. Слушать, как он плачет и просит почесать.
— Ты с ума сошла! — взвизгнула свекровь, глядя на внука, который уже начал тереться лицом о подушку, оставляя кровавые следы. — Я не справлюсь! Я старая! У меня давление! Заберите его!
— Нет, — Полина улыбнулась, и от этой улыбки свекрови стало жутко. — Вы его «угостили» — вы и расхлебывайте. Вы же лучше знаете, что ему нужно. Вот и докажите. Я заберу его, когда кожа станет чистой. Через неделю. Или через две.
— Ярослав! — воззвала мать к сыну. — Скажи ей! Это же мой дом!
— Мам, ты сама сказала, что Полина все выдумывает, — глухо отозвался Ярослав с лестничной клетки. — Вот, убедись, что не выдумывает. Мы поехали. Нам на работу завтра.
Полина развернулась и вышла.
— Дверь закройте, дует, — бросила она напоследок. — И да, конфеты спрячьте. Хотя ему уже все равно.
Дверь захлопнулась. Щелкнул замок.
Зинаида Ильинична осталась одна. В тишине квартиры раздавался только хриплый, надрывный плач ребенка и звук раздираемой кожи.
— Бабушка, почеши! — закричал Миша. — Бабушка, больно!
Она с ужасом посмотрела на сумку с лекарствами. На эти тюбики, названия которых она даже прочитать не могла.
Ночь предстояла долгая.
Полина вернулась через три дня. Не через неделю — сердце все-таки не камень.
Дверь открылась еще до того, как она нажала на звонок.
Зинаида Ильинична выглядела так, словно вернулась с фронта. Под глазами залегли черные круги, прическа превратилась в гнездо, халат был в пятнах от мазей и каши.
Она молча вытолкнула Мишу навстречу матери.
Мальчик выглядел лучше — краснота спала, остались только шелушащиеся пятна, густо намазанные белым кремом. Но вид у него был присмиревший.
— Забирай, — прохрипела свекровь. Голос у неё сел.
— Как дела, Зинаида Ильинична? — светским тоном поинтересовалась Полина. — Глюкозы хватило?
Свекровь дернулась, как от пощечины.
— Никакого сладкого, — прошептала она, глядя на невестку с животным ужасом пополам с уважением. — Я все выбросила. Все варенье в мусоропровод спустила. Только каша. И вода. Забирай его, Христа ради. Я три ночи не спала. Я думала, я сдохну.
— Ну что вы, мама, — Полина взяла сына за руку. — Зато теперь вы точно знаете: врачи не врут.
Она протянула свекрови пакет.
— Я тут продуктов привезла. Индейка, брокколи, яблоки зеленые. Вам тоже полезно будет, для давления.
Зинаида Ильинична прижала пакет к груди, как родной, и молча кивнула. Урок был усвоен. Жестоко, дорого, но навсегда.
Подписывайтесь на Telegram скоро там будет много интересного!
РОЗЫГРЫШ!!!
Всем большое спасибо за лайки, комментарии и подписку) ❤️
Навигация по каналу Юля С.
Ещё рассказы: