Глава 5. Пепел и возрождение
Две недели пролетели странно — одновременно быстро и медленно. Марта жила в двух ритмах: дневном, человеческом, когда она продавала травы, смешивала благовония, читала карты посетителям лавки; и ночном, стихийном, когда она практиковалась.
Каждое утро она ходила к морю и стояла в воде, учась чувствовать приливы и отливы не только снаружи, но и внутри себя — в крови, в лимфе, в текучести мыслей. Каждый полдень поднималась на крышу своего дома и слушала ветер, различая в его голосе истории из разных концов города. Каждый вечер ходила босиком по земле в маленьком дворике за домом, где рос старый орех, и учила наизусть язык корней.
Огонь по-прежнему молчал. Свечи в доме не зажигались от её слов. Но странное дело — Марта больше не боялась этого молчания. Она понимала теперь: огонь не отвернулся от неё. Он ждал, когда она дорастёт до встречи с ним.
В ночь новолуния, когда небо было чёрным и бездонным, без единой звезды — их закрыли тучи, — в окно Марты постучала Морриган.
— Пора, — коротко сказала ворона. — Одевайся. Мы идём туда, где огонь родился впервые.
— Куда?
— К кузнице.
Марта удивилась. В городе оставалась всего одна действующая кузница — в старом квартале ремесленников, где ещё работали по-настоящему, руками, а не станками. Кузнец там был странный человек — огромный, молчаливый, с руками, покрытыми шрамами от ожогов. Марта покупала у него иногда железные подсвечники для лавки, и каждый раз чувствовала, что этот человек знает о металле и огне что-то, чего не знают другие.
Они шли по пустынным улицам. Город спал. Только редкие окна светились жёлтым, да фонари роняли круги света на мокрый после дождя асфальт. Кузница находилась в конце тупика, в старом кирпичном здании, из трубы которого даже ночью шёл дым.
Дверь была приоткрыта. Внутри горнило пылало красным, отбрасывая на стены дрожащие тени. У наковальни стоял кузнец — в кожаном фартуке, с молотом в руке, и бил по раскалённому металлу. Каждый удар рождал сноп искр, похожих на крошечных огненных птиц.
Он поднял голову, увидел Марту и Морриган, и кивнул, будто ждал их.
— Значит, время пришло, — его голос был глубоким, как удар колокола. — Морриган говорила, что приведёт ученицу. Входи, ведьма. Огонь здесь настоящий, не игрушечный.
Марта вошла. Жар ударил в лицо, заставил зажмуриться. Пахло углём, металлом, потом — пахло работой, древней и честной.
— Садись, — кузнец кивнул на скамью у стены. — И смотри.
Он взял из горнила ещё один кусок металла — щипцами, осторожно — и положил на наковальню. Металл светился изнутри, как маленькое солнце. Кузнец поднял молот и начал бить. Удар. Ещё удар. Ещё. Металл менял форму под ударами, вытягивался, истончался, становился клинком.
— Видишь? — спросила Морриган, устроившись на балке под потолком. — Вот что такое настоящая дружба с огнём. Не приказ. Не заклинание. Работа. Кузнец не говорит огню, что делать. Он просит его разогреть металл. Огонь соглашается. Взамен кузнец кормит его углём, дает дышать, ухаживает за ним. Это — партнёрство.
Кузнец опустил готовый клинок в воду. Пошёл пар, шипение, и снова запах — острый, резкий, запах превращения.
— Огонь, — сказал кузнец, не оборачиваясь, — это не стихия разрушения. Это стихия трансформации. Он не уничтожает. Он меняет. Превращает руду в металл, металл в клинок, клинок в инструмент. Превращает дерево в пепел, но из пепла растут новые деревья. Превращает пищу в энергию, холод в тепло, тьму в свет. Понимаешь?
— Кажется, да, — медленно сказала Марта. — Я думала, что огонь — это сила. А это... изменение.
— Именно, — кузнец наконец обернулся. Его лицо было освещено снизу красным светом горнила, и он походил на древнее божество. — Ты работала с огнём как с оружием. Приказывала ему сжигать, освещать, защищать. Но настоящая огненная магия — это магия алхимии. Превращения одного в другое. Старого в новое. Больного в здоровое. Свинца в золото, если хочешь.
Он подошёл к горнилу и достал из него... яйцо. Обычное куриное яйцо, но оно лежало прямо в углях и не лопалось, не сгорало. Просто лежало, и скорлупа его светилась изнутри мягким золотым светом.
— Возьми, — протянул он яйцо Марте.
Она взяла осторожно, ожидая, что обожжётся, но яйцо было тёплым, приятно тёплым, как ладонь любимого человека. Внутри что-то шевелилось.
— Что это?
— Урок, — коротко ответил кузнец. — Огонь может разрушить яйцо — сварить его, сжечь. А может высидеть из него жизнь, как курица. Всё зависит от намерения. От того, как ты работаешь с жаром. Быстро и яростно — разрушишь. Медленно и терпеливо — создашь.
Скорлупа треснула. Из трещины показался крошечный клювик, потом голова. Из яйца вылупился... не цыплёнок. Птенец феникса — крошечный, с перьями цвета угольков, с глазами, в которых плясали искры.
— Это тебе, — сказал кузнец. — Корми его твоими страхами, твоими старыми болями, твоим прошлым, от которого пора освободиться. Он будет расти. А когда вырастет — сгорит и возродится. И ты вместе с ним. Это и будет твоё настоящее посвящение в огненную магию.
Марта держала птенца в ладонях, и слёзы текли по её лицам. Она плакала, но это были слёзы облегчения, благодарности, понимания.
— Я думала, что сильна, потому что могла приказывать огню, — прошептала она. — А оказывается, настоящая сила — в умении меняться самой.
— Вот теперь ты готова, — Морриган слетела с балки. — Установи последнюю свечу. Ту, которую принесла с собой.
Марта достала из сумки свечу — она была необычной, четырёхцветной: красный воск переходил в зелёный, зелёный в синий, синий в белый. Она сделала эту свечу сама, неделю назад, не понимая зачем, просто следуя внутреннему порыву.
Установила её на край наковальни. Птенца феникса посадила рядом — он смотрел на фитиль внимательно, будто тоже ждал чуда.
— Теперь заклинание, — сказала Морриган. — Последнее и самое важное. Слушай:
*Четыре стихии, четыре пути,*
*Вода и земля, огонь и ветры,*
*Я звала вас порознь, училась у каждой,*
*Теперь призываю всех вас однажды.*
*Вода — дай текучесть, земля — дай основу,*
*Воздух — дай лёгкость, огонь — дай обнову.*
*Сплетитесь в одно, как сплетаются нити,*
*В моём сердце, в моих руках — обитайте.*
— Но ты, конечно, скажешь по-своему, — добавила ворона, и в её голосе звучала улыбка.
Марта кивнула. Она положила руки вокруг свечи — не касаясь её — и закрыла глаза. Почувствовала воду в своей крови. Землю в своих костях. Воздух в своём дыхании. И огонь... огонь спал где-то глубоко внутри, у самого сердца, ждал, когда его позовут правильно.
Она заговорила тихо, но твёрдо:
— Стихии, вы учили меня две недели. Вы показали мне, что я не одна, что я — часть вас. Вода научила меня текучести и принятию. Земля — терпению и памяти. Воздух — свободе и лёгкости. А огонь... огонь, я знаю теперь, ты учишь меня главному — умению меняться, умению превращать старое в новое, боль в силу, страх в свет. Я не прошу вас служить мне. Я прошу вас быть со мной. Жить во мне. Говорить через меня. Я больше не хозяйка. Я — сосуд. Я — мост. Я — ведьма четырёх путей.
Свеча вспыхнула.
Но это было не обычное пламя. Оно меняло цвет каждую секунду: красное становилось синим, синее — зелёным, зелёное — белым, и снова по кругу. В нём плясали все четыре стихии — слышался шёпот воды, свист ветра, треск земли, гул огня. Пламя росло, поднималось, закручивалось спиралью, и в его центре на мгновение появилось лицо — женское, древнее, прекрасное. Оно улыбнулось Марте и исчезло.
Птенец феникса запищал радостно и прыгнул прямо в пламя. Марта вскрикнула, хотела его вытащить, но кузнец остановил её:
— Не надо. Он домой вернулся. Смотри.
Птенец в пламени рос. Перья удлинялись, крылья разворачивались, и вот уже на наковальне сидела птица размером с орла — огненная, великолепная, с хвостом из языков пламени и глазами, в которых отражались галактики.
Феникс взмахнул крыльями, и волна жара прокатилась по кузнице. Потом он склонил голову перед Мартой — в знак признания — и растворился в воздухе, оставив только одно перо. Оно упало Марте в руки, и она поняла: это не прощание. Это обещание вернуться, когда понадобится.
Свеча продолжала гореть своим четырёхцветным пламенем, и Марта стояла рядом, чувствуя, как внутри неё что-то окончательно встаёт на свои места. Пазл сложился. Дом достроен. Она — целая.
— Что теперь? — спросила она.
— Теперь ты живёшь, — ответила Морриган. — Ты работаешь, любишь, творишь. Но ты делаешь это как стихийная ведьма — помня о том, что в тебе четыре силы, четыре мудрости, четыре пути. И когда придёт время помогать другим — а оно придёт, — ты будешь знать как.
Кузнец протянул Марте сверток.
— Это тебе. Я ковал, пока ты училась.
Она развернула ткань и ахнула. Внутри лежал медальон — круглый, размером с ладонь, разделённый на четыре части. В каждой части был символ: волна, перо, корень, пламя. Медальон был тёплым, живым, и когда Марта надела его на шею, почувствовала, как он резонирует с её сердцебиением.
— Это амулет стихийной ведьмы, — сказал кузнец. — Он будет напоминать тебе, кто ты есть, даже когда ты забудешь. А забывать мы все иногда склонны.
Марта вышла из кузницы на рассвете. Небо светлело, тучи расходились, и между ними проглядывали первые звёзды. Морриган летела рядом, чёрный силуэт на фоне сереющего неба.
— Спасибо, — сказала Марта.
— Не за что, — ответила ворона. — Я просто показала тебе то, что ты всегда знала, но забыла. Теперь иди. У тебя есть работа.
— Какая?
— Та же, что и у всех настоящих ведьм — держать мосты. Между мирами, между людьми и стихиями, между забытым и живым. Мир нуждается в таких, как ты.
Морриган взмыла вверх и исчезла в предрассветной дымке. Марта осталась одна на пустынной улице, с медальоном на шее, с пером феникса в кармане, с четырьмя стихиями в сердце.
Она улыбнулась и пошла домой. Там её ждала лавка, клиенты, обычная жизнь. Но теперь эта жизнь была наполнена магией — настоящей, глубокой, стихийной.
Магией, которая не приказывает миру, а танцует с ним.
---
*Дорогие читатели, истинное мастерство приходит не тогда, когда мы учимся контролировать силу, а когда учимся сотрудничать с ней. Огонь научил Марту главному: настоящая магия — это магия трансформации. Способность превращать свои раны в мудрость, свои страхи в силу, своё прошлое в компост для будущего. На этой неделе попробуйте практику феникса: возьмите лист бумаги и напишите на нём то, от чего хотите освободиться — старую боль, страх, ограничивающее убеждение. Потом безопасно сожгите этот лист (в раковине, в металлической миске), представляя, как огонь трансформирует это в свет и тепло. Пепел можно отдать земле — закопать или развеять по ветру. Это простой, но мощный ритуал освобождения. Попробуйте — и почувствуйте, как работает алхимия огня.*