Миллионы советских людей встречали Новый год под «Голубой огонёк». За столиками сидели звёзды с бокалами шампанского, на тарелках лежали фрукты, серпантин летал по студии. Но эту праздничную картинку снимали в жарких павильонах летом или осенью, яблоки были из папье-маше, а Эдиту Пьеху ежегодно вырезали из готовой записи, несмотря на приглашения. История главного новогоднего шоу СССР это технология бутафории и жёсткой цензуры одновременно.
Постановление партии и голубой экран
6 апреля 1962 года на Первой программе Центрального телевидения СССР вышла передача «Телевизионное кафе». Создатели скопировали формат молодёжного кафе на улице Горького в Москве, где артисты выступали между столиками, поэты читали стихи, люди общались непринуждённо.
Идея возникла после постановления ЦК КПСС 1960 года «О дальнейшем развитии советского телевидения». Партийное руководство обратило внимание на то, что «в выступлениях по телевидению нет задушевного разговора, непринуждённой беседы», и решило организовать диалог принудительно.
Название менялось несколько раз: сначала «На огонёк», потом «На голубой огонёк», наконец «Голубой огонёк». Слово «голубой» появилось неслучайно. В начале 1960-х Александровский радиозавод выпустил телевизоры «Рекорд» с большим кинескопом, у которого было голубоватое свечение из-за особенностей люминофора. Старые деревянные «КВН» ушли в прошлое, а голубой свет нового экрана стал символом прогресса советского телевидения.
31 декабря 1962 года «Голубой огонёк» впервые вышел в новогоднюю ночь. Студия была украшена гирляндами, серпантином и снежинками, передача длилась несколько часов.
За столиками сидели артисты, космонавты, Герои Советского Союза, Герои Социалистического Труда, передовики производства. Почётным гостем первого выпуска стал Юрий Гагарин. Ведущие переходили от столика к столику, создавали атмосферу домашнего праздника, где все знакомы и рады друг другу.
Летние съёмки зимней сказки
В 1960-х «Голубой огонёк» транслировался в прямом эфире. Ох как же волновались участники: одна накладка, и вся страна увидит промах. В 1966 году Муслим Магомаев спел на итальянском Bella Bambina и станцевал запрещённый тогда твист. Телевизионное начальство возмущалось, но вырезать популярного певца не решились.
С 1970-х технические возможности позволили записывать передачи заранее, и это изменило всё. Теперь артисты могли спокойно отсняться за месяц или два до боя курантов, а Новый год встречать дома с семьёй.
Съёмки проводились в несколько сессий в павильонах «Останкино» и «Мосфильма». Разные номера записывали в разные дни, аплодисменты снимали отдельно, потом всё склеивали в монтаже. Куда деваться, если артисты порой не выносили друг друга и приходили по разным графикам.
В студиях стояла жара от софитов. Массовка сидела за круглыми столиками по 12 часов, изображая безмерную радость и чоканье бокалами. Девушки приходили в вечерних платьях, мужчины в костюмах, все ухоженные и миловидные. Кормить не полагалось, для массовки накрывали отдельный стол в коридоре: «доширак» в пакетиках, бутерброды, дешёвый кофе в бумажных стаканчиках. Вот так-то и держались весь день, сверкая улыбками перед камерами.
Фальшивость добралась даже до столов. В первые годы шампанское и фрукты были настоящими, участники выпивали по несколько ящиков за съёмку. Но в брежневские времена алкоголь заменили подкрашенной водой, фрукты превратились в бутафорию из папье-маше. Мандарины оставались настоящими, а виноград стал резиновым. Скатерти были потрёпанными, пластиковые яблоки явно пережили не один «Огонёк».
Однажды один гость попытался откусить от искусственного яблока и сломал зуб. После этого ассистенты начали заранее предупреждать участников передачи: «Не откусывайте, не пытайтесь пить!» У звёзд в гримёрках на столах стояло всё настоящее, шампанское уж точно, но в кадре царила сплошная бутафория.
Сергей Лапин и его список нежелательных
В 1970 году на должность председателя Гостелерадио СССР назначили Сергея Лапина. Это был человек с твёрдыми убеждениями и странными фобиями. Лапин не переносил бороды, джинсы, кожаные пиджаки, облегающие костюмы, лохматые причёски. Выступать с этими атрибутами на «Голубом огоньке» было запрещено категорически.
Работать над очередным выпуском Лапин и его команда начинали ещё летом. Просматривали десятки часов выступлений артистов, выискивали идеологически верные и интересные номера. Всё, что не вписывалось в видение цензора, безжалостно выбрасывалось. Как-никак, «Голубой огонёк» был инструментом пропаганды, все номера соответствовали линии партии.
Эдиту Пьеху приглашали на съёмки каждый год. Певица как звезда первой величины приезжала, записывала номер, ждала эфира. И каждый год в новогоднюю ночь включала телевизор, но своего выступления не видела. Пьеха чем-то не угодила всемогущему Лапину, и её ежегодно вырезали из записи. Причина так и осталась неизвестной, но вырезали регулярно и безжалостно.
Аркадия Райкина тоже приходилось спасать хитростью. Сатирик любил шутить про дефицит: очереди, блат, пустые прилавки. Народу эти шутки нравились невероятно, но цензоры находили в них антисоветчину. Номера Райкина постоянно не доходили до эфира. Тогда съёмочная группа придумала ход: Райкина стали сажать за один стол с Героями Труда и высокопоставленными чиновниками. Чтобы вырезать комика из эфира, пришлось бы вырезать и этих людей, а на это даже Лапин не мог решиться. Что называется, спасали через соседство с неприкасаемыми.
Иосифу Кобзону чуть не запретили номер «Куба — любовь моя». Певец вышел в военной рубашке с автоматом, на лицо ему приклеили бутафорскую бороду «а-ля Фидель Кастро». Образ получился яркий, революционный, но комиссия возмутилась: «Похож на клоуна, а не на революционера!» К тому же у певца была ненавистная Лапину борода, пусть и накладная. Тогда понадобился звонок «сверху», чтобы песня про дружественную Кубу всё-таки попала в эфир. Вот так-то и пробивались номера сквозь цензуру.
Много лет путь на «Голубой огонёк» был закрыт Валерию Леонтьеву. Молодой певец был талантливым, амбициозным, ярким, непохожим ни на кого. Но именно поэтому Лапин его не пускал: то репертуар не нравился, то лохматая шевелюра, то слишком облегающий костюм, то слишком ярко накрашенные глаза. Всё это казалось похожим на тлетворный Запад. Леонтьева причёсывали, закалывали заколками, просили надеть что-нибудь поскромнее. Только в восьмидесятых певцу удалось кое-как прорваться в эфир главной новогодней передачи.
От живого эфира к монтажному столу
Переход на видеозапись убил живость и непосредственность «Голубых огоньков». Из передачи исчезли накладки и промахи, зато появилась тотальная цензура. Программа создавалась не столько во время студийной записи, сколько за монтажным столом. Редакторы склеивали куски из разных дней, подставляли аплодисменты, вырезали неугодных артистов.
Брежнев, как ни странно, был благодарным зрителем. Если ему что-то нравилось, он не стеснялся об этом сказать. Однажды после новогоднего «Огонька» Лапин вызвал к себе редакторов и сказал мрачно: «Мне звонил Леонид Ильич и жаловался на вас». Выждал паузу и продолжил: «"Огонёк" был такой интересный, что он смотрел его до пяти утра и не выспался». За эту программу сотрудникам студии выплатили двойную премию — по 120 рублей каждому.
Режиссёры порой шли на хитрости, чтобы номер неформатного артиста проскочил в эфир. Когда Лапин приезжал на просмотр, его отвлекали разговорами: «Сергей Георгиевич, а вчера на хоккее были? Как сыграл ЦСКА?» Цензор увлекался беседой про любимую команду, а спорный номер в это время мелькал на экране и оставался незамеченным. Куда деваться, если система требовала таких ухищрений.
Рейтинги «Огоньков» зашкаливали, вся страна одновременно включала телевизоры. Директор одной из ГЭС просил заранее сообщать дату трансляции, чтобы успеть подключить два дополнительных турбогенератора. Нагрузка на электросети возрастала невероятно: миллионы людей смотрели одно и то же шоу в одно и то же время.
Эпоха советских «Голубых огоньков» закончилась в 1985 году вместе с отставкой Лапина. В 1987 году зрителям показали последний классический выпуск, склеенный из сценок, снятых в разных концах столицы: от ресторана «Арбат» до музея-заповедника «Коломенское». Прозвучали песни группы ABBA, Алла Пугачёва и Валерий Леонтьев поздравили поклонников из Индии, ансамбль звёзд спел «Замыкая круг». После этого «Голубой огонёк» исчез на целое десятилетие.
Праздничная картинка, которую видели зрители в новогоднюю ночь, создавалась летом в жарких павильонах через бутафорию, монтаж и жёсткую цензуру. Шампанское было подкрашенной водой, фрукты пластиковыми, любимых артистов вырезали из записи. Но именно эта передача стала для миллионов советских людей неотъемлемой частью Нового года, таким же обязательным атрибутом праздника, как ёлка и салат оливье.